Есть у меня одно уголовное дело. Затяжное, сложное – и с очень противоречивым обвинением.
Нет, не дело «Весны» – вернее, оно тоже, но пост не про него пока что.
Так вот, другой город, другое дело, другая «экстремистская организация».
Список свидетелей огромен, и многие из этого списка – секретные. То есть это свидетели, имени и адреса которых мы, участники процесса, знать не знаем. Эти данные хранятся в опечатанных конвертах, которые судья откроет наедине с собой только перед допросом, чтобы установить личность того, кого надо допросить.
И вот один свидетель обвинения оказывается прокурору абсолютно неинтересен. В списке значится, но на этом всё. Ни допроса в заседании, ни ходатайства об оглашении показаний. Потому что почему?
Потому что по существу это свидетель защиты. И то, что он в своих показаниях сообщает, не вполне бьётся с версией обвинения.
Поэтому защита, конечно, просит этого свидетеля вызвать и допросить. А суд говорит, мол, мы бы и рады. Но свидетель секретный – значит, суду не известны ни имя, ни адрес. Так что вызвать свидетеля не представляется возможным.
Ок, говорит защита, мы что-то такое и предполагали изначально. Хорошо, что у нас в деле есть показания этого свидетеля, которые мы хотели бы огласить. Как раз и в УПК есть такое основание для оглашения показаний – когда не удалось установить место нахождения свидетеля.
Суд говорит – нет, это вам не удалось. А обвинению это место хорошо известно. Они просто его не выдадут. Так что в оглашении отказано.
Ну так давайте, говорит защита, рассекретим уже этого свидетеля. Раз уж он обвинению не нужен настолько, что они даже против оглашения показаний, значит, вряд ли ему что-то угрожает. Так что долой секретность, открываем все карты и направляем повестки.
Нет, говорит суд. Есть другие уголовные дела, где этот свидетель ещё пригодится в секретном виде. Не можем же мы коллегам такую свинью подложить! Так что рассекречивания не будет.
Да и вообще, доверительно сообщает суд уже не в решении по ходатайству, а так, в виде комментария к пройденному: свидетель обвинения не может превращаться в свидетеля защиты. Да, даже если он в обвинительном заключении значится в обоих списках. И если прокурор от какого-то свидетеля отказался, то защитники могут только радоваться и горячо благодарить судьбу. А не пытаться тянуть свои адвокатские лапищи к чужим свидетелям.
Да, «блокировка» обвинением допроса защитой неудобных и ненужных прокуратуре свидетелей – дело известное. Но там хоть можно попытаться найти этого человека живьём и привести в суд. А с секретным свидетелем всё хуже и сложнее.
И вот я сижу в аэропорту, коротаю время до задержанного рейса в Ижевск и думаю: какими ещё путями внести в судебное следствие показания этого свидетеля? Осмотреть протокол допроса и приобщить акт осмотра? Изложить показания свидетеля полностью в показаниях подзащитного (мол, я в материалах дела читал вот такое, и это абсолютная правда)? Старым дедовским способом скопировать все показания свидетеля в ходатайство?
Поскольку отказ суда в оглашении показаний сам по себе был странным и абсурдным, принимаются столь же странные и абсурдные варианты противодействия. А может даже совершенно дикие и мозговыносящие, но абсолютно законные и процессуально красивые.
Есть у меня одно уголовное дело. Затяжное, сложное – и с очень противоречивым обвинением.
Нет, не дело «Весны» – вернее, оно тоже, но пост не про него пока что.
Так вот, другой город, другое дело, другая «экстремистская организация».
Список свидетелей огромен, и многие из этого списка – секретные. То есть это свидетели, имени и адреса которых мы, участники процесса, знать не знаем. Эти данные хранятся в опечатанных конвертах, которые судья откроет наедине с собой только перед допросом, чтобы установить личность того, кого надо допросить.
И вот один свидетель обвинения оказывается прокурору абсолютно неинтересен. В списке значится, но на этом всё. Ни допроса в заседании, ни ходатайства об оглашении показаний. Потому что почему?
Потому что по существу это свидетель защиты. И то, что он в своих показаниях сообщает, не вполне бьётся с версией обвинения.
Поэтому защита, конечно, просит этого свидетеля вызвать и допросить. А суд говорит, мол, мы бы и рады. Но свидетель секретный – значит, суду не известны ни имя, ни адрес. Так что вызвать свидетеля не представляется возможным.
Ок, говорит защита, мы что-то такое и предполагали изначально. Хорошо, что у нас в деле есть показания этого свидетеля, которые мы хотели бы огласить. Как раз и в УПК есть такое основание для оглашения показаний – когда не удалось установить место нахождения свидетеля.
Суд говорит – нет, это вам не удалось. А обвинению это место хорошо известно. Они просто его не выдадут. Так что в оглашении отказано.
Ну так давайте, говорит защита, рассекретим уже этого свидетеля. Раз уж он обвинению не нужен настолько, что они даже против оглашения показаний, значит, вряд ли ему что-то угрожает. Так что долой секретность, открываем все карты и направляем повестки.
Нет, говорит суд. Есть другие уголовные дела, где этот свидетель ещё пригодится в секретном виде. Не можем же мы коллегам такую свинью подложить! Так что рассекречивания не будет.
Да и вообще, доверительно сообщает суд уже не в решении по ходатайству, а так, в виде комментария к пройденному: свидетель обвинения не может превращаться в свидетеля защиты. Да, даже если он в обвинительном заключении значится в обоих списках. И если прокурор от какого-то свидетеля отказался, то защитники могут только радоваться и горячо благодарить судьбу. А не пытаться тянуть свои адвокатские лапищи к чужим свидетелям.
Да, «блокировка» обвинением допроса защитой неудобных и ненужных прокуратуре свидетелей – дело известное. Но там хоть можно попытаться найти этого человека живьём и привести в суд. А с секретным свидетелем всё хуже и сложнее.
И вот я сижу в аэропорту, коротаю время до задержанного рейса в Ижевск и думаю: какими ещё путями внести в судебное следствие показания этого свидетеля? Осмотреть протокол допроса и приобщить акт осмотра? Изложить показания свидетеля полностью в показаниях подзащитного (мол, я в материалах дела читал вот такое, и это абсолютная правда)? Старым дедовским способом скопировать все показания свидетеля в ходатайство?
Поскольку отказ суда в оглашении показаний сам по себе был странным и абсурдным, принимаются столь же странные и абсурдные варианты противодействия. А может даже совершенно дикие и мозговыносящие, но абсолютно законные и процессуально красивые.
BY Objection, your honor!
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The Russian invasion of Ukraine has been a driving force in markets for the past few weeks. After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users. Stocks closed in the red Friday as investors weighed upbeat remarks from Russian President Vladimir Putin about diplomatic discussions with Ukraine against a weaker-than-expected print on U.S. consumer sentiment. As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers.
from de
