Несколько соображений о школьном образовании по итогам второго военного учебного года.
1. Резко ускорилось отставание национальных образовательных программ от реалий жизни. Люди в правительствах оперируют ценностными установками прошлого, пытаются прокипятить прокисшие стандарты, беззастенчиво списывают их друг у друга. Их главная цель: сохранить в школьных программах важность государства, подчеркнуть незыблемость его основ, и от его лица продиктовать содержание образования. В то же самое время, наднациональные разработчики учебных программ основывают свои продукты на нейрокогнитивных исследованиях ведущих научных школ мира. Пока национальные программы поют оды многочлену и предписанному списку литературы, лучшие образовательные модели развивают все виды мышления, основываясь на исследованиях мозга, конструктивистском подходе и метапознании. Международным разработчикам школьных учебных программ не надо отчитываться перед парламентами и президентами, их задача – обучить детей жизни в BANI-мире (хрупком, тревожном, нелинейном и непостижимом), и сделать это они должны так, чтобы ребенок хотел идти в школу, ждал каждого дня в ней – иначе они банкроты.
2. Таким образом, в ближайшее время ценность национальных сертификатов о среднем образовании (выданных «аккредитованными» или госшколами) будет падать. Государственные школы (не только российские – посмотрите на немецкие) будут все более отставать по качеству образования, за исключением стран, где школы обладают реальной академической автономией, то есть имеют право определять содержание своих программ. Осмелюсь предположить, что именно деградация массового школьного образования станет одним из решающих факторов перемен в некоторых авторитарных странах. В тех же из них, где режимы вкладывают существенные усилия в модернизацию школьного образования, допуская их академическую свободу и конкуренцию программ, трансформация природы государства может случиться натурально, реактивно (Китай, Казахстан, Узбекистан). Что это значит для частных школ в данную минуту? Главное: не гнаться за государственной аккредитацией. Нечего выпрашивать сомнительные, никому не нужные, привилегии – это больше не привилегии. Они будут только тянуть вас назад, документально подтверждая ваше отставание от стремительно меняющегося мира. Хорошая школа выдает свой собственный документ, как минимум, промежуточной аттестации. В нем – предметы, компетенции, отметки (если есть) и – главное – вербальные репорты от учителей и администраторов. В документе итоговой аттестации неплохо бы указывать какую именно наднациональную программу окончил ученик, но, если у вас собственная программа – вы имеете право и на это.
3. Отметочное оценивание вымирает. Отметка – это приведение личности к общему знаменателю; все меньше людей желают быть общим знаменателем. Хорошему учителю тоже затруднительно к нему приводить детей. Есть мнение, что отметка нужна родителю, но и родителю куда информативнее получить развернутый вербальный фидбэк. Кроме того, отметки помогают культивировать конкурентную среду, так пагубно воздействующую на психику, и такую бесполезную (а то и вредную) в современных межпредметных командах, способных решать большие проблемы.
4. Школы все более становятся центрами местных сообществ, центрами притяжения для людей всех возрастов, для всех большинств и меньшинств. Расширяется спектр программ дополнительного образования: за летучими программами пересборки мозгов и навыков – будущее. Современная школа точно открыта для «внешних» детей. Чтобы школам стать эффективнее, одних «школьных» профессионалов уже недостаточно, и главный ресурс здесь – родители. В условиях массового цифрового кочевничества родители готовы освобождать удобное для школы время и напрямую участвовать в образовании и развитии детей – этим просто глупо пренебрегать. Школам следует знать «своих» родителей, быть для них открытыми, звать к участию. Кажется, это способно вызвать к жизни отдельную должность в штатном расписании; если и так, это точно окупится.
Несколько соображений о школьном образовании по итогам второго военного учебного года.
1. Резко ускорилось отставание национальных образовательных программ от реалий жизни. Люди в правительствах оперируют ценностными установками прошлого, пытаются прокипятить прокисшие стандарты, беззастенчиво списывают их друг у друга. Их главная цель: сохранить в школьных программах важность государства, подчеркнуть незыблемость его основ, и от его лица продиктовать содержание образования. В то же самое время, наднациональные разработчики учебных программ основывают свои продукты на нейрокогнитивных исследованиях ведущих научных школ мира. Пока национальные программы поют оды многочлену и предписанному списку литературы, лучшие образовательные модели развивают все виды мышления, основываясь на исследованиях мозга, конструктивистском подходе и метапознании. Международным разработчикам школьных учебных программ не надо отчитываться перед парламентами и президентами, их задача – обучить детей жизни в BANI-мире (хрупком, тревожном, нелинейном и непостижимом), и сделать это они должны так, чтобы ребенок хотел идти в школу, ждал каждого дня в ней – иначе они банкроты.
2. Таким образом, в ближайшее время ценность национальных сертификатов о среднем образовании (выданных «аккредитованными» или госшколами) будет падать. Государственные школы (не только российские – посмотрите на немецкие) будут все более отставать по качеству образования, за исключением стран, где школы обладают реальной академической автономией, то есть имеют право определять содержание своих программ. Осмелюсь предположить, что именно деградация массового школьного образования станет одним из решающих факторов перемен в некоторых авторитарных странах. В тех же из них, где режимы вкладывают существенные усилия в модернизацию школьного образования, допуская их академическую свободу и конкуренцию программ, трансформация природы государства может случиться натурально, реактивно (Китай, Казахстан, Узбекистан). Что это значит для частных школ в данную минуту? Главное: не гнаться за государственной аккредитацией. Нечего выпрашивать сомнительные, никому не нужные, привилегии – это больше не привилегии. Они будут только тянуть вас назад, документально подтверждая ваше отставание от стремительно меняющегося мира. Хорошая школа выдает свой собственный документ, как минимум, промежуточной аттестации. В нем – предметы, компетенции, отметки (если есть) и – главное – вербальные репорты от учителей и администраторов. В документе итоговой аттестации неплохо бы указывать какую именно наднациональную программу окончил ученик, но, если у вас собственная программа – вы имеете право и на это.
3. Отметочное оценивание вымирает. Отметка – это приведение личности к общему знаменателю; все меньше людей желают быть общим знаменателем. Хорошему учителю тоже затруднительно к нему приводить детей. Есть мнение, что отметка нужна родителю, но и родителю куда информативнее получить развернутый вербальный фидбэк. Кроме того, отметки помогают культивировать конкурентную среду, так пагубно воздействующую на психику, и такую бесполезную (а то и вредную) в современных межпредметных командах, способных решать большие проблемы.
4. Школы все более становятся центрами местных сообществ, центрами притяжения для людей всех возрастов, для всех большинств и меньшинств. Расширяется спектр программ дополнительного образования: за летучими программами пересборки мозгов и навыков – будущее. Современная школа точно открыта для «внешних» детей. Чтобы школам стать эффективнее, одних «школьных» профессионалов уже недостаточно, и главный ресурс здесь – родители. В условиях массового цифрового кочевничества родители готовы освобождать удобное для школы время и напрямую участвовать в образовании и развитии детей – этим просто глупо пренебрегать. Школам следует знать «своих» родителей, быть для них открытыми, звать к участию. Кажется, это способно вызвать к жизни отдельную должность в штатном расписании; если и так, это точно окупится.
BY Школа. Матчасть
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Pavel Durov, Telegram's CEO, is known as "the Russian Mark Zuckerberg," for co-founding VKontakte, which is Russian for "in touch," a Facebook imitator that became the country's most popular social networking site. "We're seeing really dramatic moves, and it's all really tied to Ukraine right now, and in a secondary way, in terms of interest rates," Octavio Marenzi, CEO of Opimas, told Yahoo Finance Live on Thursday. "This war in Ukraine is going to give the Fed the ammunition, the cover that it needs, to not raise interest rates too quickly. And I think Jay Powell is a very tepid sort of inflation fighter and he's not going to do as much as he needs to do to get that under control. And this seems like an excuse to kick the can further down the road still and not do too much too soon." False news often spreads via public groups, or chats, with potentially fatal effects. "There are several million Russians who can lift their head up from propaganda and try to look for other sources, and I'd say that most look for it on Telegram," he said. Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities.
from de
