Многие знают о том, что последний маньчжурский и китайский император из династии Цинь в итоге смог устроиться уже в коммунистическом Китае, заняв даже почётную должность в Народном политическом консультативном совете Китая. Куда менее известно, однако, то, что не самое плохое положение имеют и потомки предыдущей, ханьской императорской династии Мин - более того, один из них был даже не так давно китайским премьер-министром.
Происходивший из местной ветви породившего династию рода Чжу, он родился в 1928 году в семье богатых землевладельцев и, по преданиям, является потомком самого первого императора Мин. Вступив в Коммунистическую Партию на заре Народной Республике в 1949, уже в конце 1950-ых он подвергся первым репрессиям из-за своего происхождения, будучи амнистированным (но не реабилитированным) в начале 1960-ых - чтобы быть снова репрессированным уже в ходе Культурной революции конца десятилетия.
Занимая относительно низкие должности на протяжении 1970-ых, Чжу Жунцзи смог подняться вместе с реформами Дэн Сяопина в 1980-ых, и началом нового, более меритократического подхода к комплектации государственных должностей. Начав своё восхождение с поста мэра Шанхая в 1988-1991 годах, уже в 1993 году он стал вице-премьером, а заодно и руководителем Народного Банка Китая, пока в 1998 году не стал премьер-министром КНР, занимая сей пост вплоть до 2003.
Многие знают о том, что последний маньчжурский и китайский император из династии Цинь в итоге смог устроиться уже в коммунистическом Китае, заняв даже почётную должность в Народном политическом консультативном совете Китая. Куда менее известно, однако, то, что не самое плохое положение имеют и потомки предыдущей, ханьской императорской династии Мин - более того, один из них был даже не так давно китайским премьер-министром.
Происходивший из местной ветви породившего династию рода Чжу, он родился в 1928 году в семье богатых землевладельцев и, по преданиям, является потомком самого первого императора Мин. Вступив в Коммунистическую Партию на заре Народной Республике в 1949, уже в конце 1950-ых он подвергся первым репрессиям из-за своего происхождения, будучи амнистированным (но не реабилитированным) в начале 1960-ых - чтобы быть снова репрессированным уже в ходе Культурной революции конца десятилетия.
Занимая относительно низкие должности на протяжении 1970-ых, Чжу Жунцзи смог подняться вместе с реформами Дэн Сяопина в 1980-ых, и началом нового, более меритократического подхода к комплектации государственных должностей. Начав своё восхождение с поста мэра Шанхая в 1988-1991 годах, уже в 1993 году он стал вице-премьером, а заодно и руководителем Народного Банка Китая, пока в 1998 году не стал премьер-министром КНР, занимая сей пост вплоть до 2003.
The Securities and Exchange Board of India (Sebi) had carried out a similar exercise in 2017 in a matter related to circulation of messages through WhatsApp. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. The news also helped traders look past another report showing decades-high inflation and shake off some of the volatility from recent sessions. The Bureau of Labor Statistics' February Consumer Price Index (CPI) this week showed another surge in prices even before Russia escalated its attacks in Ukraine. The headline CPI — soaring 7.9% over last year — underscored the sticky inflationary pressures reverberating across the U.S. economy, with everything from groceries to rents and airline fares getting more expensive for everyday consumers. As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers.
from de
