Привет. Это — просветительский проект «Переживу» про ПТСР и его создательница — Виктория Литвин.
Я независимая журналистка из Белгорода и долго работала под обстрелами, видела прилёты, разрушенные дома и раненых людей. И так я обзавелась ПТСРом. Летом 2023 года я возвращалась домой и на дороге увидела осколки от стройки рядом. Меня мгновенно флешбекнуло: это было чёткое воспоминание, как я бегу под обстрелом «Града» по обломкам домов. Тело стало ватным и если бы не успела схватиться за дерево рядом, наверное упала бы прямо на осколки. Тогда я обратилась к врачу: хоть я уже знала про ПТСР, но до последнего отрицала, что это коснулось и меня — я же даже не была ранена на войне, да и не из слабонервных, с чего бы у меня был ПТСР.
Психиатр сразу же диагностировал мне посттравматическое стрессовое расстройство, а я продолжала это отрицать и постоянно казалось, что я преувеличиваю и вообще это не ПТСР, а самовнушение. Но всё становилось хуже: я выходила на улицу, смотрела на обычные дома, а мозг рисовал, как бы они выглядели после обстрела: как вместо окон оставались бы осколки стекла, как скосило бы раму, как выглядел бы сквозное попадание. Я не могла смотреть на строящиеся дома и проезжая в автобусе место, где что-то строят, я старалась закрыть глаза, чтобы не вспоминать войну, потому что стройка для меня выглядела наоборот, будто бы дом уже разрушен обстрелом. Иногда мне было страшно даже просто выходить на улицу, казалось, что прямо сейчас начнут стрелять, пугал любой громкий звук и даже находясь в Москве я проверяла: а это точно просто шум, а не атака дронов? Приходилось придумывать отговорки для близких: нет, я не пойду куда-нибудь потому что голова болит. Нет, я не пойду в тот район, не потому что избегаю флешбеков, а просто дела другие. Тогда мне казалось это стыдным, прямо говорить про флешбеки: я что, ненормальная какая-то? Казалось, что я схожу с ума, хотя я и знала про ПТСР.
А потом я задумалась: а как вообще живут люди с ПТСР, которые не знают даже о его существовании? Тогда и родилась концепция проекта «Переживу». Мы с командой журналистов и активистов хотим рассказывать про посттравматическое стрессовое расстройство, ведь это, конечно, не только про военных и не только про войну.
Почему это важно даже если у вас нет ПТСР? Жизнь в России сейчас всё же подразумевает контакты с людьми, столкнувшимися с травматическими событиями: будь то жители приграничья, журналисты, бывшие военные, их жёны и матери, да и травмированные не войной, а какой-то личной трагедией. Многие из них не знают даже понятия «ПТСР» (проверено лично на знакомых). И задача гражданского общества сейчас — сделать так, чтобы как можно больше людей узнало о ПТСР и смогли увидеть симптомы у себя или близких, а следовательно вовремя обратиться к врачу.
Для ПТСРщиков наш проект будет полезен тем, что опишет новые подробности их заболевания, расскажет про флешбеки других людей, про методы лечения и в конце концов поможет понять — с вами всё хорошо, это просто болезнь, которая может быть вылечена.
Подписывайтесь на наши соцсети, это поможет в распространении столь важной информации и, возможно, поможет и вам распознать ПТСР у близкого.
Привет. Это — просветительский проект «Переживу» про ПТСР и его создательница — Виктория Литвин.
Я независимая журналистка из Белгорода и долго работала под обстрелами, видела прилёты, разрушенные дома и раненых людей. И так я обзавелась ПТСРом. Летом 2023 года я возвращалась домой и на дороге увидела осколки от стройки рядом. Меня мгновенно флешбекнуло: это было чёткое воспоминание, как я бегу под обстрелом «Града» по обломкам домов. Тело стало ватным и если бы не успела схватиться за дерево рядом, наверное упала бы прямо на осколки. Тогда я обратилась к врачу: хоть я уже знала про ПТСР, но до последнего отрицала, что это коснулось и меня — я же даже не была ранена на войне, да и не из слабонервных, с чего бы у меня был ПТСР.
Психиатр сразу же диагностировал мне посттравматическое стрессовое расстройство, а я продолжала это отрицать и постоянно казалось, что я преувеличиваю и вообще это не ПТСР, а самовнушение. Но всё становилось хуже: я выходила на улицу, смотрела на обычные дома, а мозг рисовал, как бы они выглядели после обстрела: как вместо окон оставались бы осколки стекла, как скосило бы раму, как выглядел бы сквозное попадание. Я не могла смотреть на строящиеся дома и проезжая в автобусе место, где что-то строят, я старалась закрыть глаза, чтобы не вспоминать войну, потому что стройка для меня выглядела наоборот, будто бы дом уже разрушен обстрелом. Иногда мне было страшно даже просто выходить на улицу, казалось, что прямо сейчас начнут стрелять, пугал любой громкий звук и даже находясь в Москве я проверяла: а это точно просто шум, а не атака дронов? Приходилось придумывать отговорки для близких: нет, я не пойду куда-нибудь потому что голова болит. Нет, я не пойду в тот район, не потому что избегаю флешбеков, а просто дела другие. Тогда мне казалось это стыдным, прямо говорить про флешбеки: я что, ненормальная какая-то? Казалось, что я схожу с ума, хотя я и знала про ПТСР.
А потом я задумалась: а как вообще живут люди с ПТСР, которые не знают даже о его существовании? Тогда и родилась концепция проекта «Переживу». Мы с командой журналистов и активистов хотим рассказывать про посттравматическое стрессовое расстройство, ведь это, конечно, не только про военных и не только про войну.
Почему это важно даже если у вас нет ПТСР? Жизнь в России сейчас всё же подразумевает контакты с людьми, столкнувшимися с травматическими событиями: будь то жители приграничья, журналисты, бывшие военные, их жёны и матери, да и травмированные не войной, а какой-то личной трагедией. Многие из них не знают даже понятия «ПТСР» (проверено лично на знакомых). И задача гражданского общества сейчас — сделать так, чтобы как можно больше людей узнало о ПТСР и смогли увидеть симптомы у себя или близких, а следовательно вовремя обратиться к врачу.
Для ПТСРщиков наш проект будет полезен тем, что опишет новые подробности их заболевания, расскажет про флешбеки других людей, про методы лечения и в конце концов поможет понять — с вами всё хорошо, это просто болезнь, которая может быть вылечена.
Подписывайтесь на наши соцсети, это поможет в распространении столь важной информации и, возможно, поможет и вам распознать ПТСР у близкого.
Pavel Durov, Telegram's CEO, is known as "the Russian Mark Zuckerberg," for co-founding VKontakte, which is Russian for "in touch," a Facebook imitator that became the country's most popular social networking site. Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. False news often spreads via public groups, or chats, with potentially fatal effects. Telegram users are able to send files of any type up to 2GB each and access them from any device, with no limit on cloud storage, which has made downloading files more popular on the platform. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.”
from de
