есть истина, от которой сложно куда-то деться: сильные стихи пишутся только раздробленным сердцем, разбитыми кулаками, никотином, голодом, алкоголем, они пишутся всем, что рифмуется с болью. ненавистью, обидой, унижением, безжалостным внутренним разрушением, самоуничтожением, самобичеванием, этим ощущением, когда невозможно начать все заново. кровью, потом, грушей в сыром подвале, судорогами, переломами, стиснутыми зубами, криком до хрипоты, когда из груди вырывается то ли рев то ли стон, когда хочется вытащить из себя все, что хоть как-то связано со словом «влюблен», в машине звучит теперь не макан и минаева, хочется прыгнуть выше как Исинбаева, полететь как Юра высоко-высоко и не вернуться, отмотать назад, чтобы с тобой не проснуться. кажется, что после черной полосы белой не существует, раньше абонент вечно занят, теперь пустует, грустит, стал кусачим, колючим, злым, всю свою наполненность спрятал и стал пустым.
ты не поэт, если просто сложный, если научился в строчки вбивать слова, ты не поэт, если хочешь множить то, чего нет в тебе и не было никогда.
есть истина, от которой сложно куда-то деться: сильные стихи пишутся только раздробленным сердцем, разбитыми кулаками, никотином, голодом, алкоголем, они пишутся всем, что рифмуется с болью. ненавистью, обидой, унижением, безжалостным внутренним разрушением, самоуничтожением, самобичеванием, этим ощущением, когда невозможно начать все заново. кровью, потом, грушей в сыром подвале, судорогами, переломами, стиснутыми зубами, криком до хрипоты, когда из груди вырывается то ли рев то ли стон, когда хочется вытащить из себя все, что хоть как-то связано со словом «влюблен», в машине звучит теперь не макан и минаева, хочется прыгнуть выше как Исинбаева, полететь как Юра высоко-высоко и не вернуться, отмотать назад, чтобы с тобой не проснуться. кажется, что после черной полосы белой не существует, раньше абонент вечно занят, теперь пустует, грустит, стал кусачим, колючим, злым, всю свою наполненность спрятал и стал пустым.
ты не поэт, если просто сложный, если научился в строчки вбивать слова, ты не поэт, если хочешь множить то, чего нет в тебе и не было никогда.
Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market. Unlike Silicon Valley giants such as Facebook and Twitter, which run very public anti-disinformation programs, Brooking said: "Telegram is famously lax or absent in its content moderation policy." Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups. Stocks dropped on Friday afternoon, as gains made earlier in the day on hopes for diplomatic progress between Russia and Ukraine turned to losses. Technology stocks were hit particularly hard by higher bond yields. Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war.
from de
