О чём эти люди грустили? Сбывался их сон наяву: Без выстрела немцев пустили В столицу России — Москву.
Здесь пленные лётчики были. Искал их потупленный взгляд Домов, что они разбомбили Недавно — три года назад.
Но кровель нагретые скаты Тянулись к июльским лучам, И пленных глаза — виновато Глядели в глаза москвичам.
Теперь их смешок был угодлив: «Помиримся! Я не жесток! Я дьявольски рад, что сегодня Окончил поход на Восток!»
Простить их? Напрасные грёзы! Священная ярость — жива!.. Их слёзы — те самые слёзы, Которым не верит Москва!
У девушки в серой шинели По милому сердце болит, Бредя по московской панели, Стучит костылем инвалид…
Ведь если б Восток их не встретил Упорством своих контратак — По солнечным улицам этим Они проходили б не так!
Тогда б под немецкою лапой Вот этот малыш умирал, В московском отделе гестапо Сидел бы вон тот генерал…
Но, смяты военною бурей, Проварены в русском котле, Они лишь толпою понурой Прошли по московской земле.
За ними катились машины, На камни струилась вода, И солнца лучи осушили Их пакостный след — навсегда.
22 июля 1944
Ольга Берггольц 27 ЯНВАРЯ 1945 ГОДА …Сегодня праздник в городе. Сегодня мы до утра, пожалуй, не уснем. Так пусть же будет как бы новогодней и эта ночь, и тосты за столом.
Мы в эту ночь не раз поднимем чаши за дружбу незапятнанную нашу, за горькое блокадное родство, за тех, кто не забудет ничего.
И первый тост, воинственный и братский, до капли, до последнего глотка, — за вас, солдаты армий ленинградских, осадою крещённые войска, за вас, не дрогнувших перед проклятым сплошным потоком стали и огня… Бойцы Сорок второй, Пятьдесят пятой, Второй Ударной, — слышите ль меня? В далёких странах, за родной границей, за сотни вёрст сегодня вы от нас. Чужая вьюга хлещет в ваши лица, чужие звёзды озаряют вас.
Но сердце наше — с вами. Мы едины, мы неразрывны, как и год назад. И вместе с вами подошёл к Берлину и властно постучался Ленинград.
Так выше эту праздничную чашу за дружбу незапятнанную нашу, за кровное военное родство, за тех, кто не забудет ничего…
А мы теперь с намёка, с полуслова поймём друг друга и найдём всегда. Так пусть рубец, почётный и суровый, с души моей не сходит никогда. Пускай душе вовеки не позволит исполниться ничтожеством и злом, животворящей, огненною болью напомнит о пути её былом.
Пускай всё то же гордое терпенье владеет нами ныне, как тогда, когда свершаем подвиг возрожденья, не отдохнув от ратного труда.
Мы знаем, умудрённые войною: жестоки раны — скоро не пройдут. Не все сады распустятся весною, не все людские души оживут.
Мы трудимся безмерно, кропотливо… Мы так хотим, чтоб, сердце веселя, воистину была бы ты счастливой, обитель наша, отчая земля!
И верим: вновь пути укажет миру наш небывалый, тяжкий, дерзкий труд. И к Сталинграду, к Северной Пальмире во множестве паломники придут.
Придут из мёртвых городов Европы по неостывшим, еле стихшим тропам, придут, как в сказке, за живой водой, чтоб снова землю сделать молодой.
Так выше, друг, торжественную чашу за этот день, за будущее наше, за кровное народное родство, за тех, кто не забудет ничего…
1945
Александр Твардовский * * * Перед войной, как будто в знак беды, Чтоб легче не была, явившись в новости, Морозами неслыханной суровости Пожгло и уничтожило сады.
И тяжко было сердцу удручённому Средь буйной видеть зелени иной Торчащие по-зимнему, по-чёрному Деревья, что не ожили весной.
Под их корой, как у бревна отхлупшею, Виднелся мертвенный коричневый нагар. И повсеместно избранные, лучшие Постиг деревья гибельный удар…
Прошли года. Деревья умерщвлённые С нежданной силой ожили опять, Живые ветки выдали, зелёные… Прошла война. А ты всё плачешь, мать.
1945
Всеволод Рождественский ПУЛКОВСКИЕ ВЫСОТЫ Есть правдивая повесть о том, Что в веках догоревшие звёзды Всё ещё из пустыни морозной Нам немеркнущим светят лучом.
Мы их видим, хотя их и нет, Но в пространстве, лучами пронзённом, По простым неизменным законам К нам доходит мерцающий свет.
Знаю я, что, подобно звезде, Будут живы и подвиги чести, Что о них негасимые вести Мы услышим всегда и везде.
О чём эти люди грустили? Сбывался их сон наяву: Без выстрела немцев пустили В столицу России — Москву.
Здесь пленные лётчики были. Искал их потупленный взгляд Домов, что они разбомбили Недавно — три года назад.
Но кровель нагретые скаты Тянулись к июльским лучам, И пленных глаза — виновато Глядели в глаза москвичам.
Теперь их смешок был угодлив: «Помиримся! Я не жесток! Я дьявольски рад, что сегодня Окончил поход на Восток!»
Простить их? Напрасные грёзы! Священная ярость — жива!.. Их слёзы — те самые слёзы, Которым не верит Москва!
У девушки в серой шинели По милому сердце болит, Бредя по московской панели, Стучит костылем инвалид…
Ведь если б Восток их не встретил Упорством своих контратак — По солнечным улицам этим Они проходили б не так!
Тогда б под немецкою лапой Вот этот малыш умирал, В московском отделе гестапо Сидел бы вон тот генерал…
Но, смяты военною бурей, Проварены в русском котле, Они лишь толпою понурой Прошли по московской земле.
За ними катились машины, На камни струилась вода, И солнца лучи осушили Их пакостный след — навсегда.
22 июля 1944
Ольга Берггольц 27 ЯНВАРЯ 1945 ГОДА …Сегодня праздник в городе. Сегодня мы до утра, пожалуй, не уснем. Так пусть же будет как бы новогодней и эта ночь, и тосты за столом.
Мы в эту ночь не раз поднимем чаши за дружбу незапятнанную нашу, за горькое блокадное родство, за тех, кто не забудет ничего.
И первый тост, воинственный и братский, до капли, до последнего глотка, — за вас, солдаты армий ленинградских, осадою крещённые войска, за вас, не дрогнувших перед проклятым сплошным потоком стали и огня… Бойцы Сорок второй, Пятьдесят пятой, Второй Ударной, — слышите ль меня? В далёких странах, за родной границей, за сотни вёрст сегодня вы от нас. Чужая вьюга хлещет в ваши лица, чужие звёзды озаряют вас.
Но сердце наше — с вами. Мы едины, мы неразрывны, как и год назад. И вместе с вами подошёл к Берлину и властно постучался Ленинград.
Так выше эту праздничную чашу за дружбу незапятнанную нашу, за кровное военное родство, за тех, кто не забудет ничего…
А мы теперь с намёка, с полуслова поймём друг друга и найдём всегда. Так пусть рубец, почётный и суровый, с души моей не сходит никогда. Пускай душе вовеки не позволит исполниться ничтожеством и злом, животворящей, огненною болью напомнит о пути её былом.
Пускай всё то же гордое терпенье владеет нами ныне, как тогда, когда свершаем подвиг возрожденья, не отдохнув от ратного труда.
Мы знаем, умудрённые войною: жестоки раны — скоро не пройдут. Не все сады распустятся весною, не все людские души оживут.
Мы трудимся безмерно, кропотливо… Мы так хотим, чтоб, сердце веселя, воистину была бы ты счастливой, обитель наша, отчая земля!
И верим: вновь пути укажет миру наш небывалый, тяжкий, дерзкий труд. И к Сталинграду, к Северной Пальмире во множестве паломники придут.
Придут из мёртвых городов Европы по неостывшим, еле стихшим тропам, придут, как в сказке, за живой водой, чтоб снова землю сделать молодой.
Так выше, друг, торжественную чашу за этот день, за будущее наше, за кровное народное родство, за тех, кто не забудет ничего…
1945
Александр Твардовский * * * Перед войной, как будто в знак беды, Чтоб легче не была, явившись в новости, Морозами неслыханной суровости Пожгло и уничтожило сады.
И тяжко было сердцу удручённому Средь буйной видеть зелени иной Торчащие по-зимнему, по-чёрному Деревья, что не ожили весной.
Под их корой, как у бревна отхлупшею, Виднелся мертвенный коричневый нагар. И повсеместно избранные, лучшие Постиг деревья гибельный удар…
Прошли года. Деревья умерщвлённые С нежданной силой ожили опять, Живые ветки выдали, зелёные… Прошла война. А ты всё плачешь, мать.
1945
Всеволод Рождественский ПУЛКОВСКИЕ ВЫСОТЫ Есть правдивая повесть о том, Что в веках догоревшие звёзды Всё ещё из пустыни морозной Нам немеркнущим светят лучом.
Мы их видим, хотя их и нет, Но в пространстве, лучами пронзённом, По простым неизменным законам К нам доходит мерцающий свет.
Знаю я, что, подобно звезде, Будут живы и подвиги чести, Что о них негасимые вести Мы услышим всегда и везде.
BY Евгений Балашов
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. Soloviev also promoted the channel in a post he shared on his own Telegram, which has 580,000 followers. The post recommended his viewers subscribe to "War on Fakes" in a time of fake news. He adds: "Telegram has become my primary news source." Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred." "The inflation fire was already hot and now with war-driven inflation added to the mix, it will grow even hotter, setting off a scramble by the world’s central banks to pull back their stimulus earlier than expected," Chris Rupkey, chief economist at FWDBONDS, wrote in an email. "A spike in inflation rates has preceded economic recessions historically and this time prices have soared to levels that once again pose a threat to growth."
from de
