Спивающийся сорокалетний писатель не готов перестать спиваться и начать писать. Но между пьянками и планерками в наушниках у него Высоцкий и он помнит ещё, что герой для обложки — это Высоцкий, а не «авторка» марафона чистого питания.
Когда в первых сериях он, презирающий глянец, стал главредом глянцевого журнала, разносил тонких мальчиков и девочек, балдеющих, как рыбки, от новой коллекции одежды из переработанных материалов, и гуглил на планерке, что такое лид, я подливала в бокал, ибо круто, да ну это ж круто.
Следующие серии превратились в возню, кто с кем и зачем спит и кто кому растаявшую шоколадку на стул подкладывает. А хотелось ещё и ещё больше честного и нелестного про большие телеграм-каналы, медиахолдинги, ненастоящие ценности, навязываемые медиа, неинтересных звёзд, журналистов и их добытые натурой «эксклюзивы», общие разочарования, когда уже похороненный в медиа герой выходит-таки из комы. И про нас, которые и «блогерку» на обложке не любят, но и Высоцкого в машине уже не слушают — почти.
От этой возни я уже ждала грустного и невкусного хеппиэнда, где наш old boy бросает пить, выпускает журнал, способный изменить Россию, возвращает обожаемую женщину и вот уже она, беременная, в черном облегающем платье в фотосессии для его «Лампы». Он пишет новый роман, куда ж без. Или понимает, что с такой женщиной ему и литература не нужна, это вообще дай Бог каждому, да и русской литературе без плохих писателей полегчало бы.
А там в конце вдруг — купе поезда. Построенное прямо в квартире. С Минаевым, автором сериала, с Цыпкиным на верхней полке и Ярмольником в роли последнего русского писателя.
И финал такой, будто толкнули и обругали в коридоре такого вот поезда, но как-то заслуженно.
Последний истинный писатель умирает, когда вскрывается подлость нашего «главреда». В которого, впервые за немало лет, истинный писатель поверил.
Обожаемая женщина уходит, потому что можно порой простить, когда предают нас, но есть личная низость ближнего, жить рядом с которой — никак. И любви после которой — нема.
И ясно вдруг, что есть ошибки, которые нельзя исправить, только искупить. Хотя бы новой книгой, написанной не для денег и не чтоб тебя в медиа ещё помнили, а потому что больно и стыдно.
Спивающийся сорокалетний писатель не готов перестать спиваться и начать писать. Но между пьянками и планерками в наушниках у него Высоцкий и он помнит ещё, что герой для обложки — это Высоцкий, а не «авторка» марафона чистого питания.
Когда в первых сериях он, презирающий глянец, стал главредом глянцевого журнала, разносил тонких мальчиков и девочек, балдеющих, как рыбки, от новой коллекции одежды из переработанных материалов, и гуглил на планерке, что такое лид, я подливала в бокал, ибо круто, да ну это ж круто.
Следующие серии превратились в возню, кто с кем и зачем спит и кто кому растаявшую шоколадку на стул подкладывает. А хотелось ещё и ещё больше честного и нелестного про большие телеграм-каналы, медиахолдинги, ненастоящие ценности, навязываемые медиа, неинтересных звёзд, журналистов и их добытые натурой «эксклюзивы», общие разочарования, когда уже похороненный в медиа герой выходит-таки из комы. И про нас, которые и «блогерку» на обложке не любят, но и Высоцкого в машине уже не слушают — почти.
От этой возни я уже ждала грустного и невкусного хеппиэнда, где наш old boy бросает пить, выпускает журнал, способный изменить Россию, возвращает обожаемую женщину и вот уже она, беременная, в черном облегающем платье в фотосессии для его «Лампы». Он пишет новый роман, куда ж без. Или понимает, что с такой женщиной ему и литература не нужна, это вообще дай Бог каждому, да и русской литературе без плохих писателей полегчало бы.
А там в конце вдруг — купе поезда. Построенное прямо в квартире. С Минаевым, автором сериала, с Цыпкиным на верхней полке и Ярмольником в роли последнего русского писателя.
И финал такой, будто толкнули и обругали в коридоре такого вот поезда, но как-то заслуженно.
Последний истинный писатель умирает, когда вскрывается подлость нашего «главреда». В которого, впервые за немало лет, истинный писатель поверил.
Обожаемая женщина уходит, потому что можно порой простить, когда предают нас, но есть личная низость ближнего, жить рядом с которой — никак. И любви после которой — нема.
И ясно вдруг, что есть ошибки, которые нельзя исправить, только искупить. Хотя бы новой книгой, написанной не для денег и не чтоб тебя в медиа ещё помнили, а потому что больно и стыдно.
On Telegram’s website, it says that Pavel Durov “supports Telegram financially and ideologically while Nikolai (Duvov)’s input is technological.” Currently, the Telegram team is based in Dubai, having moved around from Berlin, London and Singapore after departing Russia. Meanwhile, the company which owns Telegram is registered in the British Virgin Islands. "Your messages about the movement of the enemy through the official chatbot … bring new trophies every day," the government agency tweeted. Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. Some people used the platform to organize ahead of the storming of the U.S. Capitol in January 2021, and last month Senator Mark Warner sent a letter to Durov urging him to curb Russian information operations on Telegram. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching.
from de
