Теперь о рабочих руках. Как нам доложили, необходимо этих рук три миллиона. Т.е., полтора миллиона работников.
Цифры нам известны. За год в Шереметьево прилетело сто семь тысяч украинцев, не пустили к нам двадцать четыре тысячи человек. Допустим, пропустили всех. Как двадцать четыре тысячи «однонарода» помогут решить нам проблему? Это же капля в море!
Тут следует понять, что далеко не все приезжающие — это рабочие руки. Среди них есть пожилые люди, претендующие на пенсию и на место в поликлинике, а не на рабочее место. Есть дети, которым расти ещё, расти — они претендуют на места в школах. Есть домохозяйки. Они, конечно, ни на что не претендуют. Ну, может, на какого-нибудь миллиардера.
Сколько всего приезжает тех, кто поможет нам решить проблему, нам никто не скажет.
Нам скажут, что украинцы сюда не едут именно потому, что существует пункт допуска. А как мы можем понять, сколько вообще есть претендентов? Исходя из чего?
Основная волна беженцев появляется после начала конфликта. Так что в России сегодня живут и работают миллионы бывших украинцев. Они уже в нашей экономике, они уже учтены статистикой. Где взять новых?
Границы на Украине закрыты. Кто хотел уехать к нам — уехал к нам. Кто хотел в Европу, уехал в Европу. Основные потоки разошлись.
Мы знаем, что Украина ужесточает пребывание своих граждан за рубежом. Появились проблемы с документами, с консульским обслуживанием. Люди находят способы решить эту проблему. Мы в курсе, к примеру, сколько украинцев прибывает к нам, получает российский паспорт и убывает обратно в Европу? Не собираясь тут оставаться и работать. Им лишнее гражданство не помешает.
А сколько приезжает к нам за социальными благами, получив которые, тут же линяет на Запад, чтобы по-прежнему ходить там по площадям, обернувшись жовто-блакитным? Есть такие данные?
Предположим, мы ликвидируем пункт пропуска в Шереметьево. Но получаем не рабочие руки, а толпу иждивенцев и пару десятков тысяч русофобов.
Что последует дальше? Нам скажут, что мы плохо конкурируем за украинскую рабочую силу с Польшей и Германией. Надо предлагать украинцам особые условия.
Такого не может быть? Уже сегодня люди говорят о пенсиях для украинцев в Херсонской и Запорожской областях. Есть очень серьезные вопросы. Очень. Нам по телевизору часто говорят о справедливости, но, похоже, у нас вновь появляются граждане, которые ровнее.
Ситуация была заложена ещё в СССР. Метрополия у нас содержала периферию. Граждане из республик приезжали в Россию (за исключением столицы), обнаруживали, что живут у себя гораздо лучше, делали понятные выводы: в России обитают пьющие глупые лентяи, а в республиках — трудолюбивые умницы. Это сыграло гигантскую роль при распаде нашей общей страны. «Отделимся и заживем». В итоге счет на табло.
Так и чего? Неужели у нас пытаются наступить на те же грабли?
А моральный аспект?
Жил-был токарь где-нибудь в Челябинске. Хороший город. Работал себе на заводе, приносил зарплату жене, водил детей в парк, возил тещу на дачу. Получил повестку в 22-м, ушел воевать. Воюет до сих пор. Получает письмецо из дома: «Не волнуйся за свой завод! Всё в порядке! К твоему станку встал отличный мужик из Тернополя! Теперь он возит тещу на дачу! Так что воюй спокойно! Бей там этих… Ну, таких же, из Тернополя».
Мы же понимаем, откуда у нас такая нехватка рабочих рук. Чего скрывать? «Так случилось, мужчины ушли» (с) Сражаться с нацизмом на Украине.
Получается, пока наши сограждане освобождают Украину, сами украинцы, так и быть, поработают вместо них в тылу?
Нам ведь именно такой вариант предлагают, я ничего не путаю?
Ничего никому не жмет. Кому-то важнее быть на информационном фронте, кому-то в тылу работать. Пассионарии же. Столько энергии.
Теперь о рабочих руках. Как нам доложили, необходимо этих рук три миллиона. Т.е., полтора миллиона работников.
Цифры нам известны. За год в Шереметьево прилетело сто семь тысяч украинцев, не пустили к нам двадцать четыре тысячи человек. Допустим, пропустили всех. Как двадцать четыре тысячи «однонарода» помогут решить нам проблему? Это же капля в море!
Тут следует понять, что далеко не все приезжающие — это рабочие руки. Среди них есть пожилые люди, претендующие на пенсию и на место в поликлинике, а не на рабочее место. Есть дети, которым расти ещё, расти — они претендуют на места в школах. Есть домохозяйки. Они, конечно, ни на что не претендуют. Ну, может, на какого-нибудь миллиардера.
Сколько всего приезжает тех, кто поможет нам решить проблему, нам никто не скажет.
Нам скажут, что украинцы сюда не едут именно потому, что существует пункт допуска. А как мы можем понять, сколько вообще есть претендентов? Исходя из чего?
Основная волна беженцев появляется после начала конфликта. Так что в России сегодня живут и работают миллионы бывших украинцев. Они уже в нашей экономике, они уже учтены статистикой. Где взять новых?
Границы на Украине закрыты. Кто хотел уехать к нам — уехал к нам. Кто хотел в Европу, уехал в Европу. Основные потоки разошлись.
Мы знаем, что Украина ужесточает пребывание своих граждан за рубежом. Появились проблемы с документами, с консульским обслуживанием. Люди находят способы решить эту проблему. Мы в курсе, к примеру, сколько украинцев прибывает к нам, получает российский паспорт и убывает обратно в Европу? Не собираясь тут оставаться и работать. Им лишнее гражданство не помешает.
А сколько приезжает к нам за социальными благами, получив которые, тут же линяет на Запад, чтобы по-прежнему ходить там по площадям, обернувшись жовто-блакитным? Есть такие данные?
Предположим, мы ликвидируем пункт пропуска в Шереметьево. Но получаем не рабочие руки, а толпу иждивенцев и пару десятков тысяч русофобов.
Что последует дальше? Нам скажут, что мы плохо конкурируем за украинскую рабочую силу с Польшей и Германией. Надо предлагать украинцам особые условия.
Такого не может быть? Уже сегодня люди говорят о пенсиях для украинцев в Херсонской и Запорожской областях. Есть очень серьезные вопросы. Очень. Нам по телевизору часто говорят о справедливости, но, похоже, у нас вновь появляются граждане, которые ровнее.
Ситуация была заложена ещё в СССР. Метрополия у нас содержала периферию. Граждане из республик приезжали в Россию (за исключением столицы), обнаруживали, что живут у себя гораздо лучше, делали понятные выводы: в России обитают пьющие глупые лентяи, а в республиках — трудолюбивые умницы. Это сыграло гигантскую роль при распаде нашей общей страны. «Отделимся и заживем». В итоге счет на табло.
Так и чего? Неужели у нас пытаются наступить на те же грабли?
А моральный аспект?
Жил-был токарь где-нибудь в Челябинске. Хороший город. Работал себе на заводе, приносил зарплату жене, водил детей в парк, возил тещу на дачу. Получил повестку в 22-м, ушел воевать. Воюет до сих пор. Получает письмецо из дома: «Не волнуйся за свой завод! Всё в порядке! К твоему станку встал отличный мужик из Тернополя! Теперь он возит тещу на дачу! Так что воюй спокойно! Бей там этих… Ну, таких же, из Тернополя».
Мы же понимаем, откуда у нас такая нехватка рабочих рук. Чего скрывать? «Так случилось, мужчины ушли» (с) Сражаться с нацизмом на Украине.
Получается, пока наши сограждане освобождают Украину, сами украинцы, так и быть, поработают вместо них в тылу?
Нам ведь именно такой вариант предлагают, я ничего не путаю?
Ничего никому не жмет. Кому-то важнее быть на информационном фронте, кому-то в тылу работать. Пассионарии же. Столько энергии.
BY Вестник родимых болот
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The perpetrators use various names to carry out the investment scams. They may also impersonate or clone licensed capital market intermediaries by using the names, logos, credentials, websites and other details of the legitimate entities to promote the illegal schemes. Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup.
from de
