Forwarded from Сети и сигналы
В ассоциации владельцев оффлайн-книжных сообщают, что покупатели массово уходят на маркетплейсы из-за низких цен и крупных скидок.
Участники объединения надеются на поддержку книжных магазинов в законе о платформенной экономике — он может выровнять цены и условия конкуренции.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from MEMENTO MORI
День памяти 10 июня
В этот день в 1959-м году умер советский писатель Виталий Бианки. Похоронен на Богословском кладбище в Санкт-Петербурге.
Прадед Бианки был оперным певцом и для турне по Италии поменял фамилию Вайс на Бианки («белый» по-немецки и по-итальянски). Будущий писатель был в партии эсеров, потом - в армии Колчака, поэтому впоследствии не раз был арестован, но каждый раз выкручивался.
Бианки – автор более 300 рассказов, сказок и повестей, в советское время его книги использовали как дидактические материалы по натуралистике. Рассказы ненавязчиво, но с оттенком серьёзности знакомят детей с особенностями разнообразных животных. Некоторые произведения Бианки были экранизированы, рассказ «Как муравьишка домой спешил» - даже дважды, и обе версии прекрасны с «Я инвалид, ножка болит» и «Эх, молодёжь!»
Надгробие на могиле писателя – фигура девочки с бурундуком - выполнено скульптором Жермен Меллуп, ученицей Бианки в Школе натуралистов и внесено в перечень объектов культурного наследия.
В этот день в 1959-м году умер советский писатель Виталий Бианки. Похоронен на Богословском кладбище в Санкт-Петербурге.
Прадед Бианки был оперным певцом и для турне по Италии поменял фамилию Вайс на Бианки («белый» по-немецки и по-итальянски). Будущий писатель был в партии эсеров, потом - в армии Колчака, поэтому впоследствии не раз был арестован, но каждый раз выкручивался.
Бианки – автор более 300 рассказов, сказок и повестей, в советское время его книги использовали как дидактические материалы по натуралистике. Рассказы ненавязчиво, но с оттенком серьёзности знакомят детей с особенностями разнообразных животных. Некоторые произведения Бианки были экранизированы, рассказ «Как муравьишка домой спешил» - даже дважды, и обе версии прекрасны с «Я инвалид, ножка болит» и «Эх, молодёжь!»
Надгробие на могиле писателя – фигура девочки с бурундуком - выполнено скульптором Жермен Меллуп, ученицей Бианки в Школе натуралистов и внесено в перечень объектов культурного наследия.
80 лет назад, вскоре после окончания Великой Отечественной войны, в Театре кукол в Москве прошла премьера спектакля "Маугли".
Рассказывает художник Вера Конюхова:
«За «Маугли» театр взялся сразу после войны. Образцову хотелось сделать красивую «нездешнюю» сказку... Спектакли толком не из чего было делать. Декорации ещё туда-сюда – папье-маше мы делали, какую-то ткань можно было найти. А вот кукол… Только когда директору театра Борису Бурлакову удалось достать мех, работа пошла. Это может показаться забавным, но всю волчью стаю художники сделали из меха шакала. Свирепого Шер-Хана – из меха кролика. Потом его расписывали оранжевой и черной красками. Одному Балу повезло – он был сделан из натуральной медвежьей шкуры, которая «жила» в нашем театре с довоенных времен. Ланей сшили из детских одеял. А иглы дикобраза Саги художник Николай Солнцев сделал из бамбуковых удочек.»
В. Конюхова. «Тернистый путь одного спектакля». // «Без десяти 100. Девяносто историй Театра Образцова». – М, 2021
Рассказывает художник Вера Конюхова:
«За «Маугли» театр взялся сразу после войны. Образцову хотелось сделать красивую «нездешнюю» сказку... Спектакли толком не из чего было делать. Декорации ещё туда-сюда – папье-маше мы делали, какую-то ткань можно было найти. А вот кукол… Только когда директору театра Борису Бурлакову удалось достать мех, работа пошла. Это может показаться забавным, но всю волчью стаю художники сделали из меха шакала. Свирепого Шер-Хана – из меха кролика. Потом его расписывали оранжевой и черной красками. Одному Балу повезло – он был сделан из натуральной медвежьей шкуры, которая «жила» в нашем театре с довоенных времен. Ланей сшили из детских одеял. А иглы дикобраза Саги художник Николай Солнцев сделал из бамбуковых удочек.»
В. Конюхова. «Тернистый путь одного спектакля». // «Без десяти 100. Девяносто историй Театра Образцова». – М, 2021
11 июня 1811 года в крепости Свеаборг рядом с Хельсинки родился знаменитый литературный критик Виссарион Григорьевич Белинский.
Как писал Иван Сергеевич Тургенев, «его плебейское происхождение (отец его был лекарь, а дед — дьякон) возмущало аристократический дух, установившийся в нашей литературе». Естественно, писателям-дворяне не приходилось сталкиваться с такими детскими бедами.
«Мать была охотница рыскать по кумушкам; я, грудной ребенок, оставался с нянькою, нанятою девкою, — вспоминал «неистовый Виссарион», — чтобы я не беспокоил её, она меня душила и била… Потом отец меня терпеть не мог — ругал, унижал, придирался, бил нещадно — вечная ему память!»
Как писал Иван Сергеевич Тургенев, «его плебейское происхождение (отец его был лекарь, а дед — дьякон) возмущало аристократический дух, установившийся в нашей литературе». Естественно, писателям-дворяне не приходилось сталкиваться с такими детскими бедами.
«Мать была охотница рыскать по кумушкам; я, грудной ребенок, оставался с нянькою, нанятою девкою, — вспоминал «неистовый Виссарион», — чтобы я не беспокоил её, она меня душила и била… Потом отец меня терпеть не мог — ругал, унижал, придирался, бил нещадно — вечная ему память!»
Маргарита Николаева сделала большое дело — написала хорошую книгу про кладбища. Ясную, четкую, понятную, интересную.
По крайней мере, я с удовольствием ее прочитал.
Основное внимание в книге Николаевой уделено жизни кладбищ в городской среде, усилиям властей отрегулировать процесс упокоения жителей Санкт-Петербурга/Петрограда/Ленинграда в различные периоды существования города. Весьма интересна история местных кладбищ до того момента как на берега Невы явился неугомонный Петр, а также чехарда указов и распоряжений по поводу открытия и закрытия некрополей, сыпавшихся порой как из рога изобилия. Удивляют читателя и обычаи горожан, собиравшихся на кладбищах, чтобы отметить дорогие сердцу религиозные праздники, и делавшие это с большим размахом и удалью.
Запоминающихся моментов в «Некрополях Петербурга» хоть отбавляй. Здесь и катастрофические наводнения 1824 и 1924 годов, оставлявшие за собой мешанину из крестов, оград и вывороченных гробов; и выделение частей некрополей под огороды; и провалившаяся попытка превращения Новодевичьего кладбища в мемориальное собрание знаменитых покойников и выдающихся надгробий.
Помимо всего прочего, книга уютная — она хорошо сделана полиграфически, удобна для читателя своим дизайном и снабжена большим количеством иллюстраций, многие из которых — дело рук автора.
Чего мне не хватило? Возможно, большего количества личных историй — все-таки похоронный обряд и процессия всегда дают повод для наблюдений и замечаний. В книге они есть, но вторичны, поскольку главная задача, поставленная автором, показать не повседневность смерти, а историю развития петербургских кладбищ. Поэтому мое замечание, скорее, походит на вкусовщину, чем обоснованную критику.
Теперь, прочитав книгу, точно знаю куда пойду в следующий визит в Питер. Хотя и до этого не упускал возможности побродить по местным кладбищам.
Маргарита Николаева. Некрополи Петербурга. Москва, МИФ, 2025.
По крайней мере, я с удовольствием ее прочитал.
Основное внимание в книге Николаевой уделено жизни кладбищ в городской среде, усилиям властей отрегулировать процесс упокоения жителей Санкт-Петербурга/Петрограда/Ленинграда в различные периоды существования города. Весьма интересна история местных кладбищ до того момента как на берега Невы явился неугомонный Петр, а также чехарда указов и распоряжений по поводу открытия и закрытия некрополей, сыпавшихся порой как из рога изобилия. Удивляют читателя и обычаи горожан, собиравшихся на кладбищах, чтобы отметить дорогие сердцу религиозные праздники, и делавшие это с большим размахом и удалью.
Запоминающихся моментов в «Некрополях Петербурга» хоть отбавляй. Здесь и катастрофические наводнения 1824 и 1924 годов, оставлявшие за собой мешанину из крестов, оград и вывороченных гробов; и выделение частей некрополей под огороды; и провалившаяся попытка превращения Новодевичьего кладбища в мемориальное собрание знаменитых покойников и выдающихся надгробий.
Помимо всего прочего, книга уютная — она хорошо сделана полиграфически, удобна для читателя своим дизайном и снабжена большим количеством иллюстраций, многие из которых — дело рук автора.
Чего мне не хватило? Возможно, большего количества личных историй — все-таки похоронный обряд и процессия всегда дают повод для наблюдений и замечаний. В книге они есть, но вторичны, поскольку главная задача, поставленная автором, показать не повседневность смерти, а историю развития петербургских кладбищ. Поэтому мое замечание, скорее, походит на вкусовщину, чем обоснованную критику.
Теперь, прочитав книгу, точно знаю куда пойду в следующий визит в Питер. Хотя и до этого не упускал возможности побродить по местным кладбищам.
Маргарита Николаева. Некрополи Петербурга. Москва, МИФ, 2025.
Московский книжный клуб «Бункер», в котором продавали книги и проводили встречи с авторами, закрывается из-за капитального ремонта здания - памятника архитектуры федерального значения.
Этот дом построила купчиха Гусева в начале XIX века. На первом этаже были лавки и магазины, на втором - гостиница и сдававшиеся в аренду квартиры. Гостиницы раньше открывали (или замыкали) все московские бульвары.
Приходите 15 июня в воскресенье на Покровку, 17 в Москве, чтобы купить в «Бункере» книги с огромными скидками.
Мы бывали на мероприятиях клуба и очень жалеем, что такое уютное место в самом центре теперь не будет принимать книгочеев. Надеемся, что клуб вскоре откроется в новом месте, последим за их афишей.
А пока будем довольствоваться магазином «Ходасевич» и библиотекой им. Ф.М. Достоевского по соседству.
#Москва #книги
Этот дом построила купчиха Гусева в начале XIX века. На первом этаже были лавки и магазины, на втором - гостиница и сдававшиеся в аренду квартиры. Гостиницы раньше открывали (или замыкали) все московские бульвары.
Приходите 15 июня в воскресенье на Покровку, 17 в Москве, чтобы купить в «Бункере» книги с огромными скидками.
Мы бывали на мероприятиях клуба и очень жалеем, что такое уютное место в самом центре теперь не будет принимать книгочеев. Надеемся, что клуб вскоре откроется в новом месте, последим за их афишей.
А пока будем довольствоваться магазином «Ходасевич» и библиотекой им. Ф.М. Достоевского по соседству.
#Москва #книги
С праздником друзья!
День России впервые стал выходным праздничным днем 12 июня 1992 года, но проводился тогда безо всякой помпы. Об этом напоминают нам первые страницы газет и особенно программа телепередач на 12 июня 1992 года. Топовым событием был в тот день футбольный матч СНГ — Германия на первенстве Европы в Швеции. Кстати, наши ребята отметили праздник достойно, порадовав болельщиков ничьей (1:1) с действующими чемпионами мира.
Состав сборной СНГ в тот вечер был многонациональным: Дмитрий Харин, Андрей Чернышов, Ахрик Цвейба, Олег Кузнецов, Андрей Канчельскис, Игорь Добровольский, Игорь Шалимов, Алексей Михайличенко, Дмитрий Кузнецов, Владимир Лютый, Игорь Колыванов. На замену выходили Виктор Онопко и Андрей Иванов. Тренер Анатолий Бышовец.
День России впервые стал выходным праздничным днем 12 июня 1992 года, но проводился тогда безо всякой помпы. Об этом напоминают нам первые страницы газет и особенно программа телепередач на 12 июня 1992 года. Топовым событием был в тот день футбольный матч СНГ — Германия на первенстве Европы в Швеции. Кстати, наши ребята отметили праздник достойно, порадовав болельщиков ничьей (1:1) с действующими чемпионами мира.
Состав сборной СНГ в тот вечер был многонациональным: Дмитрий Харин, Андрей Чернышов, Ахрик Цвейба, Олег Кузнецов, Андрей Канчельскис, Игорь Добровольский, Игорь Шалимов, Алексей Михайличенко, Дмитрий Кузнецов, Владимир Лютый, Игорь Колыванов. На замену выходили Виктор Онопко и Андрей Иванов. Тренер Анатолий Бышовец.
Легенда Анапы
Анатолий Шустов. Анапа: перекрестки легендарных судеб
Издательский дом «Коктебель». 2025
В сборнике собраны очерки, воспоминания и документы, посвященные истории Анапы и ее известным жителям.
Главная героиня книги — легендарная анапчанка, поэтесса Серебряного века, выдающийся религиозный философ и общественный деятель Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева (мать Мария; 1891–1945).
Петербургский исследователь Анатолий Николаевич Шустов (1934–2011), один из ведущих специалистов в области изучения жизни и творчества матери Марии.
В книгу вошли статьи А.Шустова, опубликованные в 1992–2010 годах в газетах "Анапа", "Феодосийский альбом" и журналах "Берега", "Родная Кубань". Сборник дополнен материалами книжных публикаций А.Шустова.
Среди них: подборка стихов матери Марии, ее письма к Александру Блоку, очерки "Как я была городским головой", "Встречи с Блоком". В издание включены воспоминания современников о Кузьминой-Караваевой, среди авторов — Николай Бердяев, о. Борис (Старк), София Пиленко.
Анатолий Шустов. Анапа: перекрестки легендарных судеб
Издательский дом «Коктебель». 2025
В сборнике собраны очерки, воспоминания и документы, посвященные истории Анапы и ее известным жителям.
Главная героиня книги — легендарная анапчанка, поэтесса Серебряного века, выдающийся религиозный философ и общественный деятель Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева (мать Мария; 1891–1945).
Петербургский исследователь Анатолий Николаевич Шустов (1934–2011), один из ведущих специалистов в области изучения жизни и творчества матери Марии.
В книгу вошли статьи А.Шустова, опубликованные в 1992–2010 годах в газетах "Анапа", "Феодосийский альбом" и журналах "Берега", "Родная Кубань". Сборник дополнен материалами книжных публикаций А.Шустова.
Среди них: подборка стихов матери Марии, ее письма к Александру Блоку, очерки "Как я была городским головой", "Встречи с Блоком". В издание включены воспоминания современников о Кузьминой-Караваевой, среди авторов — Николай Бердяев, о. Борис (Старк), София Пиленко.
Гранд-отель "Европа" 100 лет назад
С 1918 до начала 1920-х годов в петроградской Европейской гостинице, впоследствии ставшей гранд-отелем «Европа», размещался Центральный детский карантинно-распределительный пункт, с которым каким-то образом соседствовал ресторан.
Анна Ахматова встречалась здесь с Юрием Олешей и с Николаем Пуниным, а художник Иван Владимиров увидел и запечатлел вот эту сцену.
По Ахматовскому Петербургу-Петрограду-Ленинграду приглашают погулять с Валерием Шубинским:
▪️ 14 июня, суббота, 18:00 — По одичавшей столице Анны Ахматовой с Валерием Шубинским.
https://clck.ru/34UfXC
Иллюстрация:
Иван Владимиров. Гранд-отель «Европа». 1923
С 1918 до начала 1920-х годов в петроградской Европейской гостинице, впоследствии ставшей гранд-отелем «Европа», размещался Центральный детский карантинно-распределительный пункт, с которым каким-то образом соседствовал ресторан.
Анна Ахматова встречалась здесь с Юрием Олешей и с Николаем Пуниным, а художник Иван Владимиров увидел и запечатлел вот эту сцену.
По Ахматовскому Петербургу-Петрограду-Ленинграду приглашают погулять с Валерием Шубинским:
▪️ 14 июня, суббота, 18:00 — По одичавшей столице Анны Ахматовой с Валерием Шубинским.
https://clck.ru/34UfXC
Иллюстрация:
Иван Владимиров. Гранд-отель «Европа». 1923
Бегство от проблем
Мег Митчелл Мур. Дом, где живет лето: роман. И.: Фантом Пресс. 2025
Луиза с тремя детьми на все лето приехала в родительский дом в уютном городке на берегу моря в штате Мэн.
Это не столько каникулы, сколько бегство от проблем — их брак со Стивеном дал трещину; книга, которую Луиза должна вот-вот сдать, так и не написана; дети подросли и требуют больше внимания.
Но Луиза надеется, что предстоящие летние дни в идиллическом месте развеют все проблемы и жизнь снова наладится.
Однако возвращение в любимый дом лишь все усугубляет. Ее отец, бывший судья и столп местного общества, страдает болезнью Альцгеймера.
Ее всегда элегантная мать притворяется, что все в полном порядке.
А муж, оставшийся в Нью-Йорке, почти не дает о себе знать. И все же Луиза надеется найти в эти летние месяцы утраченный покой.
А совсем недалеко от старого дома у моря в маленькой убогой квартирке пытается начать новую жизнь Кристи, только что потерявшая мать и узнавшая правду о своем происхождении.
Мег Митчелл Мур. Дом, где живет лето: роман. И.: Фантом Пресс. 2025
Луиза с тремя детьми на все лето приехала в родительский дом в уютном городке на берегу моря в штате Мэн.
Это не столько каникулы, сколько бегство от проблем — их брак со Стивеном дал трещину; книга, которую Луиза должна вот-вот сдать, так и не написана; дети подросли и требуют больше внимания.
Но Луиза надеется, что предстоящие летние дни в идиллическом месте развеют все проблемы и жизнь снова наладится.
Однако возвращение в любимый дом лишь все усугубляет. Ее отец, бывший судья и столп местного общества, страдает болезнью Альцгеймера.
Ее всегда элегантная мать притворяется, что все в полном порядке.
А муж, оставшийся в Нью-Йорке, почти не дает о себе знать. И все же Луиза надеется найти в эти летние месяцы утраченный покой.
А совсем недалеко от старого дома у моря в маленькой убогой квартирке пытается начать новую жизнь Кристи, только что потерявшая мать и узнавшая правду о своем происхождении.
14—15 июня в Казани пройдёт Летний книжный фестиваль «Смена»
Программа и список участников здесь: https://s-m-e-n-a.org/lkf2025/
Книжная ярмарка пройдет в Казани на центральной площади парка «Черное озеро» с 11 до 20 часов.
Центр современной культуры «Смена» — независимая институция, существующая в Казани с 2013 года. «Смена» организовывает выставки современного искусства, образовательные и профессиональные мероприятия, крупные городские события, издает книги и занимается городским развитием.
Программа и список участников здесь: https://s-m-e-n-a.org/lkf2025/
Книжная ярмарка пройдет в Казани на центральной площади парка «Черное озеро» с 11 до 20 часов.
Центр современной культуры «Смена» — независимая институция, существующая в Казани с 2013 года. «Смена» организовывает выставки современного искусства, образовательные и профессиональные мероприятия, крупные городские события, издает книги и занимается городским развитием.
Признание в любви
Навид Кермани. Алфавит от A до S. М.: Эксмо. 2025.
Популярная писательница иранского происхождения переживает непростые времена. Под угрозой оказывается ее карьера, которой она посвятила всю жизнь и ради которой от многого отказалась.
За поддержкой она обращается к книгам — решает перебрать домашнюю библиотеку, расставить книги по алфавиту и прочитать те, что никогда не читала.
Героиня беседует с ними, как с живыми людьми — зацепившись за ту или иную мысль, она проецирует ее на окружающую действительность, политические события, свою личную жизнь: смерть матери, развод с мужем, болезнь сына.
Ее размышления наполнены воспоминаниями о юности — эмансипации в 16 лет, сложных отношениях с родителями, поисках своего места в мире.
Эта книга по сути своей — признание в любви литературе: роман, дневник, эссе и исследование себя.
Навид Кермани. Алфавит от A до S. М.: Эксмо. 2025.
Популярная писательница иранского происхождения переживает непростые времена. Под угрозой оказывается ее карьера, которой она посвятила всю жизнь и ради которой от многого отказалась.
За поддержкой она обращается к книгам — решает перебрать домашнюю библиотеку, расставить книги по алфавиту и прочитать те, что никогда не читала.
Героиня беседует с ними, как с живыми людьми — зацепившись за ту или иную мысль, она проецирует ее на окружающую действительность, политические события, свою личную жизнь: смерть матери, развод с мужем, болезнь сына.
Ее размышления наполнены воспоминаниями о юности — эмансипации в 16 лет, сложных отношениях с родителями, поисках своего места в мире.
Эта книга по сути своей — признание в любви литературе: роман, дневник, эссе и исследование себя.
Между нами выросла стена
Брин Тернбулл. По обе стороны стены: роман. М.: Иностранка, Азбука-Аттикус. 2025
Берлин, начало 1960-х годов. В городе, разделенном на сферы влияния союзников, по-прежнему свежа память о войне, но граждане социалистической ГДР свободно перемещаются в западный сектор и могут даже учиться там в университете.
Студентка медицинского факультета Лиза давно сделала свой выбор: она хочет жить в Западном Берлине, пусть даже ей придется расстаться с отцом и братом. Зато рядом будет ее любимый Ули, с которым они скоро поженятся…
Однако политическая машина неумолима: выросшая в течение ночи Берлинская стена грозит навсегда разлучить влюбленных.
Так начинается долгий путь молодой пары к воссоединению, горький, зачастую мучительный, но полный отчаянной надежды.
Брин Тернбулл. По обе стороны стены: роман. М.: Иностранка, Азбука-Аттикус. 2025
Берлин, начало 1960-х годов. В городе, разделенном на сферы влияния союзников, по-прежнему свежа память о войне, но граждане социалистической ГДР свободно перемещаются в западный сектор и могут даже учиться там в университете.
Студентка медицинского факультета Лиза давно сделала свой выбор: она хочет жить в Западном Берлине, пусть даже ей придется расстаться с отцом и братом. Зато рядом будет ее любимый Ули, с которым они скоро поженятся…
Однако политическая машина неумолима: выросшая в течение ночи Берлинская стена грозит навсегда разлучить влюбленных.
Так начинается долгий путь молодой пары к воссоединению, горький, зачастую мучительный, но полный отчаянной надежды.
Заметки о катастрофе
Реко Секигути. Это не случайно. Японская хроника. М.: Ad Marginem, Игра слов. 2025
11 марта 2011 года переехавшая в Париж японская писательница Рёко Секигути узнает из новостей о землетрясении у восточного побережья острова Хонсю и последовавших за ним страшном цунами и радиационной аварии, которые унесли множество человеческих жизней.
В надежде структурировать настигший ее ужас она начинает писать хронику — отчет о событиях в Японии и во всём мире.
Для Секигути заметки о катастрофе — это размышление о времени и памяти, о случайном и закономерном: возможно ли предсказать то или иное переломное событие?
Почему у людей возникает искушение сравнить Хиросиму и Фукусиму? Как для одних бедствие становится чем-то обыденным, а для других повседневность — катастрофичной?
Реко Секигути. Это не случайно. Японская хроника. М.: Ad Marginem, Игра слов. 2025
11 марта 2011 года переехавшая в Париж японская писательница Рёко Секигути узнает из новостей о землетрясении у восточного побережья острова Хонсю и последовавших за ним страшном цунами и радиационной аварии, которые унесли множество человеческих жизней.
В надежде структурировать настигший ее ужас она начинает писать хронику — отчет о событиях в Японии и во всём мире.
Для Секигути заметки о катастрофе — это размышление о времени и памяти, о случайном и закономерном: возможно ли предсказать то или иное переломное событие?
Почему у людей возникает искушение сравнить Хиросиму и Фукусиму? Как для одних бедствие становится чем-то обыденным, а для других повседневность — катастрофичной?