Ловить мигрантов-преступников по нескольку раз не придётся, если отправлять их домой с концами
История с вернувшимся в Россию таджиком-радикалом, ранее сколотившим с подельниками в Мытищах «шариатский патруль», на первый взгляд, закончилась хорошо. Находящийся в розыске и решивший на своей родине переждать трудные времена бандит схвачен. Более того, он успел наказать себя самостоятельно, сиганув с 3-го этажа в попытке сбежать от полиции. Как итог, поломал себе конечности, свалившись мешком с известной субстанцией прямо под ноги дежурившим у окна правоохранителям.
Однако же конкретный бандит в очередной раз стал напоминанием, что конвейер возвращающихся в Россию преступников, как депортированных, так и находящихся в бегах, никуда не делся. Счёт только выявленных при попытке пересечь границу идёт на тысячи. А у скольких из них по новым документам вернуться получилось?
Единственным на сегодня вариантом остановить «день сурка», когда полицейским приходится ловить одного и того же бандита по нескольку раз, остаётся биометрический контроль. Отпечатки пальцев, в отличие от нового паспорта, «по-братски» не купишь. Как следствие, и в Россию обратно не попадёшь.
Кто-то может сказать, что это экономически нецелесообразно и проще ловить их постфактум. Перед глазами у нас наглядный пример: для поимки одного таджикского радикала, которого в России вообще не должно было быть, пришлось привлекать нескольких сотрудников полиции, а теперь ещё и врачей, которые вынуждены лечить русофоба. Не говоря про его отправку домой, которая также будет за наш с вами счёт. А сколько ещё таких? Отсутствие дактилоскопии на границе — дорогое удовольствие.
Ловить мигрантов-преступников по нескольку раз не придётся, если отправлять их домой с концами
История с вернувшимся в Россию таджиком-радикалом, ранее сколотившим с подельниками в Мытищах «шариатский патруль», на первый взгляд, закончилась хорошо. Находящийся в розыске и решивший на своей родине переждать трудные времена бандит схвачен. Более того, он успел наказать себя самостоятельно, сиганув с 3-го этажа в попытке сбежать от полиции. Как итог, поломал себе конечности, свалившись мешком с известной субстанцией прямо под ноги дежурившим у окна правоохранителям.
Однако же конкретный бандит в очередной раз стал напоминанием, что конвейер возвращающихся в Россию преступников, как депортированных, так и находящихся в бегах, никуда не делся. Счёт только выявленных при попытке пересечь границу идёт на тысячи. А у скольких из них по новым документам вернуться получилось?
Единственным на сегодня вариантом остановить «день сурка», когда полицейским приходится ловить одного и того же бандита по нескольку раз, остаётся биометрический контроль. Отпечатки пальцев, в отличие от нового паспорта, «по-братски» не купишь. Как следствие, и в Россию обратно не попадёшь.
Кто-то может сказать, что это экономически нецелесообразно и проще ловить их постфактум. Перед глазами у нас наглядный пример: для поимки одного таджикского радикала, которого в России вообще не должно было быть, пришлось привлекать нескольких сотрудников полиции, а теперь ещё и врачей, которые вынуждены лечить русофоба. Не говоря про его отправку домой, которая также будет за наш с вами счёт. А сколько ещё таких? Отсутствие дактилоскопии на границе — дорогое удовольствие.
These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. Perpetrators of such fraud use various marketing techniques to attract subscribers on their social media channels. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed.
from de
