Дарио всегда будет оставаться одним из главных итальянских мастеров по точечному управлению кадрами. Благодаря этому тревога вырывается за пределы экрана, зло переходит границы, а маньяк и жертвы превращаются в фэшн-икон.
В Panico Величайший приезжает в отель, чтобы написать сценарий и нехотя даёт интервью о том, что лучше выдавать наглядно.
Весь фильм Ардженто пребывает в задумчивом и ностальгическом настроении, ощущая, как он говорит, присутствие смерти.
Он говорит о Хичкоке, работе с камерой, аромате женщин, читает поэму о любви, и в каждом моменте в 83-летнем деде чувствуется главная идея его картин – оставаться предельно естественным и верным себе.
Здесь нет какой-то эксклюзивной информации, но в случае с Дарио даже уже сто раз повторенное и увиденное становится серьёзным откровением.
«Мои мечты изменились... они изменились, потому что изменился я. Думаю, что продолжу исследовать свои глубины, свою тёмную половину... которая на самом деле является истинной причиной, почему я делаю именно такое кино»
В Panico Величайший приезжает в отель, чтобы написать сценарий и нехотя даёт интервью о том, что лучше выдавать наглядно.
Весь фильм Ардженто пребывает в задумчивом и ностальгическом настроении, ощущая, как он говорит, присутствие смерти.
Он говорит о Хичкоке, работе с камерой, аромате женщин, читает поэму о любви, и в каждом моменте в 83-летнем деде чувствуется главная идея его картин – оставаться предельно естественным и верным себе.
Здесь нет какой-то эксклюзивной информации, но в случае с Дарио даже уже сто раз повторенное и увиденное становится серьёзным откровением.
«Мои мечты изменились... они изменились, потому что изменился я. Думаю, что продолжу исследовать свои глубины, свою тёмную половину... которая на самом деле является истинной причиной, почему я делаю именно такое кино»
group-telegram.com/kin0yan/9384
Create:
Last Update:
Last Update:
Дарио всегда будет оставаться одним из главных итальянских мастеров по точечному управлению кадрами. Благодаря этому тревога вырывается за пределы экрана, зло переходит границы, а маньяк и жертвы превращаются в фэшн-икон.
В Panico Величайший приезжает в отель, чтобы написать сценарий и нехотя даёт интервью о том, что лучше выдавать наглядно.
Весь фильм Ардженто пребывает в задумчивом и ностальгическом настроении, ощущая, как он говорит, присутствие смерти.
Он говорит о Хичкоке, работе с камерой, аромате женщин, читает поэму о любви, и в каждом моменте в 83-летнем деде чувствуется главная идея его картин – оставаться предельно естественным и верным себе.
Здесь нет какой-то эксклюзивной информации, но в случае с Дарио даже уже сто раз повторенное и увиденное становится серьёзным откровением.
«Мои мечты изменились... они изменились, потому что изменился я. Думаю, что продолжу исследовать свои глубины, свою тёмную половину... которая на самом деле является истинной причиной, почему я делаю именно такое кино»
В Panico Величайший приезжает в отель, чтобы написать сценарий и нехотя даёт интервью о том, что лучше выдавать наглядно.
Весь фильм Ардженто пребывает в задумчивом и ностальгическом настроении, ощущая, как он говорит, присутствие смерти.
Он говорит о Хичкоке, работе с камерой, аромате женщин, читает поэму о любви, и в каждом моменте в 83-летнем деде чувствуется главная идея его картин – оставаться предельно естественным и верным себе.
Здесь нет какой-то эксклюзивной информации, но в случае с Дарио даже уже сто раз повторенное и увиденное становится серьёзным откровением.
«Мои мечты изменились... они изменились, потому что изменился я. Думаю, что продолжу исследовать свои глубины, свою тёмную половину... которая на самом деле является истинной причиной, почему я делаю именно такое кино»
BY Полифильмия
Share with your friend now:
group-telegram.com/kin0yan/9384