⭕️ Показания против художников из Ленобласти, преследуемых за «призывы к терроризму», дал бежавший из Украины мужчина
В 1-м Западном окружном военном суде Санкт-Петербурга идет рассмотрение дела оппозиционных художников, обвиняемых в «призывах к терроризму». По версии следствия, Ася Дюдяева* и ее муж Александр Доценко* оставили несколько листовок на украинском языке в одном из гипермаркетов Ленинградской области.
Сегодня показания начали давать свидетели обвинения. «Зима была. Пришел сосед по квартире, показал мне листовку. Обнаружил ее один из покупателей на крабовых палочках в "Ленте", где он сборщиком работает. Меня надпись сильно возмутила, вызвала злость. Решил выполнить гражданский долг и заехать в магазин, обратиться к охране. Так всё закрутилось-завертелось. В этот же вечер мне позвонил участковый, бумажку изъяли под протокол», — рассказал Олег Каленчук.
Фразу на открытке «Мы за Украину будем воевать» свидетель воспринял как призыв к терроризму. Ранее мужчина проживал на территории Украины, но покинул страну в 2014 году, так как ему стали поступать угрозы от друзей из «Правого сектора»** после того, как в компании он положительно отозвался о Януковиче.
«Оделся быстрее, чем в армии. Бежал оттуда, потому что боялся», — поделился с судом Каленчук.
Перед допросом следующего свидетеля объявлен перерыв.
* — внесены Росфинмониторингом в перечень «террористов и экстремистов». ** — признан террористическим и запрещен на территории РФ.
⭕️ Показания против художников из Ленобласти, преследуемых за «призывы к терроризму», дал бежавший из Украины мужчина
В 1-м Западном окружном военном суде Санкт-Петербурга идет рассмотрение дела оппозиционных художников, обвиняемых в «призывах к терроризму». По версии следствия, Ася Дюдяева* и ее муж Александр Доценко* оставили несколько листовок на украинском языке в одном из гипермаркетов Ленинградской области.
Сегодня показания начали давать свидетели обвинения. «Зима была. Пришел сосед по квартире, показал мне листовку. Обнаружил ее один из покупателей на крабовых палочках в "Ленте", где он сборщиком работает. Меня надпись сильно возмутила, вызвала злость. Решил выполнить гражданский долг и заехать в магазин, обратиться к охране. Так всё закрутилось-завертелось. В этот же вечер мне позвонил участковый, бумажку изъяли под протокол», — рассказал Олег Каленчук.
Фразу на открытке «Мы за Украину будем воевать» свидетель воспринял как призыв к терроризму. Ранее мужчина проживал на территории Украины, но покинул страну в 2014 году, так как ему стали поступать угрозы от друзей из «Правого сектора»** после того, как в компании он положительно отозвался о Януковиче.
«Оделся быстрее, чем в армии. Бежал оттуда, потому что боялся», — поделился с судом Каленчук.
Перед допросом следующего свидетеля объявлен перерыв.
* — внесены Росфинмониторингом в перечень «террористов и экстремистов». ** — признан террористическим и запрещен на территории РФ.
"Russians are really disconnected from the reality of what happening to their country," Andrey said. "So Telegram has become essential for understanding what's going on to the Russian-speaking world." Multiple pro-Kremlin media figures circulated the post's false claims, including prominent Russian journalist Vladimir Soloviev and the state-controlled Russian outlet RT, according to the DFR Lab's report. I want a secure messaging app, should I use Telegram? At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons.
from de
