Есть определенные вещи, которые, вроде, всем известны, банальны, но которые, тем не менее, время от времени надо повторять. Иначе забываются.
К примеру, читаю у некоторых уважаемых коллег, что ситуация внутри России стабильна, народ выказывает явную поддержку Верховному, подтверждая эту поддержку на самых разнообразных выборах. Поэтому, де, никакая революция в стране пока невозможна, никакой майдан не пройдет.
Тех же коллег при этом деятельность понаехавших из соседней страны «военных экспертов» и «внезапных волонтеров» беспокоит (кстати, вполне справедливо). Казалось бы, а чего беспокоиться, если ситуация стабильна? Тогда на разные выплески деструктивных энергий можно ведь попросту не обращать внимания.
Ошибка здесь в том, что между «революцией» и «майданом» ставится знак равенства. Но «майдан» — он же «цветная революция» — никакая не революция в привычном смысле слова.
Майдан — это механизм, с помощью которого часть элит страны продает суверенитет страны условному Западу, не считаясь при этом ни с другой частью элит, ни, разумеется, с народом. Иными словами, майдан — переворот во власти в пользу третьей стороны. При этом люди, которые такой переворот осуществляют, становятся официальными компрадорами. Они перестают опираться на народ внутри, начиная опираться на внешние штыки. Взамен они получают право пользоваться частью своих капиталов в глобальном масштабе (хотя и в довольно ограниченном режиме), надеясь, что, если не их дети, то их внуки, станут низовой частью элит западных.
Всё это мы в классическом виде наблюдали на Украине. А до того в разных других местах. В Грузии, допустим, при Саакашвили. Сейчас — в Армении.
Массовка на площадях изображает «восставший народ» не для бабы Мани из Колпашево (говоря о России), а для тети Джейн из Омахи. Так на Западе легализуют переворот перед своим населением: видите, люди, наконец, восстали, сбросили диктатора, пришла свобода, теперь они наши друзья, они опять в семье прогрессивных и демократичных.
Чтобы вывести массовку на площадь, нужен административный ресурс. Известно, что типичный митинг по любому общему поводу естественным образом не в силах собрать более пяти (а в обычных случаях — трех) тысяч человек. Для массовки в Москве нужно минимум тысяч пятьдесят. А лучше — сто. На Болотную, как мы знаем, многих людей выводили начальники их контор. «Светочка, вы же за честные выборы, мы же увидимся завтра с вами на митинге? — Конечно, Илья Никанорович, конечно!» То, что Илье Никаноровичу перед митингом звонил собственник конторы и тем же елейным голосом спрашивал, будет ли на митинге Илья Никанорович, ослу понятно. Как и то, что кто-то перед этим обязательно звонил и собственнику.
Само собой, при этом должны в социальных сетях и в определенной прессе на полную катушку работать «инфлюэнсеры». Агитаторы, то бишь. Аудитория у них, обычно, внушительная, но там половина боты, а большая часть остальных подписчиков задницу не оторвет с дивана. Выйдут крохотные доли процента, но их-то «инфлюенсеры» и должны организовать, потому что иначе не выйдет никто. Не забываем, что доли процента от миллиона — это тысячи.
Остальное происходит за кулисами. Работа с силовиками. С группами влияния. Кого-то запугивают, кого-то пытаются купить. Популярных деятелей, которые способны помешать майдану и организовать сопротивление, можно ограничить, интернировать, в конце концов… Ну, сами знаете. «Человека можно напоить, оглушить, снять с бесчувственного тела, наконец, с трупа».
Противостоять же майдану законопослушным людям трудно. Это так. Обычные люди не создают структур управления, параллельных государственным. Зачем? Ведь у них есть государство. Но именно государственные структуры зачинателями майдана блокируются, а у них самих уже есть свои собственные структуры. Созданные под видом партийных отделений, волонтерских организаций, благотворительных фондов и т.п. Обычные люди в критический момент оказываются разобщены, зато майданщики прекрасно подготовлены и собраны.
Так работают механизмы «цветных революций» в самых общих чертах.
Есть определенные вещи, которые, вроде, всем известны, банальны, но которые, тем не менее, время от времени надо повторять. Иначе забываются.
К примеру, читаю у некоторых уважаемых коллег, что ситуация внутри России стабильна, народ выказывает явную поддержку Верховному, подтверждая эту поддержку на самых разнообразных выборах. Поэтому, де, никакая революция в стране пока невозможна, никакой майдан не пройдет.
Тех же коллег при этом деятельность понаехавших из соседней страны «военных экспертов» и «внезапных волонтеров» беспокоит (кстати, вполне справедливо). Казалось бы, а чего беспокоиться, если ситуация стабильна? Тогда на разные выплески деструктивных энергий можно ведь попросту не обращать внимания.
Ошибка здесь в том, что между «революцией» и «майданом» ставится знак равенства. Но «майдан» — он же «цветная революция» — никакая не революция в привычном смысле слова.
Майдан — это механизм, с помощью которого часть элит страны продает суверенитет страны условному Западу, не считаясь при этом ни с другой частью элит, ни, разумеется, с народом. Иными словами, майдан — переворот во власти в пользу третьей стороны. При этом люди, которые такой переворот осуществляют, становятся официальными компрадорами. Они перестают опираться на народ внутри, начиная опираться на внешние штыки. Взамен они получают право пользоваться частью своих капиталов в глобальном масштабе (хотя и в довольно ограниченном режиме), надеясь, что, если не их дети, то их внуки, станут низовой частью элит западных.
Всё это мы в классическом виде наблюдали на Украине. А до того в разных других местах. В Грузии, допустим, при Саакашвили. Сейчас — в Армении.
Массовка на площадях изображает «восставший народ» не для бабы Мани из Колпашево (говоря о России), а для тети Джейн из Омахи. Так на Западе легализуют переворот перед своим населением: видите, люди, наконец, восстали, сбросили диктатора, пришла свобода, теперь они наши друзья, они опять в семье прогрессивных и демократичных.
Чтобы вывести массовку на площадь, нужен административный ресурс. Известно, что типичный митинг по любому общему поводу естественным образом не в силах собрать более пяти (а в обычных случаях — трех) тысяч человек. Для массовки в Москве нужно минимум тысяч пятьдесят. А лучше — сто. На Болотную, как мы знаем, многих людей выводили начальники их контор. «Светочка, вы же за честные выборы, мы же увидимся завтра с вами на митинге? — Конечно, Илья Никанорович, конечно!» То, что Илье Никаноровичу перед митингом звонил собственник конторы и тем же елейным голосом спрашивал, будет ли на митинге Илья Никанорович, ослу понятно. Как и то, что кто-то перед этим обязательно звонил и собственнику.
Само собой, при этом должны в социальных сетях и в определенной прессе на полную катушку работать «инфлюэнсеры». Агитаторы, то бишь. Аудитория у них, обычно, внушительная, но там половина боты, а большая часть остальных подписчиков задницу не оторвет с дивана. Выйдут крохотные доли процента, но их-то «инфлюенсеры» и должны организовать, потому что иначе не выйдет никто. Не забываем, что доли процента от миллиона — это тысячи.
Остальное происходит за кулисами. Работа с силовиками. С группами влияния. Кого-то запугивают, кого-то пытаются купить. Популярных деятелей, которые способны помешать майдану и организовать сопротивление, можно ограничить, интернировать, в конце концов… Ну, сами знаете. «Человека можно напоить, оглушить, снять с бесчувственного тела, наконец, с трупа».
Противостоять же майдану законопослушным людям трудно. Это так. Обычные люди не создают структур управления, параллельных государственным. Зачем? Ведь у них есть государство. Но именно государственные структуры зачинателями майдана блокируются, а у них самих уже есть свои собственные структуры. Созданные под видом партийных отделений, волонтерских организаций, благотворительных фондов и т.п. Обычные люди в критический момент оказываются разобщены, зато майданщики прекрасно подготовлены и собраны.
Так работают механизмы «цветных революций» в самых общих чертах.
BY Вестник родимых болот
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. Stocks dropped on Friday afternoon, as gains made earlier in the day on hopes for diplomatic progress between Russia and Ukraine turned to losses. Technology stocks were hit particularly hard by higher bond yields. After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users. I want a secure messaging app, should I use Telegram? "There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said.
from de
