Удивительно, как сегодня приобретает особую актуальность давняя история с Уотергейтским скандалом, которая началась с ареста пятерых странных людей в отеле «Уотергейт», а закончилась отставкой президента Никсона.

И дело далеко не только в том, что сегодня только ленивый не сравнил Трампа с Никсоном.

Никсон делал — может быть, менее умело и менее резко — то, что сегодня делает Трамп — подчинял себе те институты, которые должны были действовать сами по себе, ставил на разнообразные посты людей, служивших не государству и не стране, а президенту, окружил себя близкими помощниками, которые приобрели власть большую, чем те, кто имел на нее законное право. Ну, а отсюда уже полшага до того, чтобы прийти к выводу, что твои люди имеют право нарушать законы, потому что они ведь работают на тебя, а это важнее законов.

Мы так часто повторяем слова лорда Актона: «власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно», что уже перестали ужасаться этой мысли. С абсолютной властью вроде все понятно — диктаторы они и есть диктаторы. Но страшный смысл заложен в первой части этой фразы.

Мы любим рассуждать о том, «что с человеком делает власть». Вот пришел к власти ясноглазый революционер, рассудительный либерал или прагматичный функционер — симпатичный человек, болеющий за свою страну. Прошло несколько лет — и он уже приказывает арестовывать и казнить, меняет конституцию, проводит референдумы, дающие ему особые полномочия. По такой дорожке проходили самые разные люди в разных концах света — Фидель Кастро со своими романтическими «барбудос», с невероятной скоростью превратившимися в палачей, или Владимир Путин, который в 2000-м году многим казался жестким, но рациональным правителем, а вскоре показал свое истинное звериное лицо.

Вопрос, который мучает меня уже довольно долго: все дело в личных качествах Фиделя Кастро, Уго Чавеса, Лукашенко, Путина? В них изначально была какая-то червоточинка, которая потом проявилась, или же… Или же все дело во власти, которая неминуемо разложит любого человека?

И не менее важная вещь: эти люди пришли к власти в странах со слабыми демократическими традициями и институтами, или же в любой стране политики, оказавшись наверху, начинают нарушать нормы морали и закона, — только делают это более или менее открыто?

Если любая власть — грязное дело, как нам тогда быть? Что-то пока не было никаких примеров успешной жизни без власти — разве что в крошечных анархических коммунах, да и то большой вопрос, насколько они успешны.

История Уотергейтского скандала как раз дает обнадеживающий ответ. Это не просто история о нескольких смелых журналистах, расследовавших злоупотребления власти. Это ситуация, в которой против злоупотреблений выступили — и победили! — свободная пресса, законодательные органы, независимый суд — то есть те самые демократические институты, на которые так хочется опереться.

Правда, сравнение Никсона с Трампом уменьшает оптимизм. Потому что нынешний американский президент не просто странно и непредсказуемо себя ведет. Есть вещи, в которых он вполне предсказуем — в желании подчинить себе те государственные органы и институты, которые не должны ему подчиняться, в стремлении создать систему личной власти, — то есть упразднить ту сложную сеть сдержек и противовесов, которая уже почти триста лет обеспечивает развитие демократии в Америке. Мало того, по похожему принципу действуют правители и в других странах, включая членов ЕС — Венгрию, Словакию… А уж за пределами ЕС их вообще пруд пруди…

Я не знаю, каков в данном случае правильный ответ. Должны ли мы поверить сериалу «Карточный домик» и решить, что любая государственная система порочна? Или стоит сохранять веру в свободные институты, придуманные уже очень давно, — и только попробовать укрепить и осовременить их?

Во всяком случае, история Уотергейта дает очень яркий пример того, как легко начать наступление на эти институты, но и того, как демократия умеет защищаться.

Вышло моё интервью для Most.Media. Правда ли, что Зорге обо всём предупреждал, но Сталин слишком верил Гитлеру? Почему начало войны вышло для СССР катастрофой? И что сейчас способны делать россияне за рубежом и внутри страны, чтобы закончилась нынешняя война?

Друзья, этой осенью я отправляюсь в лекционный тур по Европе — и с радостью приглашаю вас на встречу!

Мы поговорим о том, как работает пропаганда — от древности до наших дней. Почему она оказывается настолько действенной? Как она заставляет миллионы верить в абсурдное, страшное, порой даже бесчеловечное? И главное — можем ли мы научиться распознавать её и защищаться?

Я всегда с нетерпением жду встреч с вами. Мне по-настоящему важно, когда вы приходите, задаёте вопросы, делитесь своими мыслями и наблюдениями. Это не просто лекция — это живой разговор, в котором мы вместе ищем понимание и осмысляем происходящее.

📍 Все города и даты тура — на моём сайте.

С нетерпением жду встречи!

Я прочитала совершенно душераздирающую книгу. Она называется Original Sin — «Первородный грех», и написали её два журналиста, много лет работающие с Белым домом и его обитателями — Джейк Таппер и Алекс Томпсон. Это книга о президенте Джо Байдене и о том, как его родные и помощники пытались скрыть его дряхление.

Первое чувство — ужасно жалко Байдена. Из книги очень ясно видно, что он — хороший, добрый, достойный человек. А ещё Байден — человек, прошедший через череду личных трагедий: смерть первой жены и маленькой дочки в автокатастрофе, когда в больницу попали оба его сына; смерть старшего сына Бо от опухоли мозга в 46 лет.

В итоге у Байдена остался один сын — Хантер, ставший для отца источником постоянного стресса, а, возможно, и отчаяния. Наркоман, развратник, легкомысленный человек, он не платил налоги, был уличён в незаконном хранении оружия. Известно, что каждый его визит к отцу — не говоря уже об уголовных делах — был невероятным испытанием для президента.

Байден пользовался большим уважением — и внутри Демократической партии, и в своей команде. Он был единственным, кому удалось победить Трампа. Хилари не смогла, а он — смог.

Он был президентом, при котором многое складывалось довольно успешно. Единственным серьёзным пятном на его политической репутации стал позорный уход американцев из Афганистана. Но и после этого Байден проявлял себя как разумный и твёрдый политик.

Но он уже был стар. Джо Байден родился в 1942 году. Трамп, конечно, всего на четыре года моложе, но с каждым месяцем разница становилась всё заметнее — энергичный, уверенный в себе Трамп и дряхлеющий на глазах Байден, всё путающий, всё забывающий, с трудом передвигающийся.

Выдвигаясь в президенты в 2020 году, он неоднократно говорил, что он — «всего лишь мост». Сейчас, мол, задача — выгнать Трампа из Белого дома, а дальше придут новые, молодые.

Но, похоже, власть сильно меняет отношение к реальности. Байдену не хотелось уходить. В этом его безоговорочно поддерживала семья — сестра, всегда занимавшаяся его кампаниями, сын, заинтересованный в «прикрытии», и вторая жена, всегда готовая защищать интересы любимого мужа.

Так же и ближайшее окружение Байдена до последнего упорно отрицало, что с ним что-то не так. В результате президент всё чаще говорил по суфлёру, повсюду ходил со «шпаргалками», где было прописано, как и на что отвечать. Его стали снимать на две камеры, чтобы «смазывать» признаки старения. А когда наконец пришлось признать очевидное — времени оставалось уже совсем мало. Всем пришлось, закусив губу, поддержать крайне непопулярную и явно неспособную победить Камалу Харрис.

Сегодня много говорят о кризисе Демократической партии. Хотя среди демократов немало ярких и интересных губернаторов, которые, в принципе, были бы не прочь выдвинуться. Но не сделали этого сначала — из уважения к Байдену, потом — потому что уже было поздно.

Никто не знает, что было бы, если бы, скажем, Джей Би Прицкер, губернатор Иллинойса, который явно хотел попробовать, всё-таки решился. Очень может быть, что Трамп всё равно бы победил. Но за Прицкером могли бы потянуться другие — и началась бы дискуссия.

Теперь все ищут виноватых. На кого указать пальцем? На умирающего от рака Джо Байдена? На его жену Джилл? На руководителей его кампании? Или на двухпартийную систему в целом?

И снова я возвращаюсь к мысли, которая всё чаще не даёт покоя: как сделать так, чтобы на принятие решений влияли не эти загадочные «руководители кампаний», «пиарщики» и прочие фигуры, составляющие вершину айсберга государственной машины — и не только в США? Как добиться того, чтобы мы с вами действительно могли влиять на происходящее? Потому что те, кто наверху, — явно не справляются.

Пока не знаю. Но продолжаю думать.
А Байдена… Байдена ужасно жалко.
#книгамесяца

Сегодняшний день был полон совершенно удивительных событий.

Ко мне приехала подруга, и мы отправились осматривать Лиссабон. Сил на покорение лиссабонских холмов у нас не было. Да и, надо сказать, гордость культурного наследия города — калсада, бело-чёрная, красивая, но ужасно скользкая брусчатка — не способствовала активной ходьбе. Из неё повсюду выложены узоры, и даже ходит байка: мол, там, где калсаду выкладывали волнами, это делали специально для моряков — чтобы на суше они чувствовали себя, как на палубе.

Не знаю, насколько это правда, но мне по калсаде ходить нелегко. Так что мы решили не мучиться и отправились на экскурсию на тук-туке. Если кто не знает, тук-тук — это такая маленькая открытая машинка, в которой возят туристов. Мы заказали двухчасовую прогулку и уже к восьми утра были в центре Лиссабона, где нас встретил прекрасный Рома.

— А почему, Тамара Натановна, вы встаёте в шесть утра и едете на экскурсию к восьми?
Увы, я всё чаще отправляюсь осматривать популярные места рано утром или поздно вечером — чтобы избежать толп. Да, требует усилий, но полностью себя оправдывает.

Мы сидели на площади Рештаурадориш — у подножия памятника тем, кто в 1640 году вернул Португалии независимость от Испании. Рештаурадориш — значит «реставраторы», «восстановители свободы». Неплохое название. Обычно здесь всегда многолюдно, а теперь можно было спокойно оглядываться и разглядывать роскошные здания вокруг.

Потом мы покатили по полупустым улицам. Рома оказался чудесным, интеллигентным рассказчиком, а город был почти что только для нас.

И это было первое, но далеко не последнее удивление.

Вскоре выяснилось, что Рома родом из Винницы — города, где родилась моя подруга и куда её каждое лето отправляли к бабушке. Начались воспоминания, разговоры об ушедшей жизни, а уж когда оказалось, что Рома закончил ту же школу, в которую некоторое время ходила подруга, — удивлению не было предела. Надо же было, чтобы жизнь забросила в Португалию сначала Рому, потом меня, чтобы ко мне приехала гостья — и мы встретились на площади Рештаурадориш.

Но и это ещё не всё. После экскурсии, с лёгким сожалением простившись с Ромой, мы отправились завтракать в кафе, которое нам рекомендовали настоящие гурманы. Наш завтрак проходил в нео-бистро The Capsule, где с нами говорили по-украински, а мы отвечали по-русски — и, похоже, это никого не напрягало. И это было так приятно — в мире, где всё чаще слышны крики и злоба, встретить людей, которые могут просто и по-человечески общаться, видеть друг в друге людей. Хотя в Португалии это, похоже, норма: здесь выходцы из Украины, России, Беларуси, Молдовы живут мирно и спокойно.

У входа в кафе написано, что здесь соединяют украинские корни с португальскими вкусами — и так оно и было. Украинские деруны подали с лососем и кимчхи, а к ним — крокеты из креветок. Фьюжн в самом лучшем виде. Всё было невероятно вкусно — но и это было не самым удивительным.

Когда мы уже собрались уходить, выяснилось, что симпатичная девушка за соседним столиком, ушедшая минут за десять до нас… оплатила наш счёт. Мы просто лишились дара речи. Я даже сомневалась — писать об этом или нет: вроде бы как хвастаюсь — мол, вот, как меня в Лиссабоне узнают и любят. Но всё же решила написать. Вдруг эта девушка прочитает пост и узнает, как мы были польщены, растроганы и благодарны.

Конечно, всё это время, пока мы любовались Лиссабоном и лакомились завтраком, телефон продолжал приносить новости: об очередных прилётах — в Украине и Израиле, об арестах и диких сроках — в России. Но именно поэтому особенно радостно было видеть нормальных, доброжелательных людей — как островок нормальности среди окружающего безумия.

Дмитрий Спирин снова на сцене! После сложных лет эмиграции, переезда в Аргентину — он вернулся с сольным проектом DMITRY SPIRIN.

Прямо сейчас проходит его первый тур по Европе. В программе — песни с дебютного альбома «Горячая война», а также хиты «Тараканов!» и «Приключений Электроников».

Вот как сам Спирин рассказывает об этом:
«После начала войны и распада «Тараканов!» самое последнее, о чём я думал — это что я когда-нибудь вновь смогу заниматься музыкой. Но эти песни как будто бы сами вырвались из меня, появились на свет без спроса, сочинили сами себя. А мне оставалось только записать их и отдать миру».

В новой музыке всё ещё панк, но уже без крика. Рок, но без давления. Здесь слышится уверенный честный голос человека, прочувствовавшего нынешнюю эпоху перемен и переложившего этот опыт в свое творчество. Его композиции – это призыв задуматься каждому из нас о самом главном.

Если у вас есть шанс посетить концерт – не упустите его и испытайте те самые эмоции от той самой музыки, но еще громче и мощнее!

Ну что же, июнь приближается к концу, и мы по-прежнему живем в “историческую” эпоху. В то время, когда каждый день приносит жуткие новости, от которых, помимо понятного ужаса, ещё к тому же возникает острое ощущение того, что во всем мире назревают огромные, совершенно революционные перемены.

Что делать, когда диктаторы набирают все большую силу? Как с ними бороться? Или, может быть, не бороться, а пытаться найти способы давления на них? Взаимодействия с ними? А насколько это приемлемо с нравственной точки зрения? Устоит ли свободный мир после тесного и продолжительного общения с тиранами?

А в свободном мире-то всё в порядке? Как здесь с демократией? То, что происходило в июне в Лос Анджелесе — это был разгул безответственных леваков или законный протест? То, что делал президент Трамп, было разумной самозащитой государственной власти или провокацией, направленной на то, чтобы подорвать демократию? Почему так накаляются страсти в Соединённых Штатах? До какого уровня дойдёт противостояние различных политических сил в Америке? И как это повлияет на всех нас?

И, наконец, что происходит на Ближнем Востоке? Имел ли Израиль право наносить удар по Ирану? Почему Иран не может иметь собственного ядерного оружия? Неужели Трамп совершил чудо и добился мира? Или всё это иллюзия, и, наоборот, мы семимильными шагами приближаемся в новой мировой войне?

Попробуем поговорить о том, что происходило в этом месяце, но, посмотрим на эти события не с политологической, а с исторической точки зрения. Откуда вырастает то, что мы видим сегодня? Вряд ли ответ на этот вопрос даст нам возможность сделать точные предсказания будущего, но по крайней мере мы увидим исторические корни происходящего.

Подключайтесь к прямому эфиру на моём канале завтра в 13.00 по Москве.

Кстати, вы получите возможность высказать свою точку зрения по тем вопросам, о которых пойдёт речь. Посмотрим, насколько мы все будем единодушны.

Андрей Аксёнов продолжает свой замечательный подкаст “Закат империи”, в котором он весело и свободно рассказывает о самых разных людях, событиях, происшествиях рубежа XIX-XX веков.

Вот, например, новый сезон начинается с рассказа о большевистских “экспроприациях экспроприаторов”, что, как известно, означало “грабь награбленное”, хотя предполагалось, что деньги, которые “Коба” и его дружки захватили в банке в Тифлисе, пойдут на революцию. И эта история всегда была просто мелкой деталью, показывавшей, что Сталин уже в молодости был, прямо скажем, не кристально чистым товарищем…

Но наверное нужен остроумный и заинтересованный взгляд Андрея Аксёнова для того, чтобы эта история стала рассказом о людях, о реалиях того времени, словом, о том, что нам по-настоящему интересно. И мне кажется, что это именно такие рассказы, которых нам сейчас очень не хватает — интересные, но глубокие, увлекательные и серьёзные одновременно.

Друзья, хочу поделиться с вами своим нетерпением — нетерпением, которое просто сжигает меня изнутри.

Казалось бы, в последнее время в моей жизни было столько путешествий, что удивить меня уже сложно. Ан нет — удалось. Наша прошлогодняя поездка в Японию просто пронзила мне сердце. Звучит высокопарно, но это правда. С тех пор я постоянно вспоминаю Японию, думаю о ней, читаю, смотрю фильмы — и мечтаю туда вернуться…

И вот! И вот! Ура-ура-ура!!!

Вместе с ребятами из проекта Curiosophy мы подготовили программу нового путешествия в Японию. И это будет ОЧЕНЬ необычное путешествие — неслучайно мы назвали его «По тропинкам Севера» — ведь Север Японии до сих пор почти не тронут массовым туризмом. А между тем именно там находятся места, которые считаются одними из самых красивых на Японских островах. А вы, наверное, понимаете, что японцы такими словами просто так не бросаются. Именно там вдохновлялись поэты и художники, туда уходили отшельники, там строили монастыри и создавали поразительные сады.

Вся наша поездка будет посвящена важнейшей для японской культуры теме — отношениям человека и природы. Тому, как люди воспринимали окружающий мир, как выживали в суровых условиях и при этом создавали невероятную, тонкую красоту.

А для меня особенно важно, что на Севере туристов меньше, чем в других, более «раскрученных» местах. Значит, мы сможем по-настоящему погрузиться в этот удивительный мир: увидеть багряные осенние листья японских клёнов — одно из самых сильных эстетических переживаний в моей жизни, и ощутить величественное спокойствие и мощь японской природы.

А когда я думаю, что буду читать участникам группы лекции на фоне этих скал, монастырей, моря и садов, сердце замирает. И нетерпение снова берёт верх.

Я знаю, что нетерпение — не та черта, которую приветствует японская культура. Но, признаться, сейчас я просто не в силах с собой справиться.

Проходите по ссылке, чтобы скорее узнать подробности! Япония: По тропинкам Севера с Тамарой Эйдельман.

По всем вопросам пишите на адрес [email protected].

Когда закончится война? Этот вопрос задают сегодня люди в Украине и России, в Израиле и Газе, в Иране, в Судане… Войны идут и идут, и, вообще-то, нормальные люди, кем бы они ни были, мечтают о том времени, когда наступит мир.

Но бывают люди, застрявшие в войне, завязшие в ней и неспособные остановиться.

Онода Хиро был «обычным японским парнем». Он не слишком рвался на войну, которую его страна вела сначала в Китае, а потом, после нападения на Перл Харбор, на огромном пространстве в Азии и на Тихом океане. Онода понимал, что рано или поздно его призовут в армию, воспринимал это как данность, а пока что работал в торговом представительстве японской компании в Китае. Его особенно не волновал тот факт, что уже в пригородах города, где он жил, слышались выстрелы, что неподалеку шла жестокая и кровавая война. Он был молод, весел и большую часть свободного времени проводил в танцзале, где до утра отплясывал с молодыми китаянками.

Потом его призвали в армию, а через некоторое время отправили на переподготовку и стали делать из него диверсанта. А потом — в конце 1944 года — отправили на Филиппины. Война уже подходила к концу и, в общем-то, это можно было уже понять. У японской армии не осталось никаких сил на сопротивление. Но о капитуляции даже речи не было. Молодой лейтенант Онода был убежден — война продлится, пока останется жив хотя бы один японец. И когда его послали на небольшой остров Лубанг с приказанием взорвать гавань и взлетно-посадочную полосу, чтобы не допустить высадки там американцев, он ни минуты не сомневался в разумности этого приказа.

Впрочем, что за глупости я пишу. Лейтенант Онода не задавал себе вопроса о разумности или неразумности приказа. Он просто должен был его исполнить. Но никакие взрывы ему организовать не удалось — японцы в панике бежали с Лубанга, а Онода с еще несколькими людьми укрылся в джунглях, где постоянно оставался наготове в ожидании возвращения японских военных.

И ждал он 29 ЛЕТ! 29 лет он бродил по джунглям, сначала еще с тремя солдатами. Потом один из его компаньонов сдался, их осталось трое. Через несколько лет один из них погиб, затем погиб другой. Онода остался один. При этом о существовании их группочки, которую он гордо называл «отрядом Онода» знали, их уговаривали выйти из леса, к ним через громкоговоритель обращались родные, им подбрасывали японские газеты и журналы.

Нет! Онода объяснял сам себе и своим соратникам: раз в газетах пишут о том, что в Японии идет жизнь, значит война продолжается. Потому что война может закончиться только с гибелью последнего японца. Отсюда вывод: их пытаются сделать жертвами грандиозной манипуляции. Наверное, американцы берут реальные японские газеты, убирают оттуда сообщения о продолжающейся войне, перепечатывают и подбрасывают им в джунгли. Наверное, они находят людей, чьи голоса похожи на голоса их родных, и привозят их, чтобы те уговаривали солдат выйти. Или по-другому: японская разведка специально подбрасывает американцам фото родных Оноды и остальных, но специально что-то на них меняет. Например, вот фото ваших родных, а рядом с родными стоит сосед. Ага! Это знак того, что не надо верить тому, что здесь написано. И даже намек на то, что скоро будет японское наступление, и надо к нему готовиться.

Эта странная, дикая, извращенная психология, — с одной стороны слепая вера в то, что Япония всегда будет сопротивляться до последнего. С другой — какая-то дикая мания величия. Как можно серьезно верить в то, что ради маленькой группки солдат будут предприниматься такие усилия. Какой дикий, страшный самообман, за который спутники Оноды отдали свои жизни, а он сам потерял 29 лет.

При этом, когда к Оноде привезли его бывшего командира и тот приказал ему сдаться, то в Японии несчастного приветствовали как героя. Еще бы! Вот он — самурайский дух! Вот она — верность приказу!

Несчастный человек с искореженной судьбой и зомбированной психикой — или великий герой, пронизанный чувством долга? Вот об этом пойдет речь в моей новой лекции.

Какие чудесные, прекрасные, замечательные книжки написал Александр Раевский! Я не сомневаюсь, что теперь в течение долгого времени множество людей, отправляющихся в путешествие по Японии, или просто решивших углубиться в изучение этой удивительной страны, будут начинать свое знакомство с ней с книг Раевского.

Первая довольно кокетливо называется «Я понял Японию. От драконов до покемонов», хотя на самом деле, читая её, осознаёшь, что понять Страну Восходящего Солнца до конца невозможно — и в этом-то её прелесть. Но автору удалось справиться с несколькими очень сложными задачами. Во-первых, он сумел легко, увлекательно и доступно рассказать в первой части книги ВСЮ японскую историю. Ясно, что на эту тему написаны огромные тома, в которые можно вникать целую вечность, но сделать понятный рассказ о том, как развивалась история страны — это дело очень и очень непростое, и огромное спасибо Александру Раевскому уже за это.

А дальше я поняла, что Сашины книги помогли мне совершенно по-новому посмотреть на Японию, которой я, вроде бы, всегда интересовалась и, как мне казалось, кое-что знала. Увидев, что в книге целая глава посвящена истории и эстетике манги, я сначала удивлённо поморщилась. Фууу! Япония — страна изысканной поэзии, живописи, театра, и какое мне дело до того, какие странные комиксы читают японские подростки? А между тем оказалось, что, во-первых, мангу любят далеко не только подростки. Во-вторых, через мангу Раевский рассказывает о визуальной культуре Японии в целом. Вот тут-то мне стало ясно, насколько поверхностным было моё представление об этой стране. Визуальное восприятие как важнейшая часть восприятия мира в целом — это одна из многочисленных черт, которые делают японский мир совершенно не похожим на какой-либо другой.

Тот факт, что в японском языке есть ТЫСЯЧА ПЯТЬДЕСЯТ названий различных цветов (не растений, а красок), тоже много о чём говорит. В первой половине ХХ века японские националисты делали из этого факта выводы о превосходстве «японской расы» над всеми остальными и о совершенно особом развитии японского мозга. Ну, разговоры о превосходстве какой-либо расы — это не для меня, но то, что люди в Японии совершенно по-особому воспринимают мир — это факт.

И в книге Раевского как раз идёт речь о том, как японцы видят мир, как на них повлияла их непростая природа, еда, растения, как сформировалась их психология и философия.

А во второй книге «Корни Японии. От тануки до кабуки» речь идёт о японской религии (вернее, религиях — и их совершенно исключительном сочетании и сосуществовании) и о японской культуре — литературе, театре, кино. И с каждой страницей всё острее понимаешь, какая бесконечная, неисчерпаемая и удивительная тема — культура и история Японии.

Когда прошлой осенью мы вместе с Curiosophy Travel отправились в путешествие по Японии, мы каждый день снова и снова понимали, что попали в сказочную страну, где медведей отгоняют колокольчиками (да-да, мы шли по старинному тракту и изо всех сил звонили в колокольчики), в храмах обитают сотни тысяч духов, листья кленов пылают огнём, а белый рис ни в коем случае нельзя «осквернять» соевым соусом (увы!). Каждый день рано утром я записывала то, что Саша показывал нам в его любимой Японии, и каждый день поражалась тому, в какое фантастическое место мы попали.

А в ноябре этого года мы с Curiosophy Travel приглашаем вас в новое путешествие по Японии — и на этот раз мы отправимся в те места, куда нога туриста, конечно, ступает, но реже, чем в другие. Это будет Север Японии — с множеством удивительных храмов, поразительных пейзажей, садов и других мест, воспетых художниками и поэтами.

Так что, если вы решите поехать с нами в это удивительное путешествие, то не забудьте перед этим прочитать обе книги Александра Раевского и, кстати, пожелать ему получения премии «Просветитель». Пока что его книги в лонг-листе премии, но я очень надеюсь увидеть их в шорт-листе, а потом и среди победителей.

#книгамесяца

Друзья, очень нужны волонтёры, которые готовы переписываться с политзаключёнными и помогать организовывать помощь с небольшими просьбами регулярно.

После ареста человек оказывается в изоляции. В один момент он лишается работы, любимых занятий, связи с близкими и внешним миром. Родные не меньше растеряны, испуганы, и им нужно в короткие сроки найти адвоката, деньги на еду в СИЗО, на свидания и просто чтобы продолжать обычную жизнь. Им самим делать это очень сложно и дорого.

Есть волонтёры, которые помогают заключённым с простыми вещами: пишут письма, отправляют книги, еду, лекарства и другие нужные вещи. Всё это несложно на воле, но в заключении очень непросто – нужен отдельный человек, чтобы всё это организовать. Таких волонтёров сейчас очень не хватает.

Волонтёры выбирают сами, кого они готовы поддерживать. После того как выбрали – надо регулярно, пару раз в месяц, писать этому человеку письма через онлайн-систему и стараться выполнить просьбы, которые передают люди в письмах. Всё это занимает немного времени, примерно 4–5 часов в месяц, делать это можно удалённо, но очень важно постоянство. Собственные деньги на эти небольшие просьбы можно не тратить, главное – сделать организационно.

Вот что пишут заключённые о такой помощи:
«Вы и представить не можете, насколько приятно осознавать, что, оказавшись тут, ты не остаёшься один. Ваши добрые слова и поддержка сравнимы с ситуацией, когда, оказавшись в пасти чудовища и практически потеряв надежду, внезапно видишь руку, подающую тебе спасительную лестницу! Огромное вам спасибо! :)».

«А у нас в ИК в праздник: на обед ожидается сладкая булочка, это называется "праздничный обед". А у меня на обед будет буженина в фольге (из тюремного магазина), и это благодаря вашей поддержке. Я очень всем вам благодарна за каждый съеденный мною вкусный кусочек сладкого. Это не только поддерживает физически, но и позволяет абстрагироваться от суровых тюремных будней, позволяет помнить, что на воле ждут и переживают. Позволяет держаться..».

«Я очень ценю помощь волонтёров. Без ваших писем заключённые жили бы вовсе в потёмках. Жму Вам и всем волонтёрам руку и выражаю огромную признательность!».

«От усталости, грешным делом, бывает мелькнет мысль "плюнуть на все", мол: "кому это всё, кроме меня, надо"... Но тут же приходит ответ, что, как минимум, это всё надо большому количеству людей, которые мне сейчас помогают, – это сразу же придаёт мне новых сил. Передайте всем, кто в этом принимает участие, что благодаря этой помощи я черпаю силы, чтобы держаться!».

Если вы хотите стать таким волонтёром, напишите в Телеграм, вам всё расскажут и помогут.

Меня часто спрашивают, какая историческая эпоха у меня самая любимая — и я теряюсь, и не знаю, что ответить. Вообще-то, в истории все интересно. Но есть такие периоды, про которые мне всегда было особенно интересно и рассказывать самой, и читать, и слушать других.

И поэтому интервью, которое Михаил Майзульс дал Юрию Дудю, для меня было просто подарком судьбы.

Какое наслаждение слушать одного из лучших на сегодняшний день знатоков средневековой культуры. Человека, который рассказывает о тех далеких веках так, что кажется, будто прямо сейчас по улицам Руана спешат каноники на службу в собор, цирюльники уже готовы выдирать зубы своим несчастным клиентам, а на кладбище в Париже кипит бурная жизнь (да-да!).

Так и хочется сказать, что Михаил Майзульс просто живет в Средних веках, но это неправда. И не случайно на вопрос Дудя он отвечает, что, конечно, не хотел бы жить в Средних веках. А потом тут же уточняет, что здорово было бы на какое-то время туда попасть, чтобы увидеть этих самых каноников, цирюльников, школьников, учившихся в школе рядом с кладбищем, и многих-многих других…

В общем, понятно — Майзульс, как настоящий историк, хорошо понимает, что ни в какой былой эпохе людям из другого времени не ужиться, но при этом те давние времена для него настолько живые, что очень хотелось бы повидаться с тогдашними, так хорошо ему знакомыми людьми.

И видно при этом, какое огромное удовольствие ему доставляет сам разговор о Средних веках. Вот казалось бы — он же давно знает ответы на все вопросы, которые Дудь ему задает. То, что для нас необычно и экзотично, для Михаила Майзульса — знакомо и, можно даже сказать, привычно. Но с какой радостью он делится с нами своими знаниями, представлениями, и, что тоже особенно интересно — своими сомнениями. Вот это мы знаем и представляем, а здесь нам не очень понятно, что происходило, но можем представить себе… Так складывается прекрасный рассказ.

И как интересно, что на традиционный вопрос о том, в чем сила, Майзульс отвечает… ну не буду спойлерить, посмотрите сами.

Умение делать прошлое живым, населять его не только королями и военачальниками, а простыми людьми, умение разглядеть среди бесконечной резьбы, покрывающей собор, странного карикатурного доктора, русалку и еще много разных чудищ, и еще объяснить, что они тут, у входа в собор, делают, — все это меня просто восхищает.

Собственно говоря, ничего нового в этом нет. То, что Михаил Майзульс пишет прекрасные книги и читает замечательные лекции, мне давно известно. Но послушать, как выдающийся ученый рассказывает, что такое средневековье, — это истинное наслаждение.

(Впрочем, замечу шепотом, самое большое удовольствие я получила, глядя на лицо Юрия Дудя, когда Михаил показывал ему на стене Руанского собора изображение пеликана).

А еще я с радостью думаю о том, что в начале октября Михаил Майзульс отправится с группой Curiosophy Travel в путешествие по Бельгии и с таким же огромным знанием и безграничным энтузиазмом будет рассказывать участникам этой “культурной экспедиции” о Босхе.

Давайте наслаждаться “мрачным”, “темным”, а на самом деле таким прекрасным и интересным Средневековьем!

Ну что, цензура возвращается официально? Вот бывший министр Михаил Швыдкой пишет в «Российской газете», что уж лучше предварительная цензура, которая защищает от карательной. И Михаила Ефимовича можно понять.

Изначально в России практически не было цензурных запретов. И было ой как плохо! Екатерина II отправила Радищева в ссылку за то, что он «бунтовщик хуже Пугачева», а не за то, что он нарушил какой-нибудь закон о печати. И только в 1804 г. появился первый цензурный устав. Теперь хоть было понятно, за что можно угодить за Можай! Правила были просты и понятны: всё лишнее вычеркнут, а потом издавай себе и ничего не бойся. Это просвещенная предварительная цензура, давшая нам Пушкина и Гоголя. Но потом настал век либеральный, и Александр II ввел Временные правила о цензуре и печати 1865 г. Цензура стала карательной: то есть печатай, что душе угодно, но если что не так, пеняй на себя. Конечно, газетчики и литераторы взвыли — верните нам цензоров!

Слушайте, а нельзя ли совсем без цензуры? Ведь есть же статья 29 Конституции РФ, в которой прямо говорится: «Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается».

Конечно можно! Есть же Paper VPN, и теперь им можно пользоваться бесплатно!

Мы часто рекомендуем вам Paper VPN — это проверенный сервис, который не бросает своих пользователей, несмотря ни на какие блокировки в российском интернете. С ним можно смотреть ютьюб и сидеть в соцсетях как раньше.

И вот теперь сервис запустил реферальную программу «Бесплатные дни». Всё просто:

1. В личном кабинете вы найдете свой уникальный промокод.
2. Поделитесь им с друзьями — в личных сообщениях, сторис или любым удобным способом.
3. Как только друг активирует подписку с вашим промокодом, вы оба получите 30 бесплатных дней к подписке на Paper VPN.

Это возможность подарить себе и близким бесплатный, быстрый и безопасный интернет без блокировок. Ищите подробную инструкцию в личном кабинете.

Если у вас еще нет подписки на VPN, вы можете оформить ее сейчас со скидкой по промокоду EIDELMAN: купить подписку

И никакой цензуры — ни предварительной, ни карательной!

Зачем записывать лекцию про Владимира Мединского? Стоит ли тратить на него время? Стоит ли привлекать к нему лишний раз внимание? Да и вообще, мало ли их там, вокруг Путина? Что о каждом делать лекцию?

Хочу объяснить, почему это важно для меня.

Во-первых, Мединский претендует на то, чтобы называться историком, и меня, как человека с историческим образованием, этот факт глубоко оскорбляет. Я абсолютно убеждена, что Мединский не имеет никакого отношения к исторической науке, и мне очень важно показать, что на самом деле он не имеет ни малейшего представления о том, как работают настоящие историки.

Во-вторых, этот человек занимал и занимает важные посты, и его должности, вообще-то, оказывают непосредственное влияние на мою жизнь, да и на жизнь миллионов других людей. Он был министром культуры и отравлял ядом своей пропаганды литературу, кино, науку. Он возглавлял переговоры с Украиной и приложил руку к тому, чтобы сорвать эти переговоры, а потом еще и подвести идеологическую базу под свои действия и, конечно же, свалить всю вину на украинцев.

В-третьих, его имя стоит на обложке учебника истории, по которому, очевидно, скоро будут заниматься тысячи и тысячи российских школьников, а для меня это означает, что он портит, искажает, марает не только историю как науку, не только культуру в целом, но и образование — ту сферу жизни, которой я отдала много лет, и за состояние которой по-прежнему переживаю.

Ну и наконец, те приемчики, которые он использует в своих книгах, в написанном им бездарном романе, в своих интервью, — это те способы пропаганды, которыми постоянно пользуется нынешняя власть. Мединский — плоть от плоти нынешней власти, и если мы не хотим, чтобы мы сами, наши близкие, знакомые, друзья, поддавались давлению этой власти, то надо понимать, как работают ее зловредные механизмы.

Поэтому, пожалуйста, проходите по ссылке, смотрите лекцию и отправляйте ее тем, кого этот человек может отравить своими словами.

«Кто сам без греха, пусть первым бросит в нее камень»,- сказал Иисус, и высокоморальные граждане, собиравшиеся побить камнями грешницу, устыдились.

Эта прекрасная мысль о том, что человек должен прежде всего думать о своих проступках, а потом уже осуждать других, часто встречалась в мировой истории: «Чем кумушек считать, трудиться, не лучше ль на себя кума оборотиться?» или «Начни перестройку с себя».

Но гуманистическую мысль оказалось легко вывернуть наизнанку. В начале XIX века британский публицист и историк Уильям Коббет рассказал, как он в детстве с другими мальчиками раскладывал в лесу красную селедку, чтобы сбить с толку собак. Те отвлекались на резкий запах и больше не охотились на зайцев. «Красная селедка» стала символом риторического приема, нужного, чтобы отвлечь внимание слушателей.

Но оказалось, что можно пойти дальше. Если тебя в чем-то обвиняют, надо быстро обвинить обвинителя. Это — «вотэбаутизм» от английского выражения What about it — «А как насчет этого...»

В 1970-е годы, когда люди в Ирландии осуждали теракты ИРА, то им часто напоминали о том, сколько зла англичане принесли ирландцам. И вот уже разговор о терактах становится неуместным.

Сегодня вотэбаутизм хорошо виден в отношении к ситуации в Газе. То, что Израиль много в чем можно упрекнуть, не вызывает сомнения. Но 7 октября 2023 года члены ХАМАС совершили ужасающий по жестокости и варварству теракт. И до сегодняшнего дня где-то в туннелях в Газе все еще остаются заложники. Но разговор о них в Европе и США все время уходит в сторону. При чем тут заложники? А вы знаете, что Израиль творит в Газе?

Вотэбаутизмсвязан с советским мышлением, основанным на представлении, что «у нас» все хорошо, а «у них» все плохо, и «они» не имеют права «нас» упрекать. Как говорилось в советском анекдоте, когда советских людей американцы спрашивали, почему в СССР нет свободы слова, те отвечали: «А у вас негров линчуют».

Когда я готовила лекцию с анализом манипулятивных приемов Владимира Мединского, то была поражена тем, как часто он пользуется вотэбаутизмом. Он насмешливо описывает претензии, которые существуют на Западе к России. Некоторые из этих претензий Мединский придумал сам, а некоторые действительно реальны. Но он не приводит доказательств их лживости, а сразу начинает речь о том, как плоха жизнь на Западе.

Какое-то уж совсем запредельно безнравственное проявление вотэбаутизма у Мединского — его рассуждения о том, насколько жестоки западные страны по сравнению с духовной и доброй Россией. Он долго рассуждает о том, как казнили на Западе и в России, смешивая реальные факты с выдумкой. Наказания в Европе в XVIII-XIX века, были действительно намного суровее, чем в России, где еще императрица Елизавета наложила на смертные приговоры мораторий. Но рассказы о том, что русские люди не любили смотреть на казни — выдумка. Есть свидетельства о толпах, собиравшихся посмотреть на казнь Разина или Пугачева. А еще в России прогоняли провинившихся солдат «сквозь строй», когда их же товарищи били их — по несколько тысяч раз. Помните рассказ Толстого «После бала»? Там ведь дело происходит уже во вполне просвещенное время.

Непринужденно перемешивая реальные факты с умолчанием и выдумками, легко можно создать картину, очень далекую от действительности. Но «украшает» все эти разговоры о жестокости Запада и доброте России, сообщение о том, что последняя публичная казнь прошла во Франции аж в 1939 году. И это чистая правда. А в России в 1939 году никого публично не казнили.

Действительно, зачем публичные казни, когда в можно расстреливать в подвалах НКВД, на Бутовском полигоне или в Медном? Когда можно морить людей в лагерях голодом и непосильной работой. Придумывать изощренные пытки, публиковать в газетах письма от рабочих коллективов, студентов, доярок с требованием смертной казни для «троцкистско-зиновьевских преступников». Но это все не важно, а вот во Франции-то...

И это, увы, лишь один из незатейливых, но очень хорошо действующих приемов Владимира Мединского... Ну и что? А вот на Западе то...