Глава Управления капстроительства Югры Эдуард Алексеенко подарил 2,5 млрд рублей своему "другу"
Умом ХМАО не понять. Серьезно, как не пытайся мыслить логически, некоторые действия подчинённых губернатора Натальи Комаровой, а иногда и ее самой, выходят за рамки разумного.
Вот пример. В Горноправдинске уже почти 10 лет строят больницу. К таким срокам все уже в принципе привыкли, вспомните нижневартовский недострой или центр судмедэкспертизы в Сургуте, но тем не менее.
Объект в Горноправдинске начали возводить в 2012 году. Компания, которая выиграла тендер обязана была сдать проект в июне 2015 года, но этого не сделала. В 2019 власти ХМАО нашли нового подрядчика – им стала компания ООО "СтройИнвестГрупп". Она пообещала сдать объект в течение 26 месяцев, к июлю 2021 года. Однако, этого не случилось.
И как вы думаете, что сделали в Управлении капитального строительства Югры? А ничего, ведомство продолжило заключать договоры с этим подрядчиком, вместо внесения его в черный список.
ООО "СтройИнвестГрупп", возглавляемая Эдуардом Калашниковым, получила контракты на строительство станции переливания крови и станции скорой медицинской помощи в Сургуте, а также на возведение нефтеюганской районной больницы-поликлиники в поселке Пойковский. Общая сумма контрактов составила 2,5 млрд рублей.
Какая удивительная дружба у главы Управления капитального строительства Югры Эдуарда Алексеенко с Калашниковым.
Работают ребята на благо родины. (На самом деле нет)
Глава Управления капстроительства Югры Эдуард Алексеенко подарил 2,5 млрд рублей своему "другу"
Умом ХМАО не понять. Серьезно, как не пытайся мыслить логически, некоторые действия подчинённых губернатора Натальи Комаровой, а иногда и ее самой, выходят за рамки разумного.
Вот пример. В Горноправдинске уже почти 10 лет строят больницу. К таким срокам все уже в принципе привыкли, вспомните нижневартовский недострой или центр судмедэкспертизы в Сургуте, но тем не менее.
Объект в Горноправдинске начали возводить в 2012 году. Компания, которая выиграла тендер обязана была сдать проект в июне 2015 года, но этого не сделала. В 2019 власти ХМАО нашли нового подрядчика – им стала компания ООО "СтройИнвестГрупп". Она пообещала сдать объект в течение 26 месяцев, к июлю 2021 года. Однако, этого не случилось.
И как вы думаете, что сделали в Управлении капитального строительства Югры? А ничего, ведомство продолжило заключать договоры с этим подрядчиком, вместо внесения его в черный список.
ООО "СтройИнвестГрупп", возглавляемая Эдуардом Калашниковым, получила контракты на строительство станции переливания крови и станции скорой медицинской помощи в Сургуте, а также на возведение нефтеюганской районной больницы-поликлиники в поселке Пойковский. Общая сумма контрактов составила 2,5 млрд рублей.
Какая удивительная дружба у главы Управления капитального строительства Югры Эдуарда Алексеенко с Калашниковым.
Работают ребята на благо родины. (На самом деле нет)
On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future.
from de
