В Ленинском районном суде Ростова-на-Дону продолжается слушание уголовного дела в отношении одного инспектора Успенского поста ДПС, оказавшегося на скамье подсудимых в составе сформированного следствием СКР ОПС (ст. 210 УК РФ). По делу допрошены практически все свидетели обвинения. В результате "красивое обвинительное заключение", как это часто бывает в СКР, оказалось слепленным из навоза, палок и фантазий следователей. Единственный взяткодатель с феноменальной памятью - господин Григорян, вспомнивший спустя пять лет данные кубанского инспектора, которого он возможно видел где-то в соседнем от места его жительства регионе пять лет назад… Теперь, как и многие лица с феноменальной памятью, Григорян мужественно сбежал в Ереван. По делу даже была допрошена любовница Григоряна, но ничего существенного сообщить суду она не смогла. Что же вы, уважаемый, не желаете исполнить свой гражданский долг? Или посмотреть в глаза родственников инспекторов Успенского поста? Или страшно и стыдно возвращаться в родной Аксай?
В Ленинском районном суде Ростова-на-Дону продолжается слушание уголовного дела в отношении одного инспектора Успенского поста ДПС, оказавшегося на скамье подсудимых в составе сформированного следствием СКР ОПС (ст. 210 УК РФ). По делу допрошены практически все свидетели обвинения. В результате "красивое обвинительное заключение", как это часто бывает в СКР, оказалось слепленным из навоза, палок и фантазий следователей. Единственный взяткодатель с феноменальной памятью - господин Григорян, вспомнивший спустя пять лет данные кубанского инспектора, которого он возможно видел где-то в соседнем от места его жительства регионе пять лет назад… Теперь, как и многие лица с феноменальной памятью, Григорян мужественно сбежал в Ереван. По делу даже была допрошена любовница Григоряна, но ничего существенного сообщить суду она не смогла. Что же вы, уважаемый, не желаете исполнить свой гражданский долг? Или посмотреть в глаза родственников инспекторов Успенского поста? Или страшно и стыдно возвращаться в родной Аксай?
In December 2021, Sebi officials had conducted a search and seizure operation at the premises of certain persons carrying out similar manipulative activities through Telegram channels. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation." Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee.
from de
