— Почему «Распятый»?
— Мне нужно было альтер эго. Чтобы быть с собой откровенным. На секунду снять это помятое «я», примерить на другого человека. Взглянуть со стороны и понять, что пошло не так.
— Помогло?
— Не особо.

музы теряют шапки в такси по пьяни,
через чур матерятся, живут у широкой реки,
и, увидев Неву, казалось, не удивятся,
ведь с младенчества находили подснежники у Оби.
музы смотрят в глаза во время минета,
читают буковски. их дома ждут кошки.
никто не приехал.
тихим сапом сама дотопает до обочины,
пока в голове кончается сибирское лето.
музы скоро не будет, она себе в голову вбила,
торопливо глинтвейном тепло запирая в тело.
и за руку холодный ветер
тащит медленно, утренним инеем
мерзнет музы сердечко хилое, не созревшее.
папиросы паршивые,
корявые самокрутки
курит, не замечая мха на деревьях окраин,
но стонет,

сука,

как же она сладко стонет,
перед каждым, затерянным в памяти, горожанином.
когда снова во время минета в глаза посмотрит,
передышку возьмёт после зимнего нарко-забега,
может в этих, коричневых, тебя что-то, чёрствого, тронет,
муза просто мечтает
проснуться
сверхчеловеком.

«Копаюсь в воспоминаниях, словно патологоанатом, пытающийся установить причину смерти. Но она очевидна: запишите — умер от одиночества. Вытаскиваю каждый почерневший орган, внимательно рассматриваю. С ужасом понимаю: всё это часть меня. Чтобы согреть тебя ночью, я готов сжечь свой собственный труп»

"- А ты? - Что я? -Ты смогла бы пойти на панель ради меня?
-Ради тебя я уже сделала все, что могла."
Все о моей матери(1999)

«И вот однажды я начал писать, не ведая, что привязал себя на всю жизнь цепями к благородному, но безжалостному хозяину. Когда Бог вручает тебе дар, Он вручает еще и кнут, исключительно для самобичевания»

«Всё о моей матери» (1999)
"женщина — это совесть мужчины"
С. Жижек

Любая жизнь рано или поздно заканчивается трагедией. Самое печальное, что если её участником пришлось стать вам, вы никогда не узнаете, как близкие люди её пережили.

Главная героиня Мануэла теряет сына. Что примечательно, она работает трансплантологом — то есть буквально участвует в ситуациях, когда чья-то смерть даёт шанс на спасение. Так происходит и с ней: после гибели ребёнка Мануэла решает вернуться в Барселону, чтобы найти его отца.
Важно понимать: все эти события умещаются в первые 20 минут фильма. То, что можно было растянуть на полноценный метр, Альмодовар укладывает в первый акт. И вот вы в предвкушении: сейчас начнётся поиск бывшего мужа… Но нет.
На первый план выходят второстепенные персонажи:
Аградо — бывшая подруга Мануэлы, трансгендерная женщина и проститутка (её имя переводится как Радость);
Роса — беременная монахиня, своего рода «молодая версия» главной героини.
Последующие час двадцать фильм не просто «проседает» — он меняет нарратив. Перед нами уже не личная трагедия, а калейдоскоп судеб, где у каждого персонажа — своя предыстория и маленькая трагедия.
Если попытаться интерпретировать, почему Альмодовар смещает Мануэлу на периферию, можно предположить: все эти люди — её «внутренние органы», варианты возможного будущего. Пути, по которым она могла пойти, но не пошла. Смерть сына дарит ей метафорическую новую жизнь.
Режиссёр даёт понять: любое горе, даже самое страшное, может стать шансом начать всё сначала.
Фильм максимально спорный, советовать его не рискну, но лично для меня — крепкие 7/10.
Поддержать (сейчас прям очень бы помогло): 5469020012837614

Когда она сказала, что не будет смотреть «Жертвоприношение»

Чуваки, это не просто база, это база в кубе, при первой же возможности куплю лучший альбом грузчиков ещё и на виниле. Осталось найти «Сеанс» Макулатуры, и жизнь удалась.

"Чтобы жить мне нужно писать, а чтобы писать умирать
Я мечтал бы стать рабом божьим, но я его бастард"

Благодарю ❤️

За окнами город сжимался от холода, доживая свою последнюю зиму. Старые трубы гнали горячую кровь, и в воздухе стоял медный запах.

Ночь, вельветовая и густая, опускалась на плечи, укутывая их плацентой молчания. Создавался вакуум — между реальностью и этой комнатой.

Они сказали друг другу слишком много, и слова потеряли суть, превратившись в набор иероглифов, зловещих, как свастика.

Она взяла его руки — грубые, неотёсанные, будто вырубленные из дерева. Молча поднесла к груди. Её сердце шептало недосказанные стихи. Возможно, поэтому он ушёл — его сердце замолчало, приняв обет молчания.

— Бери, — прошептал он беззвучно.

Она протянуло руку в область тишины. Плоть в груди дрогнула, кожа расступилась. Холод пронзил комнату, иней заплел мебель. Это было легко то что было в там давно просилось наружу.

Она вынула его сердце, покрытое тонкой коркой льда.
"Андеграунд"

Great American Novel