Успеваю только читать иногда, поэтому снова внезапная рубрика про 5 прочитанных книг
The Hotel Nantucket, Elin Hilderbrand/ Элин Хильдербранд, Отель «Нантакет»
Роман, в котором миллиардер для разнообразия инвестировал в хороших людей, а кто был плохой, тот просто деньги вернул потом.
Вера Богданова, Семь способов засолки душ
У Веры Богдановой есть особое, редкое для русскоязычного писателя, умение экономно обращаться с языком, выстраивать сцену в три вдоха, укладывать в фразу только самое нужное, отчего текст выходит звонким и приятно сухим. Иногда, правда, до скупости, потому что в эти зазоры между умело поставленными точками и триллерной сеткой просовывает нос медведица большой истории, и даже иногда кусает читателя за бочок, но, ай, ой, не всегда дотягивается.
Здесь, за жанровой решеткой, конечно, томится другая, более просторная и нелинейная история о том, как люди таскают за собой свое прошлое и прошлую боль, которые регулярно этакой напоминалочкой бьют им в бубен, а люди гудят-подрагивают незажившими воспоминаниями, потому что они и есть самые настоящие бубны из человеческой кожи, и реальность от каждого такого удара идет рябью.
Женя Гравис, Визионер
Серийный душегуб-убивец бесчинствует в Москве-матушке, убивает насмерть по первым числам (ну чисто как платежка за коммуналку), а вокруг погоды стоят такие — полупришвин в полуприседе —и влюбиться страсть как охота, а не вот это вот все.
Как детективный роман это достаточно плохо, расследования как такового нет, каркасной сетки с уликами и зацепками нет, убийца вездесущ и неуловим, но угадывается с первых страниц, и в итоге развязка обеих криминальных линий происходит в режиме «поднажать коленкой», однако же сам роман небезнадежен и во многом уютен и увлекателен, особенно когда перестают преть озимые стиля и текст летит вперед на чистом, сухом порыве. Серийные элементы, которые вошли в моду на волне успеха книг про графа Аверина (непременный котик в сюжете и альтернативная Россия с магией вместо религии), здесь даже не мешают, а скорее интригуют, (ну кроме кота, кот это база), и кажется, что если бы это был искренний, честный ромфант без каких-либо попыток уйти в детектив, все было бы еще лучше.
Вердикт: больше котов, меньше скотов.
The Emperor of Ocean Park, Stephen L. Carter
Умерший батя Миши Гарланда подкидывает ему задачку с шахматами, темными личностями, загадочными смертями, фальшивыми агентами ФБР, подозрительными тетками на роликах, банальными трупами и тотальной слежкой, но есть у Миши и реальные проблемы в жизни: то ли изменяющая, то ли нет, жена и семейное счастье, упавшее до уровня семейников.
Полнокровный, немодного нынче кроя роман, в котором обдуманная, динамичная интрига наложена на объемную жилищно-семейную сагу. И первое, и второе — в равных долях, без передозировки отдельных компонентов, и даже второстепенные герои появляются в тексте пусть на пять минут, но с десятистраничной предысторией.
Our Evenings, Alan Hollinghurst
Холлингхерст всегда пишет плюс-минус один и тот же роман, серию элегантных виньеток, снизанных на еле заметную нитку из памяти и времени, повествование, которое кажется линейным, но на самом деле это «круги по воде», нарративная, событийная рябь после того, как одно-единственное событие, встреча, поворот всплеском нарушает течение жизни.
Здесь снова все то же самое — стипендия для аутсайдера, каникулы в большом и неряшливом доме, обжитом так, как умеют обживать пространства только обладатели «старых денег», небрежно и не втягивая живота, случайная встреча со старой французской актрисой, полутемные коридоры, косой свет из окна — новейшая история Англии в картинках, на которую мы смотрим глазами человека, (почти) всегда задвинутого во второй ряд. Все, как всегда у Холлингхерста, негромко, элегантно и с легкой социальной кислинкой: тщательно прорисованные человечки на фоне прекрасных домов, с садами, угодьями, продавленными диванами, скрипящими лестницами, черно-белыми фотографиями на пыльных роялях, засохшими бассейнами и тонкой патиной былых вечеринок, праздников и вообще времени до, когда будущее еще не было прошлым.
The Hotel Nantucket, Elin Hilderbrand/ Элин Хильдербранд, Отель «Нантакет»
Роман, в котором миллиардер для разнообразия инвестировал в хороших людей, а кто был плохой, тот просто деньги вернул потом.
Вера Богданова, Семь способов засолки душ
У Веры Богдановой есть особое, редкое для русскоязычного писателя, умение экономно обращаться с языком, выстраивать сцену в три вдоха, укладывать в фразу только самое нужное, отчего текст выходит звонким и приятно сухим. Иногда, правда, до скупости, потому что в эти зазоры между умело поставленными точками и триллерной сеткой просовывает нос медведица большой истории, и даже иногда кусает читателя за бочок, но, ай, ой, не всегда дотягивается.
Здесь, за жанровой решеткой, конечно, томится другая, более просторная и нелинейная история о том, как люди таскают за собой свое прошлое и прошлую боль, которые регулярно этакой напоминалочкой бьют им в бубен, а люди гудят-подрагивают незажившими воспоминаниями, потому что они и есть самые настоящие бубны из человеческой кожи, и реальность от каждого такого удара идет рябью.
Женя Гравис, Визионер
Серийный душегуб-убивец бесчинствует в Москве-матушке, убивает насмерть по первым числам (ну чисто как платежка за коммуналку), а вокруг погоды стоят такие — полупришвин в полуприседе —и влюбиться страсть как охота, а не вот это вот все.
Как детективный роман это достаточно плохо, расследования как такового нет, каркасной сетки с уликами и зацепками нет, убийца вездесущ и неуловим, но угадывается с первых страниц, и в итоге развязка обеих криминальных линий происходит в режиме «поднажать коленкой», однако же сам роман небезнадежен и во многом уютен и увлекателен, особенно когда перестают преть озимые стиля и текст летит вперед на чистом, сухом порыве. Серийные элементы, которые вошли в моду на волне успеха книг про графа Аверина (непременный котик в сюжете и альтернативная Россия с магией вместо религии), здесь даже не мешают, а скорее интригуют, (ну кроме кота, кот это база), и кажется, что если бы это был искренний, честный ромфант без каких-либо попыток уйти в детектив, все было бы еще лучше.
Вердикт: больше котов, меньше скотов.
The Emperor of Ocean Park, Stephen L. Carter
Умерший батя Миши Гарланда подкидывает ему задачку с шахматами, темными личностями, загадочными смертями, фальшивыми агентами ФБР, подозрительными тетками на роликах, банальными трупами и тотальной слежкой, но есть у Миши и реальные проблемы в жизни: то ли изменяющая, то ли нет, жена и семейное счастье, упавшее до уровня семейников.
Полнокровный, немодного нынче кроя роман, в котором обдуманная, динамичная интрига наложена на объемную жилищно-семейную сагу. И первое, и второе — в равных долях, без передозировки отдельных компонентов, и даже второстепенные герои появляются в тексте пусть на пять минут, но с десятистраничной предысторией.
Our Evenings, Alan Hollinghurst
Холлингхерст всегда пишет плюс-минус один и тот же роман, серию элегантных виньеток, снизанных на еле заметную нитку из памяти и времени, повествование, которое кажется линейным, но на самом деле это «круги по воде», нарративная, событийная рябь после того, как одно-единственное событие, встреча, поворот всплеском нарушает течение жизни.
Здесь снова все то же самое — стипендия для аутсайдера, каникулы в большом и неряшливом доме, обжитом так, как умеют обживать пространства только обладатели «старых денег», небрежно и не втягивая живота, случайная встреча со старой французской актрисой, полутемные коридоры, косой свет из окна — новейшая история Англии в картинках, на которую мы смотрим глазами человека, (почти) всегда задвинутого во второй ряд. Все, как всегда у Холлингхерста, негромко, элегантно и с легкой социальной кислинкой: тщательно прорисованные человечки на фоне прекрасных домов, с садами, угодьями, продавленными диванами, скрипящими лестницами, черно-белыми фотографиями на пыльных роялях, засохшими бассейнами и тонкой патиной былых вечеринок, праздников и вообще времени до, когда будущее еще не было прошлым.
Всю неделю у меня болит спина, поэтому я читаю то, что обычно читают в таких случаях: вторую книгу из серии про четвертое крыло, (в скобках замечу, что по некотором размышлении не отказалась бы от серии уютного фэнтези, в котором самый тупой и бестолковый отряд какой-нибудь магической академии под названием «Пятая нога», передумывает спасать мир и открывает пирожковую или там книжный магазин, а потом возвращается в академию с рассказом о реальных проблемах. Но и с пирожками тоже.) Однако это было бы уже более похоже на русреал, а я во время болезни люблю читать такие вот книги, как многология Яррос, в которой главные герои все время любят друг друга и хотят об этом поговорить, даже когда вокруг летают чужие почки, кого-то только что испепелили, кто-то сдавал экзамен и упал в пропасть, а кого-то пытают в подвале, потому что без этого зачет не получишь. После этого герои, сплюнув кровь и вправив себе плечи об стену, взволнованно говорят друг другу, слушай, давай вот без этих надуманных вопросов о революции, задай мне по-настоящему важные вопросы о нас, пока мы в ресурсе.
Приняла участие в подкасте «Первая глава», где поговорила о том, о чем говорю всегда: книгах, переводе и работе в издательстве. Большое спасибо Елене Помазан за приглашение и беседу.
Podcast.ru
Что такое «тяжелый люкс» в переводе – говорим с Анастасией Завозовой – Первая глава – Podcast.ru
Переводчик, литературный критик и главный редактор издательства «Дом историй» Анастасия Завозова о творчестве, таланте и особом чутье переводчиков художественной литературы. ⠀
Говорим, как приходят к профессии переводчика и почему ему не меньше, чем писателю…
Говорим, как приходят к профессии переводчика и почему ему не меньше, чем писателю…
Непостоянная постоянная рубрика про 5 каких-то прочитанных книг.
My Life with Bob: Flawed Heroine Keeps Book of Books, Plot Ensues
by Pamela Paul
Женщина, у которой в жизни все, в целом, хорошо, учится страдать при помощи книг.
Довольно приятная и обаятельная книжная автобиография, героиня которой очень любит читать, но самое большое несчастье в ее жизни случилось, когда она, прочтя во время путешествия по Китаю книгу Чжан Юн «Дикие лебеди», три недели голодала, чтобы хоть немного понять, как тяжело жилось героям книги. В какой-то степени это довольно душераздирающее чтение, потому что все оно написано из позиции безусловного, здорового комфорта сытого белого человека, которому в буквальном смысле то и дело приходится жрать лимоны, чтобы перестать так лыбиться.
Sunrise on the Reaping by Suzanne Collins (The Hunger Games #0.5)
В каком-то смысле эта книга кажется более взрослой, чем предыдущие истории о Голодных Играх, не только потому, что мы знаем, чем они закончились в принципе, но и потому, что мы заранее знаем, чем они закончились для Хэймитча, который их вроде бы и выиграл, но есть, как говорится, нюанс. В остальном же Коллинз верна себе: любая революция нуждается в продвижении и сторителлинге, и выигрывают в ней проджект-менеджеры, пока фронтенд натурально умирает на фронте.
Transcription by Kate Atkinson
Довольно неловкий роман, который не спасает даже идеальный невзначайный юмор Аткинсон. Это и не роман даже, а набор зарисовок из жизни военного и послевоенного Лондона, кое-как перетянутый ленточкой околошпионского сюжета. Героиня смотрит на все и всех то с позиции бабки на скамейке, то с позиции скамейки, и это чередование бывалости и какой-то деревянной, прочной тупости только добавляет роману шаткости. Не обошлось и без упоминания русских эмигрантов, которые даже уехав от революции и red terror продолжают настойчиво есть капусту и вонять ей на весь этаж, видимо, потому что не бывает русских без сложных щей.
В общем, весьма разочаровательно.
Iron Flame by Rebecca Yarros (The Empyrean #2)
Думаю о том, что все-таки для YA-сюжетостроения как будто бы нет и не будет ничего лучше, чем то, что уже было придумано, и опробовано, (и обкатано до совершенства) в советских пионерлагерях, когда детей в период гормонального становления собирали в одном месте для последующей инициации, важное место в которой занимали Королевская Ночь, день Нептуна, игра в «Зарницу» и дискотека.
Вот, собственно, и здесь.
Он вожатый, она дочка директрисы, то есть, он сын мятежника, она дочка генерала правящей армии, и у них тут военная академия с драконами, и можно стать царем горы, а можно с нее упасть до смерти, и все очень, очень серьезно — но по сути это все тот же пионерлагерь, только с тяжкими телесными и энергическим сексом, и можно всех убить, всех зарезать, но тут ужин и снова седая ночь, и звучит вот это, неминуемое: «Плачь, плачь, танцуй, танцуй/Беги от меня, я — твои слёзы/Зови, не зови, целуй, не целуй/Беги от меня пока не поздно», и это и есть настоящее краткое содержание вот этих двух томов.
Bad Actors by Mick Herron (Slough House #8)
У Холмса бывали дела «на одну трубку», вот и в этом случае Джексону Лэму все разрулить — буквально один раз пернуть.
My Life with Bob: Flawed Heroine Keeps Book of Books, Plot Ensues
by Pamela Paul
Женщина, у которой в жизни все, в целом, хорошо, учится страдать при помощи книг.
Довольно приятная и обаятельная книжная автобиография, героиня которой очень любит читать, но самое большое несчастье в ее жизни случилось, когда она, прочтя во время путешествия по Китаю книгу Чжан Юн «Дикие лебеди», три недели голодала, чтобы хоть немного понять, как тяжело жилось героям книги. В какой-то степени это довольно душераздирающее чтение, потому что все оно написано из позиции безусловного, здорового комфорта сытого белого человека, которому в буквальном смысле то и дело приходится жрать лимоны, чтобы перестать так лыбиться.
Sunrise on the Reaping by Suzanne Collins (The Hunger Games #0.5)
В каком-то смысле эта книга кажется более взрослой, чем предыдущие истории о Голодных Играх, не только потому, что мы знаем, чем они закончились в принципе, но и потому, что мы заранее знаем, чем они закончились для Хэймитча, который их вроде бы и выиграл, но есть, как говорится, нюанс. В остальном же Коллинз верна себе: любая революция нуждается в продвижении и сторителлинге, и выигрывают в ней проджект-менеджеры, пока фронтенд натурально умирает на фронте.
Transcription by Kate Atkinson
Довольно неловкий роман, который не спасает даже идеальный невзначайный юмор Аткинсон. Это и не роман даже, а набор зарисовок из жизни военного и послевоенного Лондона, кое-как перетянутый ленточкой околошпионского сюжета. Героиня смотрит на все и всех то с позиции бабки на скамейке, то с позиции скамейки, и это чередование бывалости и какой-то деревянной, прочной тупости только добавляет роману шаткости. Не обошлось и без упоминания русских эмигрантов, которые даже уехав от революции и red terror продолжают настойчиво есть капусту и вонять ей на весь этаж, видимо, потому что не бывает русских без сложных щей.
В общем, весьма разочаровательно.
Iron Flame by Rebecca Yarros (The Empyrean #2)
Думаю о том, что все-таки для YA-сюжетостроения как будто бы нет и не будет ничего лучше, чем то, что уже было придумано, и опробовано, (и обкатано до совершенства) в советских пионерлагерях, когда детей в период гормонального становления собирали в одном месте для последующей инициации, важное место в которой занимали Королевская Ночь, день Нептуна, игра в «Зарницу» и дискотека.
Вот, собственно, и здесь.
Он вожатый, она дочка директрисы, то есть, он сын мятежника, она дочка генерала правящей армии, и у них тут военная академия с драконами, и можно стать царем горы, а можно с нее упасть до смерти, и все очень, очень серьезно — но по сути это все тот же пионерлагерь, только с тяжкими телесными и энергическим сексом, и можно всех убить, всех зарезать, но тут ужин и снова седая ночь, и звучит вот это, неминуемое: «Плачь, плачь, танцуй, танцуй/Беги от меня, я — твои слёзы/Зови, не зови, целуй, не целуй/Беги от меня пока не поздно», и это и есть настоящее краткое содержание вот этих двух томов.
Bad Actors by Mick Herron (Slough House #8)
У Холмса бывали дела «на одну трубку», вот и в этом случае Джексону Лэму все разрулить — буквально один раз пернуть.
#отрывок #взгляд #инечто
Перечитала «Грозовой перевал», которого не читала, кажется, с третьего курса и вспомнила, почему я безусловно люблю роман «Джен Эйр», а вот «Перевал» — люблю условно и с оговорками. Конечно, с технической точки зрения «Перевал» роман не просто гениальный, а космический, потому что многие художественные приемы и темы, которые Эмили Бронте использует в его структуре, оформятся и зазвучат в литературе гораздо позже — рассказчик-камера с двойным фокусом, а точнее, расфокусом (здесь не просто один ненадежный рассказчик, а двое, а во многих сценах и трое, получается такой эффект нарративного эха, взгляд через взгляд через взгляд), децентрализация истории (может сложиться впечатление, что главный герой романа — Хитклифф, но это, конечно не так), заметная игра со сломом читательских ожиданий, а кроме того скребущийся в готическое окно предвестник натурализма.
В общем это действительно мало на что похожий роман, который посреди йоркширских просторов снесла буквально летающая тарелка, и это если еще учесть, что для второго и посмертного издания «Грозовой перевал» подредактировала более социально зависимая Шарлотта, считавшая сестру кем-то вроде великолепной безумицы. По крайней мере, в такой образ она неловко попыталась утрамбовать сестру после смерти, чтобы хоть как-то объяснить ее штормовой природный гений. (Есть даже теория, что Шарлотта могла уничтожить второй роман Эмили, сочтя его слишком уж непристойным, хотя теория о том, что Эмили написала второй роман держится всего на одном письме ее издателя, Томаса Ньюби, в котором он слегка вскользь замечает, что с превеликим удовольствием займется подготовкой к изданию ее второго романа, однако же не хочет ее торопить, потому что все, разумеется, зависит от того, будет ли ее второй роман лучше первого. Первый-то не все критики тогда хорошо приняли, обрадовались одни будущие прерафаэлиты, но прерафаэлиты были Мамышевым-Монро того времени, так что их никто не спрашивал.)
Однако же меня как читателя всю дорогу не отпускало ощущение, что я читаю роман-побратим великой русской повести «Семейство Тальниковых», только, как нынче говорит молодежь, с более лучшей эстетикой. (Если вы вдруг не читали это выдающееся произведение Авдотьи Панаевой, прошу, оставьте его на тот золотой период вашей жизни, когда у вас будет все настолько хорошо, что вам захочется смотреть в мутное окно на утонувшую в луже дорогу и давить пальцем осенних мух.) «Грозовой перевал», конечно, при всех его изображениях животной злобы, деградации и домашнего насилия, чрезвычайно выигрывает от готического антуража, от цветущих пустошей и чистого ветра, от завываний ветра в трубе, от призраков, который маленький пастушок видит под нависшей над тропинкой скалой, от чистеньких овец и начищенных медных кружек над пылающим камином. И когда Локвуду не спится, мы верим, что к нему в окно и впрямь скребется призрак Кэти, ведь если это не Кэти, значит — изжога.
Перечитала «Грозовой перевал», которого не читала, кажется, с третьего курса и вспомнила, почему я безусловно люблю роман «Джен Эйр», а вот «Перевал» — люблю условно и с оговорками. Конечно, с технической точки зрения «Перевал» роман не просто гениальный, а космический, потому что многие художественные приемы и темы, которые Эмили Бронте использует в его структуре, оформятся и зазвучат в литературе гораздо позже — рассказчик-камера с двойным фокусом, а точнее, расфокусом (здесь не просто один ненадежный рассказчик, а двое, а во многих сценах и трое, получается такой эффект нарративного эха, взгляд через взгляд через взгляд), децентрализация истории (может сложиться впечатление, что главный герой романа — Хитклифф, но это, конечно не так), заметная игра со сломом читательских ожиданий, а кроме того скребущийся в готическое окно предвестник натурализма.
В общем это действительно мало на что похожий роман, который посреди йоркширских просторов снесла буквально летающая тарелка, и это если еще учесть, что для второго и посмертного издания «Грозовой перевал» подредактировала более социально зависимая Шарлотта, считавшая сестру кем-то вроде великолепной безумицы. По крайней мере, в такой образ она неловко попыталась утрамбовать сестру после смерти, чтобы хоть как-то объяснить ее штормовой природный гений. (Есть даже теория, что Шарлотта могла уничтожить второй роман Эмили, сочтя его слишком уж непристойным, хотя теория о том, что Эмили написала второй роман держится всего на одном письме ее издателя, Томаса Ньюби, в котором он слегка вскользь замечает, что с превеликим удовольствием займется подготовкой к изданию ее второго романа, однако же не хочет ее торопить, потому что все, разумеется, зависит от того, будет ли ее второй роман лучше первого. Первый-то не все критики тогда хорошо приняли, обрадовались одни будущие прерафаэлиты, но прерафаэлиты были Мамышевым-Монро того времени, так что их никто не спрашивал.)
Однако же меня как читателя всю дорогу не отпускало ощущение, что я читаю роман-побратим великой русской повести «Семейство Тальниковых», только, как нынче говорит молодежь, с более лучшей эстетикой. (Если вы вдруг не читали это выдающееся произведение Авдотьи Панаевой, прошу, оставьте его на тот золотой период вашей жизни, когда у вас будет все настолько хорошо, что вам захочется смотреть в мутное окно на утонувшую в луже дорогу и давить пальцем осенних мух.) «Грозовой перевал», конечно, при всех его изображениях животной злобы, деградации и домашнего насилия, чрезвычайно выигрывает от готического антуража, от цветущих пустошей и чистого ветра, от завываний ветра в трубе, от призраков, который маленький пастушок видит под нависшей над тропинкой скалой, от чистеньких овец и начищенных медных кружек над пылающим камином. И когда Локвуду не спится, мы верим, что к нему в окно и впрямь скребется призрак Кэти, ведь если это не Кэти, значит — изжога.
Давайте и я поделюсь какими-то своими рекомендательными соображениями к ярмарке Non/Fiction.
Сначала несколько ссылок:
❤️ для издания «Сноб» я рассказала о трех наших новых книжках, (напомню, что на ярмарку мы привезем небольшой эксклюзивный тираж «Дорогуши», а основные продажи романа стартуют в мае, а кроме того, к нам совершенно неожиданно через две недели после отправки в печать приехало идеальное фэнтези об алхимии, лингвистике и математике «Миттельшпиль», в общем, вы знаете, что делать),
❤️ у издательства «Дом историй» на «Нон-фике» запланировано много всего интересного: разговоры о переводе жанровых историй, цифровом соавторе и городах, которых нет. Приходите, пожалуйста.
Если что, наш стенд B-5, я буду работать на выставке в четверг, пятницу и субботу прямо с утра, и если вы вдруг хотите сделать мне подарок в честь моего прошедшего дня рождения, то вообще не стесняйтесь, дарите.
Теперь, что я сама хочу купить на ярмарке, если успею, конечно.
Во-первых, как-то навыходило много переводов Алины Перловой, я их беру не глядя, поэтому пойду в «Синдбад» за «Снами деревни Динчжуан» Янь Лянькэ и «Словарем Мацао» Хань Шаогуна (он не новый, но я на прошлом нонфике не успела купить), а у Polyandria. No Age возьму «Четверокнижие» Янь Лянькэ. Честно скажу, что не очень знаю, что это за книги, я просто люблю прозрачный русский язык переводов Алины.
Во-вторых, я тут сходила на экскурсию в особняк купца Носова, что напротив Электрозавода, и теперь хочу купить фотокнигу Елены Крижевской «За парадными дверьми: московские особняки в фотографиях и историях», это издательство «Бомбора». Очень хорошо жили люди с грозовым видом на двадцатый век.
В-третьих, у «Подписных» с «Яндекс.Книгами» вышла романеточка Эдит Уортон «Убежище» (перевод великой Татьяны Боровиковой, этим уже все сказано), я ее уже прочла, но рекомендую приобрести всем, кто ходит в книжные клубы. Это история о женщине, которая решила стать совестью своему сыну, но в итоге превратилась в вертолет и чуть не оглушила деточку жужжанием морального винта. Есть о чем поговорить, в общем.
И, наконец, хочу заглянуть в «Барку» на отдельный праздник издательства Individuum и купить «Бражников и блудниц» Максима Жегалина, потому что а как иначе.
Сначала несколько ссылок:
Если что, наш стенд B-5, я буду работать на выставке в четверг, пятницу и субботу прямо с утра, и если вы вдруг хотите сделать мне подарок в честь моего прошедшего дня рождения, то вообще не стесняйтесь, дарите.
Теперь, что я сама хочу купить на ярмарке, если успею, конечно.
Во-первых, как-то навыходило много переводов Алины Перловой, я их беру не глядя, поэтому пойду в «Синдбад» за «Снами деревни Динчжуан» Янь Лянькэ и «Словарем Мацао» Хань Шаогуна (он не новый, но я на прошлом нонфике не успела купить), а у Polyandria. No Age возьму «Четверокнижие» Янь Лянькэ. Честно скажу, что не очень знаю, что это за книги, я просто люблю прозрачный русский язык переводов Алины.
Во-вторых, я тут сходила на экскурсию в особняк купца Носова, что напротив Электрозавода, и теперь хочу купить фотокнигу Елены Крижевской «За парадными дверьми: московские особняки в фотографиях и историях», это издательство «Бомбора». Очень хорошо жили люди с грозовым видом на двадцатый век.
В-третьих, у «Подписных» с «Яндекс.Книгами» вышла романеточка Эдит Уортон «Убежище» (перевод великой Татьяны Боровиковой, этим уже все сказано), я ее уже прочла, но рекомендую приобрести всем, кто ходит в книжные клубы. Это история о женщине, которая решила стать совестью своему сыну, но в итоге превратилась в вертолет и чуть не оглушила деточку жужжанием морального винта. Есть о чем поговорить, в общем.
И, наконец, хочу заглянуть в «Барку» на отдельный праздник издательства Individuum и купить «Бражников и блудниц» Максима Жегалина, потому что а как иначе.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
snob.ru
Что купить на книжной ярмарке non/fiction весна — рекомендуют редакторы издательств — часть вторая
Книжная ярмарка non/fiction весна пройдет в Гостином дворе с 10 по 13 апреля. Грандиозная семейная сага, культурная история кита и атмосферный роман о вымышленном городке — по просьбе «Сноба» редакторы и сотрудники ведущих российских издательств продолжают…
В приятной обстановке поговорили о ярмарках, правах, маркетплейсах и, конечно, книгах. Главная новость встречи, конечно, — в августе выйдет новый роман Марининой. Большое спасибо Анастасии Рыжковой, что всех нас собрала этой зимой в апреле.
snob.ru
Круглый стол с издателями: Анастасия Завозова, Татьяна Соловьева, Елена Шубина и Евгений Соловьев рассказывают о книжном рынке
После ярмарки non/fiction весна и в преддверии старта сбора заявок на премию проекта «Сноб» «Сделано в России» Анастасия Рыжкова пригласила главных редакторов ведущих российских издательств поговорить о состоянии книжной индустрии, авторах и новинках, на…
Ну и раз уж я здесь, то еще #5книг
Легкое дыхание, Алексей Олейников❤️ ❤️ ❤️
Как стилистический экзерсис это практически безупречно: и язык тут Бунина еще помнит, и провинциальная малоэтажная Россия укомплектована всем необходимым для сюжетца, от декадентского салона до рестораций с видом, от шулеров до кокаинеточек, а уж прозрачных глаз как грязи, да и грязи как грязи тоже, чай не столицы. Однако ж попытка переупаковать в детектив смерть Оли Мещерской сталкивается с великой русской литературой начала 20 века, которая по большей части есть бездумное мордобитие эроса с танатосом, в результате которого танатос всегда побеждает и уходит, преследуемый Фройдом. Вот и героиня Вера Остроумова, несмотря на внешнюю крепкость и внутреннюю логику, вечно срывается в пропасть бессознательного, ее как магнитной бурей накрывает то Надсоном, то Гумилевым, и вместо расследования она то и дело сжимает чьи-нибудь тонкие пальцы, целует горячечные лбы и с бандитами жарит спирт.
В начале было кофе. Лингвомифы, речевые «ошибки» и другие поводы поломать копья в спорах о русском языке, Светлана Гурьянова❤️ ❤️ ❤️
Толковая базовая книжка о том, что можно кушать, присаживаться и пить плохое кофе, язык это все переживет, (в отличие от нас с вами), но если у вас есть какое-то филологическое образование, вы все написанное уже и так знали. Вторая часть книги посвящена разоблачению лингвофриков или, как их называл Зализняк, сторонников любительской лингвистики, и это, конечно, удручающее чтение, наглядно показывающее, что когда речь идет о языке, можно нести какую угодно пургу и кто-нибудь в нее да поверит, потому что истина где-то рядом, а может, и не было ее никогда вовсе, а язык, вот он, есть у нас дома.
Wuthering Heights by Emily Brontë❤️ ❤️ ❤️ ❤️ ❤️
И все-таки я больше люблю роман «Джен Эйр», чем «Грозовой перевал», потому что в целом предпочитаю истории, которые строятся по схеме «В детстве у меня куска хлеба не было, а теперь я сижу в собственном чистеньком домике и масло сразу на икру мажу». А истории, которые про «Вышел во двор, хочется орать и выдрючиваться» — не предпочитаю.
Город Брежнев, Шамиль Идиатуллин❤️ ❤️ ❤️ ❤️ ❤️
В год, когда я родилась, люди доживали советскую жизнь: носили фирмовое, стояли в очередях за апельсинами и безропотно брали аджику в нагрузку, строили заводы и перевыполняли план к дню рождения Ленина, вставали в очередь на квартиру и объясняли отрядам неравнодушных людей, что они, собственно, делают на улице в рабочее время. А также отпускали детей гулять с ключами на шее вместо крестиков, все равно надеясь только на то, что Боженька как-то их приведет обратно.
Огромный семейный и производственный роман во многом об этом вот устоявшемся мнении, что нормальное было время, все как-то выросли и ничего.
Все, да не все.
Paper Towns, John Green❤️ ❤️
Жила-была девочка с такой тонкой душевной организацией, что эта организация была с ограниченной ответственностью.
Легкое дыхание, Алексей Олейников
Как стилистический экзерсис это практически безупречно: и язык тут Бунина еще помнит, и провинциальная малоэтажная Россия укомплектована всем необходимым для сюжетца, от декадентского салона до рестораций с видом, от шулеров до кокаинеточек, а уж прозрачных глаз как грязи, да и грязи как грязи тоже, чай не столицы. Однако ж попытка переупаковать в детектив смерть Оли Мещерской сталкивается с великой русской литературой начала 20 века, которая по большей части есть бездумное мордобитие эроса с танатосом, в результате которого танатос всегда побеждает и уходит, преследуемый Фройдом. Вот и героиня Вера Остроумова, несмотря на внешнюю крепкость и внутреннюю логику, вечно срывается в пропасть бессознательного, ее как магнитной бурей накрывает то Надсоном, то Гумилевым, и вместо расследования она то и дело сжимает чьи-нибудь тонкие пальцы, целует горячечные лбы и с бандитами жарит спирт.
В начале было кофе. Лингвомифы, речевые «ошибки» и другие поводы поломать копья в спорах о русском языке, Светлана Гурьянова
Толковая базовая книжка о том, что можно кушать, присаживаться и пить плохое кофе, язык это все переживет, (в отличие от нас с вами), но если у вас есть какое-то филологическое образование, вы все написанное уже и так знали. Вторая часть книги посвящена разоблачению лингвофриков или, как их называл Зализняк, сторонников любительской лингвистики, и это, конечно, удручающее чтение, наглядно показывающее, что когда речь идет о языке, можно нести какую угодно пургу и кто-нибудь в нее да поверит, потому что истина где-то рядом, а может, и не было ее никогда вовсе, а язык, вот он, есть у нас дома.
Wuthering Heights by Emily Brontë
И все-таки я больше люблю роман «Джен Эйр», чем «Грозовой перевал», потому что в целом предпочитаю истории, которые строятся по схеме «В детстве у меня куска хлеба не было, а теперь я сижу в собственном чистеньком домике и масло сразу на икру мажу». А истории, которые про «Вышел во двор, хочется орать и выдрючиваться» — не предпочитаю.
Город Брежнев, Шамиль Идиатуллин
В год, когда я родилась, люди доживали советскую жизнь: носили фирмовое, стояли в очередях за апельсинами и безропотно брали аджику в нагрузку, строили заводы и перевыполняли план к дню рождения Ленина, вставали в очередь на квартиру и объясняли отрядам неравнодушных людей, что они, собственно, делают на улице в рабочее время. А также отпускали детей гулять с ключами на шее вместо крестиков, все равно надеясь только на то, что Боженька как-то их приведет обратно.
Огромный семейный и производственный роман во многом об этом вот устоявшемся мнении, что нормальное было время, все как-то выросли и ничего.
Все, да не все.
Paper Towns, John Green
Жила-была девочка с такой тонкой душевной организацией, что эта организация была с ограниченной ответственностью.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
В отпуске, как и положено, слушаю четвертую и зачем-то распополамленную книгу про графа Аверина, (ладно, ладно, знаю, зачем распополамленную, мое издательское уважение), и они там как-то совсем невыносимо жрут. Оно и раньше, конечно, было немного на мотив «что мы знаем о колбасе. Ничего, и то не все», но сейчас романы про колдуна Российской империи стремительно приближаются к тем участкам русской литературы, где загадочная русская душа на пару мгновений уступает место бездорожью русского желудка. Кофе, чай, это само собой, буквально, не выпил чашечку — не перелистнул страничку, но теперь даже голос Клюквина течет не медком, а натуральным желудочным соком при описаниях компотов, котлетов и каш, шматов мяса и кусков сала, а еще конфет и печенья, к которому читатель, уж понимая, что его ждет, сам смиренно просит рифмы «варенья». У дивов в какой-то момент натурально прорезаются в репликах нотки Пульхерии Ивановны, так и ждешь, что Кузя или Владимир спросят: «Или, может быть, вы съели бы киселику, Гермес Аркадьич?», а Гермес Аркадьич ответит: «И то хорошо», да и съест. Между чашек кофе ладненько вклинивается расследование и прочие государственные дела, однако же чем дальше, тем больше вся серия напоминает некий кроссовер между одой полусоветской, полуроссийской кухне (компот — сила, смузи — могила) и какой-то терапевтической, почти примаченковской литературой про нежное проедание кризиса, когда стоит тебе чуть разволноваться, а тут уж и пробка в потолок, и Страсбурга пирог нетленный, и лишь полезет наружу тревога окаянная, а ты ее пирожком, пирожком.
На этот раз все #5книг не влезли.
1️⃣ Виктор Дашкевич, Тайна мертвого ректора (читает Александр Клюквин)
Между приемами пищи Аверин, Кузя и Владимир ведут расследование таинственной смерти ректора Светлова, который, неизвестно, успел хоть чайку попить или прямо так, на голодный желудок и помер.
Мне кажется, что книги про графа Аверина стали такими популярными как раз именно потому, что они активно нарушают все каноны динамичного жанрового романа в пользу комфорта читателя, и тем самым постепенно превращаются в некоторый гибрид уютного детектива и asmr-чтения, в котором ласковый голос Клюквина вместо того, чтобы просить вас сделать глубоокий вдох, а затеееем глубооокий выдох, то и дело вкрадчиво перечисляет, что видел Кузя в Португалии, с кем познакомился, что покушал, что попил. Как другой колдун в баньку сходил, каши поел (с медом, изюмом, орехами и сушеной земляникой), пирожок скушал (с картошкой и луком), рыбку половил, дрова поколол, и выс-пал-ся, и читатель такой, да ну их уже, эти ваши приключения, давайте мне про омлет подробнее.
2️⃣ The Wedding People, Alison Espach
Одна женщина решила покончить с собой, но попала на чужую свадьбу с пьяной с двух часов дня матерью невесты, душной сеструхой жениха, проблемной дочкой жениха, первой мертвой женой жениха и очень богатой невестой, и такая, ок, поживу еще немного, очень хочется узнать, чем тут все закончится.
Как будто бы вызревает новый жанр — терапевтический роман, в котором героиня оказывается в ситуации, которая требует от нее нового понимания собственного тела и собственных желаний, и она, наслаждаясь внезапно свалившимся на нее комфортом, уроками серфинга, пьяными танцами и не ей оплаченным спа, наконец-то получает возможность разобраться в себе без того, чтобы параллельно ходить на работу, готовиться к семинарам, хоронить кота и сталкерить новую бабу бывшего мужа. Это, конечно, во многом приятное чтение, потому что всегда приятно прислушиваться к своему телу в пятизвездочном отеле, за который платишь не ты, а, с другой стороны, для обычной читательницы это, конечно, и есть такая заместительная терапия, которую она может себе позволить, пока сама ходит на работу, готовится к семинарам и т.д. Такой, знаете, фанфик по мотивам обычной жизни, когда твое приблизительное альтер эго четыреста страниц живет свою лучшую жизнь и не толстеет.
(От полной сказки этот роман отделяет четкое понимание того, что без оплаченного спа и президентского номера с видом на океан никакого личностного роста не получится.)
3️⃣ Сон в красном тереме, Цао Сюэ-цинь (читает Иван Литвинов)
Если бы можно было поставить десять звезд, поставила бы все десять, конечно, потому что я давно не читала, а точнее, не слушала более идеального романа, где есть семейная драма, скандалы, сплетни, многоходовочки, убийства, самоубийства, кражи, призраки юных дев, таинственные монахи, волшебные яшмы, судебные разбирательства, подкуп, дворцовые интриги, расчетливые невестки, недобрые свекрови, злобные дядьки и хитроумные мамки, похищенные монахини, злые наложницы, гадания и гороскопы, но при всей напряженности этого огромного повествования оно как-то очень удачно перебивается островками приятного ничегонеделанья, когда герои воспевают в стихах бегонию, любуются цветами корицы или восходящей луной, играют в застольный приказ, смотрят выступления актеров, подолгу пьют чай, заваривая его дождевой водой, которая настаивалась пять лет, красиво наряжаются и вкусно едят, потому что на всякое дело есть счастливый день, а пока он не наступил, можно и в окно посмотреть.
Отдельно, конечно, хочу сказать, что Иван Литвинов прочел этот роман безупречно, на мой любимый манер «старого радио», и все шестьдесят семь часов герои у него говорят своими голосами, стихи звучат прямо как из восемнадцатого века и спится под этот голос тоже роскошно.
Между приемами пищи Аверин, Кузя и Владимир ведут расследование таинственной смерти ректора Светлова, который, неизвестно, успел хоть чайку попить или прямо так, на голодный желудок и помер.
Мне кажется, что книги про графа Аверина стали такими популярными как раз именно потому, что они активно нарушают все каноны динамичного жанрового романа в пользу комфорта читателя, и тем самым постепенно превращаются в некоторый гибрид уютного детектива и asmr-чтения, в котором ласковый голос Клюквина вместо того, чтобы просить вас сделать глубоокий вдох, а затеееем глубооокий выдох, то и дело вкрадчиво перечисляет, что видел Кузя в Португалии, с кем познакомился, что покушал, что попил. Как другой колдун в баньку сходил, каши поел (с медом, изюмом, орехами и сушеной земляникой), пирожок скушал (с картошкой и луком), рыбку половил, дрова поколол, и выс-пал-ся, и читатель такой, да ну их уже, эти ваши приключения, давайте мне про омлет подробнее.
Одна женщина решила покончить с собой, но попала на чужую свадьбу с пьяной с двух часов дня матерью невесты, душной сеструхой жениха, проблемной дочкой жениха, первой мертвой женой жениха и очень богатой невестой, и такая, ок, поживу еще немного, очень хочется узнать, чем тут все закончится.
Как будто бы вызревает новый жанр — терапевтический роман, в котором героиня оказывается в ситуации, которая требует от нее нового понимания собственного тела и собственных желаний, и она, наслаждаясь внезапно свалившимся на нее комфортом, уроками серфинга, пьяными танцами и не ей оплаченным спа, наконец-то получает возможность разобраться в себе без того, чтобы параллельно ходить на работу, готовиться к семинарам, хоронить кота и сталкерить новую бабу бывшего мужа. Это, конечно, во многом приятное чтение, потому что всегда приятно прислушиваться к своему телу в пятизвездочном отеле, за который платишь не ты, а, с другой стороны, для обычной читательницы это, конечно, и есть такая заместительная терапия, которую она может себе позволить, пока сама ходит на работу, готовится к семинарам и т.д. Такой, знаете, фанфик по мотивам обычной жизни, когда твое приблизительное альтер эго четыреста страниц живет свою лучшую жизнь и не толстеет.
(От полной сказки этот роман отделяет четкое понимание того, что без оплаченного спа и президентского номера с видом на океан никакого личностного роста не получится.)
Если бы можно было поставить десять звезд, поставила бы все десять, конечно, потому что я давно не читала, а точнее, не слушала более идеального романа, где есть семейная драма, скандалы, сплетни, многоходовочки, убийства, самоубийства, кражи, призраки юных дев, таинственные монахи, волшебные яшмы, судебные разбирательства, подкуп, дворцовые интриги, расчетливые невестки, недобрые свекрови, злобные дядьки и хитроумные мамки, похищенные монахини, злые наложницы, гадания и гороскопы, но при всей напряженности этого огромного повествования оно как-то очень удачно перебивается островками приятного ничегонеделанья, когда герои воспевают в стихах бегонию, любуются цветами корицы или восходящей луной, играют в застольный приказ, смотрят выступления актеров, подолгу пьют чай, заваривая его дождевой водой, которая настаивалась пять лет, красиво наряжаются и вкусно едят, потому что на всякое дело есть счастливый день, а пока он не наступил, можно и в окно посмотреть.
Отдельно, конечно, хочу сказать, что Иван Литвинов прочел этот роман безупречно, на мой любимый манер «старого радио», и все шестьдесят семь часов герои у него говорят своими голосами, стихи звучат прямо как из восемнадцатого века и спится под этот голос тоже роскошно.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Долго отвечала на вопрос Риты Ключак, в каком порядке читать романы Джейн Остен, и поняла, что ответ выходит слишком большой для комментария, поэтому решила перенести его сюда.
Смотрите, романы Джейн Остен необходимо читать в порядке собственного читательского и человеческого взросления, по-другому не выйдет. Это уже при перечитывании их можно читать как угодно, и все равно всякий раз откроется что-то новое, везде будет смешно, свежо и хорошо, но для первого вдумчивого подхода порядок чтения мне видится следующим:
1. «Гордость и предубеждение» и/или «Эмма». Это два самых смешных, простых и, как бы это сказать, игристых романа Остен. Это своего рода Остен 101: сюжетная, легкая и еще полная предчувствия какого-то блестящего, а главное, большого и долгого будущего.
2. «Чувство и чувствительность», напротив, один из самых мрачных романов Остен, хоть он и самый ранний, но это такая заметная история авторского взросления, когда ты сначала не очень думала о деньгах, а потом как подумала. Это по-прежнему очень понятный и очень динамичный роман, но если присмотреться, то сюжет его движет не дихотомия «выученное чувство против подлинного», а «деньги vs любовь». Каждый герой там появляется с ярлычком собственного годового дохода (и расхода), о деньгах говорят неприкрыто, не стыдясь, буквально бегущей строкой и финальное счастье невозможно без лишней тысячки фунтиков и богатых друзей.
3. «Мэнсфилд-Парк». Один из самых злых и реалистичных романов Остен, и по факту полный перевертыш «ГиП»: бедность и приживальничество быстро лишают голоса, изящная ирония может быть злой, разврат можно прикрыть деньгами, жестокость может существовать ради жестокости, главный объект любовного интереса может быть незавидным туповатым матрасиком, мистера Дарси не существует, дети.
4. «Убеждение». Осенний роман, практически предчувствие романтизма, где героине в затылок дышит морозное утро, будущее пришло и прошло, зато выстраданный идеал счастливого брака – это не прекрасные рощи Пемберли, а счастливое партнерство адмирала и адмиральши Крофт.
5. «Нортенгерское аббатство» — самый пародийный, самый метаметароман Остен, поэтому его хорошо читать последним, чтобы оценить все это смешливое признание в любви первой волне готического романтизма, и то, как Остен играет с читателем в игру якобы из миссис Рэдклифф, «посмотри, мол, за занавесочку», а за занавесочкой пусто, гроб на колесиках не нашел твою комнату, девочка, а вот насчет приданого твоего нам все стало известно, шалость удалась.
Смотрите, романы Джейн Остен необходимо читать в порядке собственного читательского и человеческого взросления, по-другому не выйдет. Это уже при перечитывании их можно читать как угодно, и все равно всякий раз откроется что-то новое, везде будет смешно, свежо и хорошо, но для первого вдумчивого подхода порядок чтения мне видится следующим:
1. «Гордость и предубеждение» и/или «Эмма». Это два самых смешных, простых и, как бы это сказать, игристых романа Остен. Это своего рода Остен 101: сюжетная, легкая и еще полная предчувствия какого-то блестящего, а главное, большого и долгого будущего.
2. «Чувство и чувствительность», напротив, один из самых мрачных романов Остен, хоть он и самый ранний, но это такая заметная история авторского взросления, когда ты сначала не очень думала о деньгах, а потом как подумала. Это по-прежнему очень понятный и очень динамичный роман, но если присмотреться, то сюжет его движет не дихотомия «выученное чувство против подлинного», а «деньги vs любовь». Каждый герой там появляется с ярлычком собственного годового дохода (и расхода), о деньгах говорят неприкрыто, не стыдясь, буквально бегущей строкой и финальное счастье невозможно без лишней тысячки фунтиков и богатых друзей.
3. «Мэнсфилд-Парк». Один из самых злых и реалистичных романов Остен, и по факту полный перевертыш «ГиП»: бедность и приживальничество быстро лишают голоса, изящная ирония может быть злой, разврат можно прикрыть деньгами, жестокость может существовать ради жестокости, главный объект любовного интереса может быть незавидным туповатым матрасиком, мистера Дарси не существует, дети.
4. «Убеждение». Осенний роман, практически предчувствие романтизма, где героине в затылок дышит морозное утро, будущее пришло и прошло, зато выстраданный идеал счастливого брака – это не прекрасные рощи Пемберли, а счастливое партнерство адмирала и адмиральши Крофт.
5. «Нортенгерское аббатство» — самый пародийный, самый метаметароман Остен, поэтому его хорошо читать последним, чтобы оценить все это смешливое признание в любви первой волне готического романтизма, и то, как Остен играет с читателем в игру якобы из миссис Рэдклифф, «посмотри, мол, за занавесочку», а за занавесочкой пусто, гроб на колесиках не нашел твою комнату, девочка, а вот насчет приданого твоего нам все стало известно, шалость удалась.
Forwarded from Издательство «Дом историй»
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Пока я работаю и перевожу, перевожу и работаю, вот несколько технических объявлений:
🟠 шатёр 18 (Художественная литература), места 34, 36. Вот, где нас можно найти на ярмарке на Красной площади, сразу скажу, что есть «Песня жаворонка» по очень приятной цене. Если вам нужен просторный большой роман на лето, вы знаете, что делать. Внимание: сегодня с утра и до 15 часов я буду работать на стенде, приходите обниматься и покупать книжки!
🟠 7 июня в 13.00 в чайной «Нитка» на Третьяковке можно будет встретиться с нашим автором Евой Сталюковой и еще с авторами фэнтези «Ходящие в ночи» Аленой Харитоновой и Екатериной Казаковой — и встретиться, и чайку выпить, и книжки подписать. «Ходящие» рвали все прослушивания, еще когда я работала в Storytel, а первая книга из цикла про «Город Чудный» нужна всем, кто любит умное городское фэнтези с сильными героинями, так что вы тоже знаете, что делать. Вход бесплатный, но нужна регистрация, подробности вот тут.
🟠 Теперь в этот канал можно отправлять сообщения, нужно открыть канал и кликнуть на кружок в нижнем левом углу. В десктопной версии пока не вижу этой опции, но в мобильной она есть.
‼️ Я не размещаю рекламу в канале. Никакую. Никогда. У меня нет личного рекламного кабинета, я ничего не знаю о просмотрах и охватах, и об актуальной стоимости одного поста. Я просто иногда вспоминаю, что у меня есть этот канал и что-то сюда пишу, потому что мой контент-план зависит только от того, сделаны ли у меня уроки.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Telegram
Издательство «Дом историй»
📆 Встреча с авторами романа «Город Чудный. Воскресшие» и цикла «Ходящие в ночи»
Врываемся этим вечером с шикарной новостью: уже в эту субботу вы можете встретиться, выпить вкусный чай и поговорить о книгах с Евой Сталюковой, а также Аленой Харитоновой и…
Врываемся этим вечером с шикарной новостью: уже в эту субботу вы можете встретиться, выпить вкусный чай и поговорить о книгах с Евой Сталюковой, а также Аленой Харитоновой и…
Очередные #5книг, которые я каким-то образом успела прочитать.
Kun til navlen, Linea Maja Ernst (модный датский роман)
Неделя в июне, друзья съезжаются на дачу, и всюду прекрасно выписанный медовый летний свет, свежесть лесного озера, аромат деревянных половиц, запах домашнего хлеба, смятая белизна постельного белья и посреди всей этой красоты, на самой макушечке пирамиды Маслоу, сидят сытые, приятные люди и рассуждают о том, как им угрожает торжество гетеронормативности.
Tælle til en, tælle til to, Søren Sveistrup (от автора «Каштанового человечка»)
Неуловимый убийца сталкерит людей, похищает, расчленяет, знает все «слепые зоны» всех городских камер, всегда успевает всех убить, взорвать и скрыться за 30 секунд до приезда полиции, не оставив при этом нигде ни одного отпечаточка, потому что полицейские ведут расследование примерно так:
— у меня семейные проблемы, я пошел с этой вашей планерки,
— я еще и телефон выключу,
— ты хочешь сообщить мне важные подробности о деле, но делаешь это без уважения к моей травме,
— не буду вызывать подкрепление, ведь за эти 10 секунд я сам успею спасти мир,
— убийца — вот этот рандомный парень,
— или этот,
— а нет, все, я понял, кто убийца, пойду встречусь один на один, я же говорил, что я телефон выключил, да? Так вот, я еще и пистолет потерял.
Nevernight, Jay Kristoff
Чтобы отомстить за свою семью, девочка поступает в Хогвартс для ассасинов, где ее, разумеется, учат плохому, потому что волшебной палочкой, Гарри, надо иногда уметь и в глаз ткнуть.
Жанр: дырк-академия.
James, Percival Everett
Всю дорогу было чувство, что я читаю три разных книги: твеновский плутовской роман быстро сменила условно историческая актуалка, а ей на смену еще стремительнее пришел классический постмодернистский текст с мемасами вместо мимесиса. В итоге, роман, начавшийся со сложного ретеллинга, закончился гифкой с неким аналогом взрывающегося вертолета, который вез к читателю иронию, аллюзии и субверсию канона, но по пути столкнулся с непониманием.
Дебютная постановка, Александра Маринина
Удивительное чувство, конечно: Каменской уже за шестьдесят, и она наконец сделала ремонт в трешке, а ты еще помнишь, как она в девяносто пятом за Чистякова замуж выходила (и там как раз еще в загсе невесту убили).
Как говорится, никто, совсем никто и только дети девяностых такие: ребята, у нас труп, возможна ностальгия.
Kun til navlen, Linea Maja Ernst (модный датский роман)
Неделя в июне, друзья съезжаются на дачу, и всюду прекрасно выписанный медовый летний свет, свежесть лесного озера, аромат деревянных половиц, запах домашнего хлеба, смятая белизна постельного белья и посреди всей этой красоты, на самой макушечке пирамиды Маслоу, сидят сытые, приятные люди и рассуждают о том, как им угрожает торжество гетеронормативности.
Tælle til en, tælle til to, Søren Sveistrup (от автора «Каштанового человечка»)
Неуловимый убийца сталкерит людей, похищает, расчленяет, знает все «слепые зоны» всех городских камер, всегда успевает всех убить, взорвать и скрыться за 30 секунд до приезда полиции, не оставив при этом нигде ни одного отпечаточка, потому что полицейские ведут расследование примерно так:
— у меня семейные проблемы, я пошел с этой вашей планерки,
— я еще и телефон выключу,
— ты хочешь сообщить мне важные подробности о деле, но делаешь это без уважения к моей травме,
— не буду вызывать подкрепление, ведь за эти 10 секунд я сам успею спасти мир,
— убийца — вот этот рандомный парень,
— или этот,
— а нет, все, я понял, кто убийца, пойду встречусь один на один, я же говорил, что я телефон выключил, да? Так вот, я еще и пистолет потерял.
Nevernight, Jay Kristoff
Чтобы отомстить за свою семью, девочка поступает в Хогвартс для ассасинов, где ее, разумеется, учат плохому, потому что волшебной палочкой, Гарри, надо иногда уметь и в глаз ткнуть.
Жанр: дырк-академия.
James, Percival Everett
Всю дорогу было чувство, что я читаю три разных книги: твеновский плутовской роман быстро сменила условно историческая актуалка, а ей на смену еще стремительнее пришел классический постмодернистский текст с мемасами вместо мимесиса. В итоге, роман, начавшийся со сложного ретеллинга, закончился гифкой с неким аналогом взрывающегося вертолета, который вез к читателю иронию, аллюзии и субверсию канона, но по пути столкнулся с непониманием.
Дебютная постановка, Александра Маринина
Удивительное чувство, конечно: Каменской уже за шестьдесят, и она наконец сделала ремонт в трешке, а ты еще помнишь, как она в девяносто пятом за Чистякова замуж выходила (и там как раз еще в загсе невесту убили).
Как говорится, никто, совсем никто и только дети девяностых такие: ребята, у нас труп, возможна ностальгия.
И вдогонку, быстро: продолжаю, не отрываясь, слушать «Братьев Карамазовых» (в гениальном исполнении Алексея Борзунова) и добралась до глав, предшествующих допросу, в которых Митя Карамазов на истерике кутит и бросается деньгами, и так мне это все невыносимо слушать, что пока что я, пожалуй, больше всех люблю там Петра Ильича Перхотина, второстепенного геройчика, который не тратит чужого, не целует землю, не задается философскими вопросами, а просто собирался поиграть на биллиарде да отужинать, а ему и того толком сделать не дали.