Второй роман вышел практически сразу после первого, более того, в первом Юлия Яковлева ссылается на еще не вышедший третий — вот это темп, одобряю. Весной 1813-го ротмистр Мурин едет по делам в провинциальный Энск. Накануне там умерла богатая помещица, и у Мурина возникло ощущение, что смерть не была случайной. Город судачит о причастности невестки, появившейся в доме незадолго до этого. Почему младший сын не сообщил семье о женитьбе? Как получилось, что старуха завещала всё именно ему? Не помогли ли ей умереть старшие дети? Энск в «Таинственной невесте», уютный, но удушливый, выглядит живо и в высшей степени литературно, как и столица в «Бретёре». Как Борис Акунин в лучшие годы, Яковлева создает беллетристику, которую не стыдно сравнить с серьезной литературой. Восхитивший меня маленький штрих: перед смертью старуха, по словам очевидцев, шептала «птица поет пальцами», но с разгадкой это оказалось не связано; удивился (зачем тогда?), а потом погуглил и узнал (да, не знал), что это фраза из «Орфея» Жана Кокто.
Второй роман вышел практически сразу после первого, более того, в первом Юлия Яковлева ссылается на еще не вышедший третий — вот это темп, одобряю. Весной 1813-го ротмистр Мурин едет по делам в провинциальный Энск. Накануне там умерла богатая помещица, и у Мурина возникло ощущение, что смерть не была случайной. Город судачит о причастности невестки, появившейся в доме незадолго до этого. Почему младший сын не сообщил семье о женитьбе? Как получилось, что старуха завещала всё именно ему? Не помогли ли ей умереть старшие дети? Энск в «Таинственной невесте», уютный, но удушливый, выглядит живо и в высшей степени литературно, как и столица в «Бретёре». Как Борис Акунин в лучшие годы, Яковлева создает беллетристику, которую не стыдно сравнить с серьезной литературой. Восхитивший меня маленький штрих: перед смертью старуха, по словам очевидцев, шептала «птица поет пальцами», но с разгадкой это оказалось не связано; удивился (зачем тогда?), а потом погуглил и узнал (да, не знал), что это фраза из «Орфея» Жана Кокто.
Telegram was founded in 2013 by two Russian brothers, Nikolai and Pavel Durov. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” Perpetrators of these scams will create a public group on Telegram to promote these investment packages that are usually accompanied by fake testimonies and sometimes advertised as being Shariah-compliant. Interested investors will be asked to directly message the representatives to begin investing in the various investment packages offered. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform.
from de
