Пройти мимо нового Глейзера, конечно, невозможно — и без зловещей синхронизации с цайтгайстом слишком он в моей "зоне интересов", — тем ценнее, что все скрупулезные конструкторские ходы режиссера и съемочной группы (особенно саунд-дизайнера) не подведены сугубо к экспозиции в мавзолее банальности [зла], пройтись по которому каждый волен индивидуальным маршрутом, но формируют коридор для неуловимого (и неумолимого) ветра истории. Преследует с целью вывернуть наизнанку — или как минимум встряхнуть — он не только предприимчивого коменданта Аушвица, но и каждого, кто прильнул к экрану; финал тем страшнее, что в кадре снова рутина, скука, забывчивость — и Глейзер (помимо прочего) напоминает, что у истории есть уроки, но нет точки.