Научная фантастика прочно ассоциируется в нашем сознании… с наукой. Невозможные вещи в ней творятся с помощью открытых учеными законов материального мира. Даже самые невероятные технологии, как правило, имеют какое-то околонаучное обоснование.
Как бы то ни было, в сай-фае часто находится место для богов, магии, мифов и даже сказочных мотивов. Возможно, авторы просто проецируют в миры будущего свои собственные культурные отпечатки, а может быть мистическое и потустороннее неизбежно сопровождает человека, куда бы он не отправился.
Сегодня мы с вами поговорим о том, как религиозные и мифологические мотивы проникают в истории о роботах, мутантах и чудовищах с далеких планет.
Начать можно с раннего — «Остров доктора Моро» Герберта Уэллса. Пускай роман и не строго научно-фантастический, но он затрагивает темы создания жизни и моральных дилемм, связанных с божественным вмешательством. Позже, «Остров доктора Моро» будут считать одним из предтечей жанра биопанк.
Первое произведение в жанре космического вестерна — Shambleau Кэтрин Мур, так же во многом опирается на мифологию. Несмотря на научно-фантастическую направленность книги, ее сюжет — это вольный пересказ мифа о Медузе Горгоне.
До середины 20-ого века научно-фантастическая литература занимала одну из лидирующих позиций среди литературных жанров. Однако уже в середине 50-ых, английский писатель Джон Толкин, автор трилогии «Властелин колец», очень сильно пропитанной христианскими идеями, дал старт новому направлению фантастики, которое получило название «фэнтези».
Здесь также можно упомянуть роман Фрэнка Герберта — «Дюна». Книга наполнена арабскими и исламскими мотивами, библейскими аллюзиями и реминисценциями на персонажей Нового Завета. Пол Атрейдес — это Мессия, Христос. Леди Джессика, мать Пола — библейская Дева Мария, родившая Мессию, сверхчеловека, который должен спасти народ Арракиса.
С тех пор грань между научной фантастикой и фэнтези начала размываться — особенно этому поспособствовало появление в 1987-ом году игровой вселенной Warhammer 40000. Мифические эльфы и орки переместились в декорации космоса с танками и гранатометами, рыцари вооружились мечами с разрушительным энергетическим полем, а магия сосуществует со звездолетами. Мир «Молота войны», наверное, самый «религиозный» из всех сай-фай миров: его главные, условно положительные герои — космодесантники, Сестры Битвы и боевые монахи, отдающие большую часть своего времени постам и молитвам.
Отдельно можно отметить необычное для научно-фантастической литературы произведение, где нет научного позитивизма, характерного для жанра, но есть Бог — Высший Разум. Речь, конечно, о романе Дэна Симмонса «Гиперион».
Высший Разум — триединый, он состоит из части Интеллекта, из части Сопереживания, и из части Связующей Пустоты — явная аналогия с Христианской Троицей: Отцом, Сыном и Святым Духом.
Крестоформ — органический компьютер в виде креста, дарующий физическое бессмертие — как дьявол извращает христианскую идею Воскресения, которую дал людям Спаситель своей жертвой. Искусственный интеллект порождает божество и его злого антипода, которые борются между собой в пространстве и времени.
Кроме того, Сол Вайнтрауб — один из героев Гипериона, рассуждает о жертвоприношении Исаака. Это не только Бог испытывал Авраама, но и Авраам испытывал Бога — может ли тот быть настолько жесток, чтобы заставить отца добровольно принести в жертву сына.
Говоря о религии, можно вспомнить «Гимн по Лейбовицу» Уолтера Миллера-младшего — ядерный постапокалипсис с точки зрения католической церкви. Роман обнажает извечный конфликт между церковью и светским государством.
В дальнейшем мотивы духовности, религии, мифологии будут заметны в научной фантастике повсюду — от «Евангелиона» до Cyberpunk 2077, от серии Horizon до сериала «Тьма».
Там, где человек в ходе прогресса сталкивается с чем-то удивительным или пугающим, поражающим и неизведанным, он непременно будет видеть или руку Творца или оскал древних чудовищ.
А где, как не в научной фантастике, рассуждать на эти темы интереснее всего?
Научная фантастика прочно ассоциируется в нашем сознании… с наукой. Невозможные вещи в ней творятся с помощью открытых учеными законов материального мира. Даже самые невероятные технологии, как правило, имеют какое-то околонаучное обоснование.
Как бы то ни было, в сай-фае часто находится место для богов, магии, мифов и даже сказочных мотивов. Возможно, авторы просто проецируют в миры будущего свои собственные культурные отпечатки, а может быть мистическое и потустороннее неизбежно сопровождает человека, куда бы он не отправился.
Сегодня мы с вами поговорим о том, как религиозные и мифологические мотивы проникают в истории о роботах, мутантах и чудовищах с далеких планет.
Начать можно с раннего — «Остров доктора Моро» Герберта Уэллса. Пускай роман и не строго научно-фантастический, но он затрагивает темы создания жизни и моральных дилемм, связанных с божественным вмешательством. Позже, «Остров доктора Моро» будут считать одним из предтечей жанра биопанк.
Первое произведение в жанре космического вестерна — Shambleau Кэтрин Мур, так же во многом опирается на мифологию. Несмотря на научно-фантастическую направленность книги, ее сюжет — это вольный пересказ мифа о Медузе Горгоне.
До середины 20-ого века научно-фантастическая литература занимала одну из лидирующих позиций среди литературных жанров. Однако уже в середине 50-ых, английский писатель Джон Толкин, автор трилогии «Властелин колец», очень сильно пропитанной христианскими идеями, дал старт новому направлению фантастики, которое получило название «фэнтези».
Здесь также можно упомянуть роман Фрэнка Герберта — «Дюна». Книга наполнена арабскими и исламскими мотивами, библейскими аллюзиями и реминисценциями на персонажей Нового Завета. Пол Атрейдес — это Мессия, Христос. Леди Джессика, мать Пола — библейская Дева Мария, родившая Мессию, сверхчеловека, который должен спасти народ Арракиса.
С тех пор грань между научной фантастикой и фэнтези начала размываться — особенно этому поспособствовало появление в 1987-ом году игровой вселенной Warhammer 40000. Мифические эльфы и орки переместились в декорации космоса с танками и гранатометами, рыцари вооружились мечами с разрушительным энергетическим полем, а магия сосуществует со звездолетами. Мир «Молота войны», наверное, самый «религиозный» из всех сай-фай миров: его главные, условно положительные герои — космодесантники, Сестры Битвы и боевые монахи, отдающие большую часть своего времени постам и молитвам.
Отдельно можно отметить необычное для научно-фантастической литературы произведение, где нет научного позитивизма, характерного для жанра, но есть Бог — Высший Разум. Речь, конечно, о романе Дэна Симмонса «Гиперион».
Высший Разум — триединый, он состоит из части Интеллекта, из части Сопереживания, и из части Связующей Пустоты — явная аналогия с Христианской Троицей: Отцом, Сыном и Святым Духом.
Крестоформ — органический компьютер в виде креста, дарующий физическое бессмертие — как дьявол извращает христианскую идею Воскресения, которую дал людям Спаситель своей жертвой. Искусственный интеллект порождает божество и его злого антипода, которые борются между собой в пространстве и времени.
Кроме того, Сол Вайнтрауб — один из героев Гипериона, рассуждает о жертвоприношении Исаака. Это не только Бог испытывал Авраама, но и Авраам испытывал Бога — может ли тот быть настолько жесток, чтобы заставить отца добровольно принести в жертву сына.
Говоря о религии, можно вспомнить «Гимн по Лейбовицу» Уолтера Миллера-младшего — ядерный постапокалипсис с точки зрения католической церкви. Роман обнажает извечный конфликт между церковью и светским государством.
В дальнейшем мотивы духовности, религии, мифологии будут заметны в научной фантастике повсюду — от «Евангелиона» до Cyberpunk 2077, от серии Horizon до сериала «Тьма».
Там, где человек в ходе прогресса сталкивается с чем-то удивительным или пугающим, поражающим и неизведанным, он непременно будет видеть или руку Творца или оскал древних чудовищ.
А где, как не в научной фантастике, рассуждать на эти темы интереснее всего?
BY Discriminant (Daily Tropes)
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried. "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into."
from de
