А пока Ричард Зенит только читается, я собрала в связный текст свои впечатления от другой биографии Пессоа:
«Фернандо Пессоа: почти автобиография» Жозе Паулу Кавалканти Филью
Ничего похожего на книгу Кавалканти Филью мне читать не доводилось. Написанная им биография наполовину, а то и больше, состоит из цитат; он выступил скорее дотошным компилятором, чем исследователем. Отсюда и подзаголовок: «Почти автобиография».
Его любительство проявилось в неумении отсекать ненужное: он поделился если не всем, что собрал, то, кажется, почти всем. Я узнала, например, какими цветами был украшен Лиссабон в день появления Пессоа на свет (на праздник Святого Антония), что он обычно заказывал на завтрак-обед-ужин и на какую улицу сейчас переехал его любимый магазин сорочек. Таких деталей здесь приведено великое множество. Приблизиться к загадочному португальцу они не помогли, потому что зависимость между объёмом материала и качеством понимания возникает не всегда и не везде.
Когда-то я работала с незнакомыми иностранными словами так: открывала словарную статью, выискивала подходящее по контексту определение, а дальше въедливо читала остальные. На понимании текста проделанная работа обычно не отражалась; память только засорялась и избавлялась даже от того, за чем я обращалась к словарю изначально. Что-то похожее происходило и при чтении этой книги.
Избыточность в ней ещё и соседствует с фрагментарностью. Биография поделена на тематические блоки. Скажем, в первом разделе — «о первых шагах и дорогах поэта» — есть глава «Рыцарь печального образа»; она, в свою очередь, включает подглавы «Созерцатель жизни», «Смесь идальго и евреев», «Скромный человек», «Отцовское слабое тело», «Близорукие глаза», «Волосы, усы и борода», «Элегантные костюмы», «Постоянная бессонница», «Дым и освобождение мыслей», «Марки», «Музыка молодости», «Нелюбовь к фотографиям», «Моё зеркало», «Нелюбовь к собакам и грамофонографам», «Пишущие машинки», «Игры с ребятнёй», «Сундук», «Правила жизни» и «Окончательный портрет». Если о Пессоа мне понадобится найти какой-то конкретный факт, то пользоваться книгой в таком формате будет удобно, но он делает её не столько биографией, сколько справочником по жизни и творчеству поэта. Уклонение её автора — за редкими исключениями — от прямых интерпретаций только усилило это впечатление. (Косвенными стали, конечно, сам выбор цитат и их расположение относительно друг друга.)
В общем… Кавалканти Филью создал по-своему впечатляющую и полезную книгу, но более конвенциональную биографию она не заменит. Хорошо, что есть ещё Ричард Зенит.
P. S. Почему-то именно Пессоа посвящены самые необычные биографии в моей библиотеке: эта — и фотобиография от Maria José de Lancastre.
А пока Ричард Зенит только читается, я собрала в связный текст свои впечатления от другой биографии Пессоа:
«Фернандо Пессоа: почти автобиография» Жозе Паулу Кавалканти Филью
Ничего похожего на книгу Кавалканти Филью мне читать не доводилось. Написанная им биография наполовину, а то и больше, состоит из цитат; он выступил скорее дотошным компилятором, чем исследователем. Отсюда и подзаголовок: «Почти автобиография».
Его любительство проявилось в неумении отсекать ненужное: он поделился если не всем, что собрал, то, кажется, почти всем. Я узнала, например, какими цветами был украшен Лиссабон в день появления Пессоа на свет (на праздник Святого Антония), что он обычно заказывал на завтрак-обед-ужин и на какую улицу сейчас переехал его любимый магазин сорочек. Таких деталей здесь приведено великое множество. Приблизиться к загадочному португальцу они не помогли, потому что зависимость между объёмом материала и качеством понимания возникает не всегда и не везде.
Когда-то я работала с незнакомыми иностранными словами так: открывала словарную статью, выискивала подходящее по контексту определение, а дальше въедливо читала остальные. На понимании текста проделанная работа обычно не отражалась; память только засорялась и избавлялась даже от того, за чем я обращалась к словарю изначально. Что-то похожее происходило и при чтении этой книги.
Избыточность в ней ещё и соседствует с фрагментарностью. Биография поделена на тематические блоки. Скажем, в первом разделе — «о первых шагах и дорогах поэта» — есть глава «Рыцарь печального образа»; она, в свою очередь, включает подглавы «Созерцатель жизни», «Смесь идальго и евреев», «Скромный человек», «Отцовское слабое тело», «Близорукие глаза», «Волосы, усы и борода», «Элегантные костюмы», «Постоянная бессонница», «Дым и освобождение мыслей», «Марки», «Музыка молодости», «Нелюбовь к фотографиям», «Моё зеркало», «Нелюбовь к собакам и грамофонографам», «Пишущие машинки», «Игры с ребятнёй», «Сундук», «Правила жизни» и «Окончательный портрет». Если о Пессоа мне понадобится найти какой-то конкретный факт, то пользоваться книгой в таком формате будет удобно, но он делает её не столько биографией, сколько справочником по жизни и творчеству поэта. Уклонение её автора — за редкими исключениями — от прямых интерпретаций только усилило это впечатление. (Косвенными стали, конечно, сам выбор цитат и их расположение относительно друг друга.)
В общем… Кавалканти Филью создал по-своему впечатляющую и полезную книгу, но более конвенциональную биографию она не заменит. Хорошо, что есть ещё Ричард Зенит.
P. S. Почему-то именно Пессоа посвящены самые необычные биографии в моей библиотеке: эта — и фотобиография от Maria José de Lancastre.
#lukupaivakirja_кавалканти #lukupaivakirja_пессоа
BY Lukupäiväkirja
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. For example, WhatsApp restricted the number of times a user could forward something, and developed automated systems that detect and flag objectionable content. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children.
from de
