- Вы сказали, что попробовали себя во всех анимационных профессиях. Тогда можете ли сформулировать, кто такой режиссер? - Я бы поделил его на две составляющие. Ту, которую можно пощупать, осязать или осознать логически, сформулирую так: это человек высокообразованный. Я не имею в виду узкую направленность, что он отсидел в институте шесть лет, изучая предмет «режиссура». Это широкий кругозор, это знания, пусть не очень глубокие, но в очень многих областях: истории кино, теории кино, живописи и графике, музыке. Нужно обладать очень хорошим чувством ритма, то есть, нужно быть потенциальным барабанщиком, чтобы тебя могли взять в училище на отделение ударных инструментов. Нужно знать пантомиму. Этот список можно продолжать сколько угодно, но фокус в том, и ужас, и счастье одновременно, что этого все равно недостаточно. Я знаю людей, не обладающих глубокими познаниями в столь широких областях и являющихся грамотными режиссерами, и знаю исключительных эрудитов, которые не справятся, оставшись с фильмом один на один. Получается, что этого мало. Конечно, помимо всех этих знаний, еще необходим огромный опыт, который достигается потраченной жизнью, ошибками, и никак иначе. Но, повторю, ничего этого недостаточно. Сверху это нужно посыпать неким волшебным порошком! Мы уже вторгаемся в область ирреального, что нельзя пощупать и просчитать. Иногда я отшучиваюсь и говорю, что есть некий канал, к которому я могу подключаться, и тогда открывается клапан…
- Это ирреальное можно назвать, наверное, талантом? - Без таланта не может быть профессии никакой, даже печника, а уж режиссера – тем более. Талант – вещь абстрактная, я именую ее волшебным порошком, которым сверху посыпан весь пирог, из знаний, опыта и массы всего. У меня был великий учитель Михаил Вольпин, который когда-то сказал так: «Саша, художники – чаще всего очень серые люди». Потом я сталкивался, это правда. Но когда этот необразованный человек берет кисти и пишет, у него работает лифт с небом или с подземельем, я не знаю откуда идет информация, и он пишет замечательно! Но поговорить с ним не о чем. А, скажем, архитекторы в массе своей значительно более образованные люди, чем художники, это специфика их профессии. Из архитекторов получаются мультипликаторы и режиссеры не только в нашей стране, но и во всем мире. Так что оба канала важны. У каждого человека в разной пропорции эти каналы есть, но если они узкие, непроходимые, то вряд ли получится произведение искусства.
- А их можно разрабатывать? - Ну, да. В урологии это называется бужирование. Вставляют такую трубку и…
- Так, понятно, спасибо! Получается, нет точной формулировки, что такое режиссер. - А это нельзя сформулировать. Когда я оказался в Москве на телевидении, там ходили режиссеры, которых я называл «погононосцами». Не хочу обидеть всех, но там встречались такие люди, для которых это было воинское звание! Он был аниматором или начальником цеха на «Союзмультфильме», по партийной линии перешел на телевидение и стал режиссером. То есть, на погоны ему добавили еще звезду. Вот так точно нельзя! Режиссером можно быть в момент делания фильма, это состояние души. Вот ты на студии, снимаешь кино, а выходишь на улицу, закрываешь дверь – все, ты свободный человек. Дома я не режиссер, я собаковод. И так – на каждом фильме, ты постоянно должен доказывать, что ты режиссер. Вечный экзамен. Мы всякий раз делаем биологический, химический, какой угодно эксперимент, и никто не знает, создадим мы новый мир или нет. Здесь что-то ближе к ученому, который в пробирке чего-то выводит, и то ли оно выведется, то ли бабахнет, и комната наполнится едким дымом – неизвестно. Режиссер – это не пожизненный титул барона, который получил раз и навсегда…
- Вы сказали, что попробовали себя во всех анимационных профессиях. Тогда можете ли сформулировать, кто такой режиссер? - Я бы поделил его на две составляющие. Ту, которую можно пощупать, осязать или осознать логически, сформулирую так: это человек высокообразованный. Я не имею в виду узкую направленность, что он отсидел в институте шесть лет, изучая предмет «режиссура». Это широкий кругозор, это знания, пусть не очень глубокие, но в очень многих областях: истории кино, теории кино, живописи и графике, музыке. Нужно обладать очень хорошим чувством ритма, то есть, нужно быть потенциальным барабанщиком, чтобы тебя могли взять в училище на отделение ударных инструментов. Нужно знать пантомиму. Этот список можно продолжать сколько угодно, но фокус в том, и ужас, и счастье одновременно, что этого все равно недостаточно. Я знаю людей, не обладающих глубокими познаниями в столь широких областях и являющихся грамотными режиссерами, и знаю исключительных эрудитов, которые не справятся, оставшись с фильмом один на один. Получается, что этого мало. Конечно, помимо всех этих знаний, еще необходим огромный опыт, который достигается потраченной жизнью, ошибками, и никак иначе. Но, повторю, ничего этого недостаточно. Сверху это нужно посыпать неким волшебным порошком! Мы уже вторгаемся в область ирреального, что нельзя пощупать и просчитать. Иногда я отшучиваюсь и говорю, что есть некий канал, к которому я могу подключаться, и тогда открывается клапан…
- Это ирреальное можно назвать, наверное, талантом? - Без таланта не может быть профессии никакой, даже печника, а уж режиссера – тем более. Талант – вещь абстрактная, я именую ее волшебным порошком, которым сверху посыпан весь пирог, из знаний, опыта и массы всего. У меня был великий учитель Михаил Вольпин, который когда-то сказал так: «Саша, художники – чаще всего очень серые люди». Потом я сталкивался, это правда. Но когда этот необразованный человек берет кисти и пишет, у него работает лифт с небом или с подземельем, я не знаю откуда идет информация, и он пишет замечательно! Но поговорить с ним не о чем. А, скажем, архитекторы в массе своей значительно более образованные люди, чем художники, это специфика их профессии. Из архитекторов получаются мультипликаторы и режиссеры не только в нашей стране, но и во всем мире. Так что оба канала важны. У каждого человека в разной пропорции эти каналы есть, но если они узкие, непроходимые, то вряд ли получится произведение искусства.
- А их можно разрабатывать? - Ну, да. В урологии это называется бужирование. Вставляют такую трубку и…
- Так, понятно, спасибо! Получается, нет точной формулировки, что такое режиссер. - А это нельзя сформулировать. Когда я оказался в Москве на телевидении, там ходили режиссеры, которых я называл «погононосцами». Не хочу обидеть всех, но там встречались такие люди, для которых это было воинское звание! Он был аниматором или начальником цеха на «Союзмультфильме», по партийной линии перешел на телевидение и стал режиссером. То есть, на погоны ему добавили еще звезду. Вот так точно нельзя! Режиссером можно быть в момент делания фильма, это состояние души. Вот ты на студии, снимаешь кино, а выходишь на улицу, закрываешь дверь – все, ты свободный человек. Дома я не режиссер, я собаковод. И так – на каждом фильме, ты постоянно должен доказывать, что ты режиссер. Вечный экзамен. Мы всякий раз делаем биологический, химический, какой угодно эксперимент, и никто не знает, создадим мы новый мир или нет. Здесь что-то ближе к ученому, который в пробирке чего-то выводит, и то ли оно выведется, то ли бабахнет, и комната наполнится едким дымом – неизвестно. Режиссер – это не пожизненный титул барона, который получил раз и навсегда…
BY Мульти-Шмульти
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Lastly, the web previews of t.me links have been given a new look, adding chat backgrounds and design elements from the fully-features Telegram Web client. Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. Individual messages can be fully encrypted. But the user has to turn on that function. It's not automatic, as it is on Signal and WhatsApp.
from de
