Сижу уже который день отсматриваю советскую послевоенную прессу, и ни разу не появилось там ничего, чем хотелось бы поделиться. Какая-то воронка зла. Я эти «Советское искусство», «Культуру и жизнь» да «Правду» и виню в том, что сегодня разболелась.
Тут еще годовщина со дня смерти моей еврейской бабушки, папиной мамы. А она ведь как раз была из семьи врачей, 1933 года рождения. Я у нее никогда лично не спрашивала про дело врачей, не понимала, не думала, не связывала большую и страшную историю с нашими интимными посиделками. Не по глупости, просто потому, что очень уж хорошо меня (да и самих себя) оберегали от этого морока прошлого.
Спросила совсем недавно, у мамы. Мама рассказала, что прадедушке помогли: с высокой должности в высоком черноморском санатории быстренько его перенаправили в маленький Гродно. Там бабушка встретила дедушку, потом родился папа, потом, вон, с мамой повстречался. Потом и я родилась. Такое вот и мое тоже дело врачей получается, ну или просто — залечь на дно в Гродно.
Сижу уже который день отсматриваю советскую послевоенную прессу, и ни разу не появилось там ничего, чем хотелось бы поделиться. Какая-то воронка зла. Я эти «Советское искусство», «Культуру и жизнь» да «Правду» и виню в том, что сегодня разболелась.
Тут еще годовщина со дня смерти моей еврейской бабушки, папиной мамы. А она ведь как раз была из семьи врачей, 1933 года рождения. Я у нее никогда лично не спрашивала про дело врачей, не понимала, не думала, не связывала большую и страшную историю с нашими интимными посиделками. Не по глупости, просто потому, что очень уж хорошо меня (да и самих себя) оберегали от этого морока прошлого.
Спросила совсем недавно, у мамы. Мама рассказала, что прадедушке помогли: с высокой должности в высоком черноморском санатории быстренько его перенаправили в маленький Гродно. Там бабушка встретила дедушку, потом родился папа, потом, вон, с мамой повстречался. Потом и я родилась. Такое вот и мое тоже дело врачей получается, ну или просто — залечь на дно в Гродно.
That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. The regulator said it had received information that messages containing stock tips and other investment advice with respect to selected listed companies are being widely circulated through websites and social media platforms such as Telegram, Facebook, WhatsApp and Instagram. Investors took profits on Friday while they could ahead of the weekend, explained Tom Essaye, founder of Sevens Report Research. Saturday and Sunday could easily bring unfortunate news on the war front—and traders would rather be able to sell any recent winnings at Friday’s earlier prices than wait for a potentially lower price at Monday’s open. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. "The result is on this photo: fiery 'greetings' to the invaders," the Security Service of Ukraine wrote alongside a photo showing several military vehicles among plumes of black smoke.
from de
