«Американские доноры никогда никому не дают методичек, не говорят, что делать, что и как говорить, и вообще ничего не говорят» — директор отделения Free Russia Foundation на Южном Кавказе Егор Куроптев
«Я работаю с донорами очень давно, еще до FRF, и вообще не вижу в этом никаких проблем. Не у Кремля же деньги брать на проекты? С любыми организациями и правительствами демократических стран, я работал и буду работать дальше, как и большинство НКО и проектов по всему миру. Я хочу быть частью международного демократического сообщества и, когда нужно, отстаивать там интересы россиян, чем и занимаюсь лично я в том числе во многих странах. С США, с Евросоюзом, с НАТО, с… — это все партнеры и демократические институты. Обратное — чушь и пропаганда. Мои проекты никогда не были халтурой, на которую можно зарабатывать на другой работе. Это полноценная работа по 20 часов в сутки, 7 дней в неделю далеко за пределами любых проектов и отчетов.
Я сам придумываю, что делать, как это делать наиболее эффективно (с привлечением экспертов и коллег), и реализую. Никогда никто не говорил мне, что говорить. Я могу давать советы или просить помощи, или помогать, или требовать, если это нужно, как с равными партнерами. Тчк»
«Американские доноры никогда никому не дают методичек, не говорят, что делать, что и как говорить, и вообще ничего не говорят» — директор отделения Free Russia Foundation на Южном Кавказе Егор Куроптев
«Я работаю с донорами очень давно, еще до FRF, и вообще не вижу в этом никаких проблем. Не у Кремля же деньги брать на проекты? С любыми организациями и правительствами демократических стран, я работал и буду работать дальше, как и большинство НКО и проектов по всему миру. Я хочу быть частью международного демократического сообщества и, когда нужно, отстаивать там интересы россиян, чем и занимаюсь лично я в том числе во многих странах. С США, с Евросоюзом, с НАТО, с… — это все партнеры и демократические институты. Обратное — чушь и пропаганда. Мои проекты никогда не были халтурой, на которую можно зарабатывать на другой работе. Это полноценная работа по 20 часов в сутки, 7 дней в неделю далеко за пределами любых проектов и отчетов.
Я сам придумываю, что делать, как это делать наиболее эффективно (с привлечением экспертов и коллег), и реализую. Никогда никто не говорил мне, что говорить. Я могу давать советы или просить помощи, или помогать, или требовать, если это нужно, как с равными партнерами. Тчк»
"The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." "Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons. In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation." Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from de
