Notice: file_put_contents(): Write of 13948 bytes failed with errno=28 No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 Новый Век | Telegram Webview: Wek_ru/4896 -
«Кто мы и куда идём?» – 4 Виктор Семенихин для «Нового Века» Как при монархах, так и в советский период, черты характера, выделявшие личность из общности, определяли нашу историю наравне с готовностью к совместному усилию, исполнению долга в труде и сражениях: городское вече и сельский сход, договоры городов с князьями и княжеские съезды, опора царей на земские соборы, «птенцы» Петра I, культурное и идейное изобилие, земства и суды присяжных, дума и советы депутатов, – это свидетельства циклического преобладания и учета властью личностных начал. Тоталитаризм противостоял персоналистским устремлениям, переводя душевную свободу в контролируемое спустя рукава подполье. Власть, пресекая атомизацию народа, как бы ощущала, что диктат нас (и ее самое) гнетет, что нам интересен быт «себе на уме». А власть, которая этому быту упрямилась, сходила на нет.
И случилась свобода – накопление капитала без границ и правил.
«Вульгарный либерализм» поместил позднесоветского наивного демократа в ситуацию желудочной безысходности, где навыки вторичны, первична адаптация к рыночным ролям (из президента – в промоутера пиццы). Догма победителей – проигравшие сами виноваты, – и чем тогда либеральная этика отличается от «ужасов» этики советской, где отщепенцев вынуждали к ролям в социализме? Будь лабильным! Нет свободы слова? Иди в цензоры! Так и было в девяностые, когда свобода самовыражения стала действительной главным образом для торговцев и номенклатуры, подручных журналистов и криминалитета, а бюджетники подверглись «плавильному» эксперименту.
Возможен ли у нас другой либерализм? Возникают новые «правые» партии, объясняющие, как скверно в России без демократии, – давайте всё позволим. Однако из «дозволения всего запрещенного» при распаде Союза и проистекли «обвальный» передел собственности и несменяемая стагнация.
Онтологический примитивизм К. Поппера, Ф. А. Хайека, М. Фридмана, заразивший наших реформаторов, игнорировал понимание того, что свобода (вместе с тем) экзистенциальна, и, значит, «бытие в свободе» лишь опосредовано (через «ощущения») зависит от экономики и режима. Реформы для народов с уникальной экзистенциальной природой (Dasein М. Хайдеггера) будут приводить к разным результатам. В нашем «постижении свободы» не всё внимание уделено взаимодействию с институтами, нам проще договориться по-свойски, и, совершив революцию, мы расходимся по душевным усадьбам, а те, кому достались ресурсы, делают, что хотят, до очередной революции.
Чем заменить отсутствующее в нашем бытии (не бунтарское) «давление снизу», аналогичное регулярным французским протестам? Как новоиспеченным партийным людям самим воздержаться от бюджетных и электоральных злоупотреблений, за которые они ругают власть? Механизм для этого ими найден?
А. Смит требовал от государства такого вмешательства в рынок и частные отношения, которое бы не допускало произвольного в них вмешательства, для чего государству надо быть сбалансированным и строгим. Так и есть, например, в США, при этом общество сопротивляется произволу элит, активно влияя на политические процессы. Если разделение властей (отличаясь) работает в западных странах, то у нас, избегающих гражданской активности, ветви власти тяготеют либо к сговору, либо к распрям, – и без выяснения и оформления адекватной политической системы («особого пути») борьба «против всего плохого», как обычно, плохим и продолжится. Какие бы партийные проекты ни доминировали, свобода будет оборачиваться вакханалией, богатство одних – нищетой большинства и «царскими» полномочиями радетеля за народное благо.
Из «либерального хаоса» Россия вышла благодаря авторитаризму, ни прорывному, как при Петре, ни победоносному, как при Сталине. Начавшись восстановительным ростом, этот авторитаризм даровал населению высокий (по нашим меркам) уровень жизни, а когда рост иссяк, занялся методологическим решением проблем, связанных с устойчивостью власти, оберегая власть, общество и экономику от развития.
«Кто мы и куда идём?» – 4 Виктор Семенихин для «Нового Века» Как при монархах, так и в советский период, черты характера, выделявшие личность из общности, определяли нашу историю наравне с готовностью к совместному усилию, исполнению долга в труде и сражениях: городское вече и сельский сход, договоры городов с князьями и княжеские съезды, опора царей на земские соборы, «птенцы» Петра I, культурное и идейное изобилие, земства и суды присяжных, дума и советы депутатов, – это свидетельства циклического преобладания и учета властью личностных начал. Тоталитаризм противостоял персоналистским устремлениям, переводя душевную свободу в контролируемое спустя рукава подполье. Власть, пресекая атомизацию народа, как бы ощущала, что диктат нас (и ее самое) гнетет, что нам интересен быт «себе на уме». А власть, которая этому быту упрямилась, сходила на нет.
И случилась свобода – накопление капитала без границ и правил.
«Вульгарный либерализм» поместил позднесоветского наивного демократа в ситуацию желудочной безысходности, где навыки вторичны, первична адаптация к рыночным ролям (из президента – в промоутера пиццы). Догма победителей – проигравшие сами виноваты, – и чем тогда либеральная этика отличается от «ужасов» этики советской, где отщепенцев вынуждали к ролям в социализме? Будь лабильным! Нет свободы слова? Иди в цензоры! Так и было в девяностые, когда свобода самовыражения стала действительной главным образом для торговцев и номенклатуры, подручных журналистов и криминалитета, а бюджетники подверглись «плавильному» эксперименту.
Возможен ли у нас другой либерализм? Возникают новые «правые» партии, объясняющие, как скверно в России без демократии, – давайте всё позволим. Однако из «дозволения всего запрещенного» при распаде Союза и проистекли «обвальный» передел собственности и несменяемая стагнация.
Онтологический примитивизм К. Поппера, Ф. А. Хайека, М. Фридмана, заразивший наших реформаторов, игнорировал понимание того, что свобода (вместе с тем) экзистенциальна, и, значит, «бытие в свободе» лишь опосредовано (через «ощущения») зависит от экономики и режима. Реформы для народов с уникальной экзистенциальной природой (Dasein М. Хайдеггера) будут приводить к разным результатам. В нашем «постижении свободы» не всё внимание уделено взаимодействию с институтами, нам проще договориться по-свойски, и, совершив революцию, мы расходимся по душевным усадьбам, а те, кому достались ресурсы, делают, что хотят, до очередной революции.
Чем заменить отсутствующее в нашем бытии (не бунтарское) «давление снизу», аналогичное регулярным французским протестам? Как новоиспеченным партийным людям самим воздержаться от бюджетных и электоральных злоупотреблений, за которые они ругают власть? Механизм для этого ими найден?
А. Смит требовал от государства такого вмешательства в рынок и частные отношения, которое бы не допускало произвольного в них вмешательства, для чего государству надо быть сбалансированным и строгим. Так и есть, например, в США, при этом общество сопротивляется произволу элит, активно влияя на политические процессы. Если разделение властей (отличаясь) работает в западных странах, то у нас, избегающих гражданской активности, ветви власти тяготеют либо к сговору, либо к распрям, – и без выяснения и оформления адекватной политической системы («особого пути») борьба «против всего плохого», как обычно, плохим и продолжится. Какие бы партийные проекты ни доминировали, свобода будет оборачиваться вакханалией, богатство одних – нищетой большинства и «царскими» полномочиями радетеля за народное благо.
Из «либерального хаоса» Россия вышла благодаря авторитаризму, ни прорывному, как при Петре, ни победоносному, как при Сталине. Начавшись восстановительным ростом, этот авторитаризм даровал населению высокий (по нашим меркам) уровень жизни, а когда рост иссяк, занялся методологическим решением проблем, связанных с устойчивостью власти, оберегая власть, общество и экономику от развития.
Методология – «феодальное» будущее России?
BY Новый Век
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried. And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%. Either way, Durov says that he withdrew his resignation but that he was ousted from his company anyway. Subsequently, control of the company was reportedly handed to oligarchs Alisher Usmanov and Igor Sechin, both allegedly close associates of Russian leader Vladimir Putin. But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat. And indeed, volatility has been a hallmark of the market environment so far in 2022, with the S&P 500 still down more than 10% for the year-to-date after first sliding into a correction last month. The CBOE Volatility Index, or VIX, has held at a lofty level of more than 30.
from de
