И как обычно с наступлением темноты – про страшное.
Перечитывал тут в рамках работы над «русскими ужасами» «Вий» Гоголя и записал пару мыслей.
1. Версия о том, что «украинские повести» Гоголя не этнографические заметки, а вполне себе талантливое подражание немецкому романтизму в последнее время приобретает все большую популярность. При чтении «Вия» на заднем плане постоянно мелькает Ганц Кюхельгартен. «Теперь проклятая ведьма задаст мне пфейферу» - думает себе Хома Брут после второй ночи чтения Библии над гробом ведьмы. «Раздался петуший крик. Это был уже второй крик; первый прослышали гномы» - так кончается третья ночь. Вот вам и немец-перец-колбаса! Да и где вы видели гномов в 50 верстах от Киева? Они там не водятся, они в те времена сидели в немецких угольных разрезах. 2. Мы до сих пор «травмированы» образом прекрасной двадцатилетней Натальи Варлей, летающей во гробу по старой сельской церкви. В тексте Гоголя же никаких «красоток» нет. Панночка во время всех трех ночей отчитки фигурирует сугубо как вещь, как труп, как мертвец, а не как существо женского рода (опять же отсылка в немецкой традиции страшного). В первую ночь перед нами «синий», а потом уже «позеленевший» и «три дня как протухший мертвец», клацающий зубами, словно персонаж «Баек из склепа» 3. Стоит отметить, что сцены отчитки и ужаса у Гоголя короткие, динамичные и очень маленькие по объему текста. Автор будто сам боится их. Кусок о том, как Хома «навострил лыжи» по количеству слов в два раза больше, чем вторая и третья отчитки. Гоголь не нагнетает ужас, он словно бы стремится побыстрее пробежать мимо ужаса. 4. Забавно, что «игра в кашу» ( «в народе род кеглей», поясняет петербуржец Гоголь ) имеет своим логическим завершением «катание верхом на проигравшем», и всю деревню этот ритуал крайне забавляет. То есть то, что сделала старуха с Хомой Брутом, сев на него сверху и поскакав, конечно «ну такое», но в принципе не особо нарушает местные обычаи. 5. Что касается «послужного списка» панночки на селе, то это тоже какая-то дикая смесь немецкого романтизма с избыточностью начинающего автора, который не умеет «соизмерять ужас». Перед первой ночью отчитки козаки, пытаясь пояснить Хоме с кем ему предстоит иметь дело, рассказывают историю овчара Микиты. Микита влюбился в панночку и от этого «обабился», «потерял мастерство» и «позволил ей на себе ездить», отчего «сгорел изнутри» и превратился в горстку золы. Перед нами словно не малороссийская история ужаса, а шведский экзистенциальный триллер про неравный брак и проценты по ипотеке. Опять же можно отметить, что «поза сверху» является чуть ли не основным мотивом повести. Постоянно кто-то на ком-то ездит. 6. Хотя в повести «Вий» мы еще находимся в рамках диканьковского мира, но уподобление панночки вампиру кажется опять же крайне избыточным. Она не просто ведьма, она еще пьет и закусывает. Пьет кровь и закусывает плотью, что твой Дракула. Ночью панночка пробралась в хату, пила кровь младенца, а потом поймала на чердаке его мать и не просто выпила ее кровь, но еще и закусила ей. То есть перед нами вампир с солидным аппетитом, который закусывает людьми как Дмитрий Быков солянкой. Выглядит все это как неестественная вставка в текст повести. Как еще один «копипаст» из немецкого романтизма. 7. Так же можно отметить чередование «веселых» и «страшных» моментов в повести. Каникулы барсуков сменяются ночевкой в пустом черном поле ; избиение ведьмы поленом - утешением в объятьях молодой вдовы ; сотник, который любит пирушки, вино рекой и палить из пушки вдруг погружается в глубокую печаль по поводу смерти единственной дочери. Хома Брут сначала шутит и танцует гопака, а потом седеет, едет кукухой и кончается.
И как обычно с наступлением темноты – про страшное.
Перечитывал тут в рамках работы над «русскими ужасами» «Вий» Гоголя и записал пару мыслей.
1. Версия о том, что «украинские повести» Гоголя не этнографические заметки, а вполне себе талантливое подражание немецкому романтизму в последнее время приобретает все большую популярность. При чтении «Вия» на заднем плане постоянно мелькает Ганц Кюхельгартен. «Теперь проклятая ведьма задаст мне пфейферу» - думает себе Хома Брут после второй ночи чтения Библии над гробом ведьмы. «Раздался петуший крик. Это был уже второй крик; первый прослышали гномы» - так кончается третья ночь. Вот вам и немец-перец-колбаса! Да и где вы видели гномов в 50 верстах от Киева? Они там не водятся, они в те времена сидели в немецких угольных разрезах. 2. Мы до сих пор «травмированы» образом прекрасной двадцатилетней Натальи Варлей, летающей во гробу по старой сельской церкви. В тексте Гоголя же никаких «красоток» нет. Панночка во время всех трех ночей отчитки фигурирует сугубо как вещь, как труп, как мертвец, а не как существо женского рода (опять же отсылка в немецкой традиции страшного). В первую ночь перед нами «синий», а потом уже «позеленевший» и «три дня как протухший мертвец», клацающий зубами, словно персонаж «Баек из склепа» 3. Стоит отметить, что сцены отчитки и ужаса у Гоголя короткие, динамичные и очень маленькие по объему текста. Автор будто сам боится их. Кусок о том, как Хома «навострил лыжи» по количеству слов в два раза больше, чем вторая и третья отчитки. Гоголь не нагнетает ужас, он словно бы стремится побыстрее пробежать мимо ужаса. 4. Забавно, что «игра в кашу» ( «в народе род кеглей», поясняет петербуржец Гоголь ) имеет своим логическим завершением «катание верхом на проигравшем», и всю деревню этот ритуал крайне забавляет. То есть то, что сделала старуха с Хомой Брутом, сев на него сверху и поскакав, конечно «ну такое», но в принципе не особо нарушает местные обычаи. 5. Что касается «послужного списка» панночки на селе, то это тоже какая-то дикая смесь немецкого романтизма с избыточностью начинающего автора, который не умеет «соизмерять ужас». Перед первой ночью отчитки козаки, пытаясь пояснить Хоме с кем ему предстоит иметь дело, рассказывают историю овчара Микиты. Микита влюбился в панночку и от этого «обабился», «потерял мастерство» и «позволил ей на себе ездить», отчего «сгорел изнутри» и превратился в горстку золы. Перед нами словно не малороссийская история ужаса, а шведский экзистенциальный триллер про неравный брак и проценты по ипотеке. Опять же можно отметить, что «поза сверху» является чуть ли не основным мотивом повести. Постоянно кто-то на ком-то ездит. 6. Хотя в повести «Вий» мы еще находимся в рамках диканьковского мира, но уподобление панночки вампиру кажется опять же крайне избыточным. Она не просто ведьма, она еще пьет и закусывает. Пьет кровь и закусывает плотью, что твой Дракула. Ночью панночка пробралась в хату, пила кровь младенца, а потом поймала на чердаке его мать и не просто выпила ее кровь, но еще и закусила ей. То есть перед нами вампир с солидным аппетитом, который закусывает людьми как Дмитрий Быков солянкой. Выглядит все это как неестественная вставка в текст повести. Как еще один «копипаст» из немецкого романтизма. 7. Так же можно отметить чередование «веселых» и «страшных» моментов в повести. Каникулы барсуков сменяются ночевкой в пустом черном поле ; избиение ведьмы поленом - утешением в объятьях молодой вдовы ; сотник, который любит пирушки, вино рекой и палить из пушки вдруг погружается в глубокую печаль по поводу смерти единственной дочери. Хома Брут сначала шутит и танцует гопака, а потом седеет, едет кукухой и кончается.
BY Шклюдов 🌲☃️🎅🏻
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. Perpetrators of these scams will create a public group on Telegram to promote these investment packages that are usually accompanied by fake testimonies and sometimes advertised as being Shariah-compliant. Interested investors will be asked to directly message the representatives to begin investing in the various investment packages offered. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. As such, the SC would like to remind investors to always exercise caution when evaluating investment opportunities, especially those promising unrealistically high returns with little or no risk. Investors should also never deposit money into someone’s personal bank account if instructed.
from de
