Друзья, всем привет! Это снова Ксения (мл., jr., №2), продюсер Страдариума. Сегодня отправляю вам свой наименее академичный текст, но, простите мой эгоизм, важный для меня как женщины и киномана. Эггерса в массы :)
В 2022 году, выпускаясь с факультета медиа в ВШЭ, я защитила дипломную работу по творчеству Роберта Эггерса, у которого на тот момент вышло два с половиной полнометражных фильма: «Ведьма», «Маяк» и «Северянин», который из-за введенных санкций уже пришлось смотреть окольными путями.
Однако даже при короткой фильмографии Эггерса, не влюбиться в его метасказку, ввиду его молодости еще не схлопнувшуюся, но уже такую резкую, сформированную, авторскую, оказалось невозможным. Чем Эггерс убивает и воскрешает зрителя, так это его редчайшей способностью почувствовать боль другого человека, тем сложнее — человека другого пола. Он талантливо играет с психоаналитическими уравнениями, с горькой иронией смотрит на мать, обвиняющую собственную дочь в связи с дьяволом — но на деле в растлении брата и соблазнении отца; с прищуром наблюдает за болью отвергнутого сына, ищущего отцовское лицо в каждом встречном; с нежностью ведёт к спасению обреченную на смерть физическую, но не духовную девушку, нареченную душевнобольной из-за собственной силы и страсти.
«Носферату» Эггерса, ремейк одного из первых хорроров в истории кино (1922), в основе которого лежит пересказ «Дракулы» Брэма Стокера — это уважение к классике с соблюдением собственных эстетических и нравственных ориентиров. В «Носферату», как и в «Ведьме», Эггерс изучает прошлое через — не побоюсь сказать — любимую им героиню. К героине Депп, как и к героине Тейлор-Джой когда-то, сочувствие ощущается не только в ласковости каждого выбранного ракурса. В своём фильме Эггерс дарит своей Эллен — замене пассивной, безучастной «даме в беде» Мине из стокеровского романа — такую силу, поначалу незаметную, но к финалу абсолютно очевидную, и такую свободу — от диагноза, от исторического клейма female hysteria, от осуждения женской сексуальности — которые не оставляют у зрителя сомнений в том, что именно в ней остальные найдут спасение. И Эллен здесь спасает не только себя или своего мужа. Она встречается лицом к лицу с главным монстром своих кошмаров и сонных параличей, со своей болезнью и с патриархальным определением её болезни — и только так, встретив его, принимая его, подняв и не отводя глаза от адских зениц, она справляется с ним, как мы справляемся с надоевшим, преследующим нас в зеркалах и коридорах кошмаром резким поворотом к нему. А там… ничего?
Во время работы над всеми его фильмами он использует газеты и снимки, тексты народных и моряцких песен, архивные записи судебных процессов, личные дневники, описания жилищ интересующего периода. Эггерс воссоздает историческую реальность, чтобы затем пустить в неё свою сказку, развернуть её говорящими козликами, отравленными яблоками, русалками, вампирами, ведуньями и заставить нас в один момент поймать себя на мысли, что пугают нас не шахматно расставленные скримеры, а те самые отголоски оброненных в детстве фраз суеверных родственников, шепотки, прошмыгнувшая в углу или отражении зеркала тень, странный звук на чердаке у бабушки в доме, и прочие морозные сюжеты, которые, видимо, рождаются на землях со страшной природой и одинокими церквями. Выросший в Новой Англии, пропитанной ужасами последствий пуританских рвений к «правильному» Богу, при этом ощетинившейся лесами, если не чащами, холодной, мрачной, недружелюбной к человеку, он как мало кто другой способен подсветить ограниченность философии рацио.
При всей видимой жанровой простоте фильмов Эггерса, его фэнтези — это фольклор, его ужасы — мифы, в самом глубоком, основательном, пафосном смысле. Простыми формулами Эггерс выстраивает истории, которые очищают слезами и смехом.
Совсем скоро в Страдариуме — наш первый курс о кинематографе с еще одним молодым и талантливым почитателем десятой музы Даулетом Жанайдаровым, редактором «Кинопоиска» и ведущим подкаста «Крупным планом», потому что если и обсуждать кино, то с теми, кто им болеет — по любви. Все ссылки скоро появятся!
Друзья, всем привет! Это снова Ксения (мл., jr., №2), продюсер Страдариума. Сегодня отправляю вам свой наименее академичный текст, но, простите мой эгоизм, важный для меня как женщины и киномана. Эггерса в массы :)
В 2022 году, выпускаясь с факультета медиа в ВШЭ, я защитила дипломную работу по творчеству Роберта Эггерса, у которого на тот момент вышло два с половиной полнометражных фильма: «Ведьма», «Маяк» и «Северянин», который из-за введенных санкций уже пришлось смотреть окольными путями.
Однако даже при короткой фильмографии Эггерса, не влюбиться в его метасказку, ввиду его молодости еще не схлопнувшуюся, но уже такую резкую, сформированную, авторскую, оказалось невозможным. Чем Эггерс убивает и воскрешает зрителя, так это его редчайшей способностью почувствовать боль другого человека, тем сложнее — человека другого пола. Он талантливо играет с психоаналитическими уравнениями, с горькой иронией смотрит на мать, обвиняющую собственную дочь в связи с дьяволом — но на деле в растлении брата и соблазнении отца; с прищуром наблюдает за болью отвергнутого сына, ищущего отцовское лицо в каждом встречном; с нежностью ведёт к спасению обреченную на смерть физическую, но не духовную девушку, нареченную душевнобольной из-за собственной силы и страсти.
«Носферату» Эггерса, ремейк одного из первых хорроров в истории кино (1922), в основе которого лежит пересказ «Дракулы» Брэма Стокера — это уважение к классике с соблюдением собственных эстетических и нравственных ориентиров. В «Носферату», как и в «Ведьме», Эггерс изучает прошлое через — не побоюсь сказать — любимую им героиню. К героине Депп, как и к героине Тейлор-Джой когда-то, сочувствие ощущается не только в ласковости каждого выбранного ракурса. В своём фильме Эггерс дарит своей Эллен — замене пассивной, безучастной «даме в беде» Мине из стокеровского романа — такую силу, поначалу незаметную, но к финалу абсолютно очевидную, и такую свободу — от диагноза, от исторического клейма female hysteria, от осуждения женской сексуальности — которые не оставляют у зрителя сомнений в том, что именно в ней остальные найдут спасение. И Эллен здесь спасает не только себя или своего мужа. Она встречается лицом к лицу с главным монстром своих кошмаров и сонных параличей, со своей болезнью и с патриархальным определением её болезни — и только так, встретив его, принимая его, подняв и не отводя глаза от адских зениц, она справляется с ним, как мы справляемся с надоевшим, преследующим нас в зеркалах и коридорах кошмаром резким поворотом к нему. А там… ничего?
Во время работы над всеми его фильмами он использует газеты и снимки, тексты народных и моряцких песен, архивные записи судебных процессов, личные дневники, описания жилищ интересующего периода. Эггерс воссоздает историческую реальность, чтобы затем пустить в неё свою сказку, развернуть её говорящими козликами, отравленными яблоками, русалками, вампирами, ведуньями и заставить нас в один момент поймать себя на мысли, что пугают нас не шахматно расставленные скримеры, а те самые отголоски оброненных в детстве фраз суеверных родственников, шепотки, прошмыгнувшая в углу или отражении зеркала тень, странный звук на чердаке у бабушки в доме, и прочие морозные сюжеты, которые, видимо, рождаются на землях со страшной природой и одинокими церквями. Выросший в Новой Англии, пропитанной ужасами последствий пуританских рвений к «правильному» Богу, при этом ощетинившейся лесами, если не чащами, холодной, мрачной, недружелюбной к человеку, он как мало кто другой способен подсветить ограниченность философии рацио.
При всей видимой жанровой простоте фильмов Эггерса, его фэнтези — это фольклор, его ужасы — мифы, в самом глубоком, основательном, пафосном смысле. Простыми формулами Эггерс выстраивает истории, которые очищают слезами и смехом.
Совсем скоро в Страдариуме — наш первый курс о кинематографе с еще одним молодым и талантливым почитателем десятой музы Даулетом Жанайдаровым, редактором «Кинопоиска» и ведущим подкаста «Крупным планом», потому что если и обсуждать кино, то с теми, кто им болеет — по любви. Все ссылки скоро появятся!
Artem Kliuchnikov and his family fled Ukraine just days before the Russian invasion. The picture was mixed overseas. Hong Kong’s Hang Seng Index fell 1.6%, under pressure from U.S. regulatory scrutiny on New York-listed Chinese companies. Stocks were more buoyant in Europe, where Frankfurt’s DAX surged 1.4%. Pavel Durov, Telegram's CEO, is known as "the Russian Mark Zuckerberg," for co-founding VKontakte, which is Russian for "in touch," a Facebook imitator that became the country's most popular social networking site. Although some channels have been removed, the curation process is considered opaque and insufficient by analysts. The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app.
from de
