Я мучаюсь от трудовой зависимости. Я пытаюсь вырваться из этого, но продолжаю срываться. Мне сейчас 28. В середине и конце 2020 года мне не хотелось остаться без работы. В то время мне не нравился мой уровень продуктивности, я думал, что трудоголизм — это черта, которая полезна для достижения успеха, а также для того, чтобы уважать себя, как мужчину. В итоге я получил то, что хотел и из последних примерно 1000 дней не было ни дня, чтобы я не работал. Это очень утомляет, хочу из этого вырваться. Хочу по-прежнему много работать, но также хочу иметь возможность отдыхать. Мне кажется, что я никогда не смогу от этого избавиться. Мой мыслительный процесс буквально таков: «Лучше страдать от дисциплины, чем страдать от сожаления о том, что мало работаешь». Если рабочих часов в неделе оказывается меньше 5, я чувствую, что жизнь слишком легка и мне следует больше работать. Я чувствую это каждую неделю. Это ужасно.

Если советскому человеку казалось, что проблема в цензуре, то современному мне — что в свободе слова. Люди, которые когда-то в силу своих невеликих способностей и заслуг не могли быть допущены даже к выгребанию говна из ям, сегодня получили доступ к социальным сетям и возможности транслировать свои глупости на широкую публику. Сложно представить, чтобы сто лет назад десятки тысяч человек прислушивались к мнению вчерашнего самозванца. Сегодня это возможно.

Вчерашний самозванец прочитывает несколько книг, заводит блог и начинает рассказывать в нём, как заработать за год 200%. И оказывается услышан. В отличие от настоящего финансиста, который в принципе не сможет себе позволить таких простых, понятных и неправильных советов. Потому что стыдно. Потому что в академической среде есть институт репутации и, дав подобный совет либо обещание, настоящий финансист сразу её потеряет. Уже даже сам факт такого заявления её уничтожит.

А у самозванца никакой репутации нет. Поэтому свободно себе позволяет такие простые, понятные и нерабочие советы. Которые, как правило, находят большой отклик у людей, мягко говоря, непросветленных, ищущих в этой жизни только одного — мгновенного богатства. В результате: настоящего финансиста читает 5 тысяч человек, а идиота — 55. Пятьдесят пять тысяч отборных идиотов. Идиоты воспроизводят идиотов.

В этом смысле цензура бесконечно лучше для общества, чем свобода слова. Государство помимо ограничителя в таком случае выступает и куратором. Приятно представлять, что сделалось бы со вчерашним самозванцем лет сто назад или хотя бы даже пятьдесят, который внезапно прозрел и решил наставлять людей как заработать 200% годовых. Очень приятно.

Приятней только представлять либерала, который усердно доказывает, что свобода слова — базовое право человека и ограничивать его ни в коем случае нельзя. Ведь такой либерал ещё больший идиот, чем тот, кто в силу своего врожденного идиотизма, ведёт блог и воспроизводит глупости. Хотя бы потому, что не в состоянии понять самого простого: свобода слова — и есть цензура. Только другая.

Старая цензура скрывала правду замалчиванием, новая — путем огромного потока информации. При избытке мнений и новостей, общество не понимает на чем сосредоточиться и теряет время, изучая второстепенные и третьестепенные вещи. Не добираясь до главного.

Всегда раньше власть подразумевала доступ к нужной информации, сегодня власть подразумевает знание, на что отвлекаться не стоит. И тогда, и сейчас — власть остается властью, которая знает и понимает несравнимо больше народа, народ — народом, а мелкая либеральная гадина — мелкой либеральной гадиной.

Чтобы из неё вырасти и начать по настоящему служить обществу, необходимо не свободу слова у государства требовать, а наоборот свободу от него. Право ничего не слышать и ничего не читать. Такое право нужно вносить в декларации, говорить о нём на ютубе, писать про него коллективные письма в изгнании. Но этому не быть. Простые, понятные и неправильные советы приживаются лучше. Идиоты воспроизводят идиотов.

Если я вижу слишком хорошо одетого мужчину, я понимаю, что он много думал о своей одежде и о том, как он выглядит. И это всё портит, потому что мужчина не должен об этом много думать. Мужчина должен думать только о женщинах. Как их обеспечить и оплодотворить, остальные мысли мужчине вредны. Мой любимый имидж — обыкновенный. Я покупаю футболки за 500 рублей и выгляжу серо. Мне нравится думать, что я такой человек. Экономный и серый. Дорвусь до власти — всех мужчин в такую униформу одену. Ни рубля не дам на дорогую одежду потратить. Все ходят в сером, деньги отдают женщинам. Женщины счастливы, много рожают. Русских становится больше. Мы разбиваем Америку и я вхожу в историю. Меня, как полководца, снимают репортёры. Я улыбаюсь и боготворю матку русской женщины. Признаю её самым сильным оружием. А после издаю указ поставить ей памятник. Ей — и серой футболке за 500 рублей.

В детстве я был общительным и больше всего любил новые знакомства, а мои одноклассники — смеяться над пердежами друг друга. Нет, я тоже пердел и смеялся, но я делал это без удовольствия, только для того, чтобы они не переставали со мной общаться. Сам же мечтал поскорее стать взрослым, чтобы заниматься действительно интересными вещами — знакомиться с другими взрослыми, чтобы разговаривать с ними на взрослые темы. О политике, деньгах, истории, я смотрел на взрослых и думал, что все взрослые этим заняты. Когда мне исполнилось лет 20, я понял, что ошибался. Их по-настоящему ничего не интересует, ни политика, ни деньги, ни история. Они вынуждены это обсуждать, чтобы не переставать друг с другом общаться. Взрослые боятся одиночества, как я тогда в школе. Боятся потерять возможность хоть иногда заниматься действительно интересными вещами — в большом кругу, за большим столом, собравшись с друзьями и их семьями, тихонечко пердеть и мило всем улыбаться.

У обычной еды имидж плохой, поэтому бабы её готовить не любят. Гуляш — это их мамы, уже немолодые, теряющие красоту женщины. Несчастливые, как им кажется, в браке. Они бегут не от гуляша, а от своих мам. Чтобы не повторить их судьбу. Потому что у тех, кто готовит ризотто и боул, совершенно другая судьба. Красивая! Не понимают дуры, что гуляш и есть красивая жизнь, что только он красивой жизнью и является. Что хумусы, ризотто, боулы — бездушный корм для несчастливых семей, им заполняют пустоты, а гуляш — акт искренней и чистой любви, и ничего чище в любви не бывает.

С самого раннего детства я никогда не искал работу. Я просто жил. А рядом находились люди, которые почему-то хотели мне заплатить. Дим, сделаешь это? Да, сладенький, сделаю. Если было легко, я этим увлекался. Тяжело — бросал. Я думаю, что так и нужно поступать. Бросать всё то, что тяжело даётся и продолжать искать свой талант. А иначе его никак не найти. Хитрый и подлый мир будет говорить об упорстве и всячески к нему склонять — нужно ему противиться и ни за что не прекращать поиски легких путей. Никогда не сдаваться и всегда отвечать: Хуй я буду пахать! Хуй я буду пахать!

Стало не хватать денег. Мне их и раньше не хватало, а теперь ещё сильней. Говорят, семья мужчину мотивирует. Меня в этом плане нет. Я прекрасно себя ощущал. Мне это нравилось. Я складывал больше половины заработанных денег в кубышку и был доволен собой. Я собой гордился, своей способностью не тратить. Я умел сопротивляться и себя ограничивать, мало работать и мало тратить. В одиночку это нетрудно, а теперь я вынужден сдаться. Придётся пахать! Придётся пахать!

Считать расходы нужно вручную. Отчеты в банковских приложениях принципиально не подходят, расходы должны приносить боль. Импульсивные и необдуманные — наносить увечья. В процессе подсчета нужно страдать, плакать, покушаться на самоубийство. Важен сам процесс. Важно сделать расходы хорошо заметными для себя и болючими. Это автоматически повысит качество принимаемых решений в будущем. У меня сработало так. За шесть лет я сократил долю ненужных расходов втрое, с 45% до 13%. Считать только вручную, не в приложениях учета. С десяток таких перепробовал, ни одно не подошло. Они превращают процесс учета расходов в игру. Награды, медальки — они мне не нужны. Я хочу страдать. Нам, русским, нравится страдать. Вся наша история об этом. Я раз в неделю открываю Сбер и выписываю каждую трату в заметку. И получаю то, чего так хотел: вот такой рубец! Один месяц — одна заметка. Сумма и через тире комментарий. В самом низу итог. На категории не делю, только один раз в год, сразу за 12 месяцев. Дальше отчеты, эксельки, графики. И страдать, страдать, страдать.

Отец не советовал, старший брат не подсказывал, в книгах я об этом не читал. Весь мой предыдущий жизненный опыт говорил о том, что так ни в коем случае делать нельзя. Но почему-то всё равно хотелось. Мне хотелось попробовать плюнуть в рот женщине. Если бы на улице я встретил такую женщину, то ни за что не подумал, что ей это может понравиться. А ей понравилось. Одно из самых больших моих потрясений.

Своё понравилось я мог объяснить. А вот её понравилось — было для меня загадкой. Я с детства думал о себе, как о человеке одаренном, который всё в жизни понимает, а тогда не смог понять самого простого — как может нравиться плевок в рот. Ничего я в жизни не понимаю, тогда я к этому пришёл. Моё второе потрясение.

Она говорила об эмоциях, а я хотел буквально понять, что в этом акте такого, что он может так сильно возбуждать. Что происходит в голове? И так я узнал, как формируется вкус. Тот самый эталонный, которому богатые взрослые хотят научить своих детей.

Дети не любят сухое вино. Врожденный примитивный рефлекс. Рецепторы во рту устроены так, чтобы отличать пригодную пищу от испорченной. У испорченной — из-за размножения бактерий вкус горький, кислый либо острый. Сухое вино — кислое. Значит, возможно, испорченное. Его лучше не пить. Оливки горькие, перец острый, у сыра с плесенью резкий запах.

Эти продукты — зрелые, чтобы их полюбить необходимо преодолеть первые реакции врожденного от предков страха. Удовольствие не от самого вкуса, а от стресс-фактора. От выхода из зоны комфорта и осторожной проверки: как остро, кисло, горько и далеко можно зайти, не повредив себе. Со временем страх уходит и остается только контрэмоция — удовольствие. Что быстро входит в привычку и называется синдромом приобретенного вкуса.

Извращения в сексе следуют той же траектории, но вместо врожденного от предков страха — приобретенные нормы приличия и чувство отвращения. Первый плевок в рот может понравиться только в одном случае — если женщина о нём уже думала. Видела на экране, рассказывали подруги либо читала о нём в книгах. Её первые реакции отвращения уже прошли и осталось только удовольствие от выхода из зоны комфорта. Что быстро входит в привычку и называется мягким мазохизмом.

В разгар холодной войны в ЦРУ решили, что подслушивающие устройства несовершенны, лучше в этих целях использовать кошек. Они небольшие, юркие, везде перепрыгнут и везде проползут. К тому же их все любят и даже самые безумные параноики ничего не заподозрят, если к ним во время секретной встречи подойдет кот, присядет рядом и станет подслушивать. Подготовка проекта длилась 5 лет. Совокупные расходы по разным данным составили от 15 до 25 млн долларов. На заключительном этапе в ушной канал кошки имплантировали микрофон, в основание её черепа — небольшой радиопередатчик, а вдоль тела и хвоста закрепили антенну. Первой миссией кошки стала задача подслушать двух мужчин, севших на скамейку в парке у посольства СССР. Кошку привезли на чёрном фургоне, выпустили рядом с объектами слежки, она осмотрелась, помурлыкала и побежала в противоположную сторону. Почти сразу же её сбил проезжающий мимо таксист и проект «Акустическая кошка» был навсегда закрыт.

Будь я психологом, я бы каждому пациенту советовал примерно одно и то же. На любую жизненную ситуацию. В конце концов я бы устал повторяться и наладил производство колец с гравировкой. Перстень, который спасает людей от чрезмерных переживаний. Достаточно лишь взглянуть на него — как сразу обретаешь спокойствие и усмиряешь свои тревогу и гнев. Я бы дарил такое кольцо каждому, кто ко мне обратится за помощью. Вместо консультаций и долгих бесед. Обнимал бы, совал перстень в карман и отправлял домой. А в следующий раз, во время приступа отчаяния либо тревоги, мой пациент вспоминал бы о кольце, начинал пристально его рассматривать и обнаруживал мелкое и аккуратно выгравированное: «Да и хуй бы с ним». И это бы его успокаивало. И таким бы образом я спас и излечил гораздо больше людей, чем все психологи вместе взятые. А если бы не излечил, то сам бы взглянул на такое кольцо и ни чуть не переживал по этому поводу.

Нет для меня краше зрелища, чем свой собственный текст, под которым ни одной реакции. Я в эти моменты упиваюсь своей независимостью. А по поводу комментариев хорошо сказал Сергей Кулинкович: «Если человек находит время и мотивацию писать комментарии под чужим контентом, он автоматически попадает в категорию людей, чья система ценностей скомпрометирована. Вместе с этим обесценивается его мнение по любым другим вопросам. Зачем тебе знать, что думают люди, которые из тысячи возможных дел выбирают самое бесполезное — написание комментов?»

И опять я повторяю себе — но если я не буду этого себе повторять, то забуду, расслаблюсь и впоследствии стану жалеть, — так вот, я повторяю себе, что нет ничего для отца унизительней, чем дети, не разделяющие его идеологию и взгляды. Этого никак нельзя допустить и если того потребует случай, то в методах и средствах не должно быть границ. Сгодится всё, включая подкуп, угрозы, шантаж. У получателей грантов способ точно такой же. Это борьба и мне трудно представить финал для себя унизительней, чем если детям взгляды Дудя окажутся ближе. Значит ментально это не мои дети, а его. Тогда не важно, как часто я был прав, сколько совершил добрых дел, сколько женщин оттрахал и сколько нулей на счету. Я лузер-отец и лузер-мужчина, и нет ничего унизительней.

Я думаю, что люди мало размышляют и все проблемы у них от этого, потому что если размышлять много, то никаких проблем не будет, по крайней мере у меня их нет, а единственное, что я делаю — это размышляю. Я задаюсь вопросами и пробую на них ответить. Что хорошо, что плохо, чего хочу, чего нет, разбираюсь в себе и об этом пишу. Иногда даю почитать другим, чтобы и они знали, какой я, и умели со мной обращаться. Мне это выгодно, я поэтому канал веду. Это и хобби, и актив, я собираюсь никогда письмо не бросать и заниматься им всю жизнь. И другим постараюсь эту мысль навязать. Я иногда собираю друзей и товарищей, и мы вместе сочиняем и пишем: я делюсь каким-нибудь своим наблюдением, много о нём говорю и предлагаю поразмыслить. На текст даю 18 часов, потом читаю и по каждому пишу комментарий: что хорошо, что плохо, что я бы изменил. Иногда редактирую, если это возможно, и объясняю логику. В конце выбираю несколько на мой взгляд наиболее получившихся текстов, предлагаю их всем обсудить и перехожу к следующей теме. Свои эссе я тоже сдаю, некоторые из них есть в этом канале. О свободе и гречке, например (@), о слишком красиво одетых мужчинах (@), о первой мысли за день (@) и о том, что для человека нужней: талант либо упорство (@). Всё это похоже на писательский кружок. Я задаюсь вопросами и пробую на них ответить, стараюсь других в это дело втянуть. Я вынуждаю их размышлять и помогаю им с редактурой. В конце недели мы собираемся в 24-й раз и я впервые за долгое время решил позвать кого-нибудь из новеньких. Буду рад всем, в особенности тем, у кого есть свой канал либо готовым его завести. Семь дней, шесть тем, десять тысяч рублей. Мой контакт @asbbitdxbjitrsx