по следам вчерашнего вечера: несколько полюбившихся текстов Э. Д.
🍃
I robbed the Woods—
The trusting Woods.
The unsuspecting Trees
Brought out their Burs and mosses
My fantasy to please.
I scanned their trinkets curious—I grasped—I bore away—
What will the solemn Hemlock—
What will the Oak tree say?
//
Я ограбила Лес —
Простодушный Лес.
С доверчивых ветвей
Сокровища их срывала
По прихоти своей.
Там высмотрю мох —
Здесь колючий каштан —
Схвачу — унесу домой.
Что скажут мне строгие Сосны?
Что скажет Дуб вековой?
🍂
Water, is taught by thirst.
Land—by the Oceans passed.
Transport—by throe—
Peace—by its battles told—
Love, by Memorial Mold—
Birds, by the Snow.
//
Воде учит ссохшийся рот —
Земле — пустой горизонт —
Счастью — тоска —
Миру — сражений гром —
Любви — запечатанный гроб —
Птицам учат Снега.
🪸
As if the Sea should part
And show a further Sea —
And that — a further — and the Three
But a presumption be —
Of Periods of Seas —
Unvisited of Shores —
Themselves the Verge of Seas to be —
Eternity — is Those —
//
Словно вдруг Океан разомкнулся
И второй — за ним — возник
И третий пробрезжил — в дальней дали —
Безумной гипотезы миг.
Моря — мириады морей —
Где берега не гостят —
Лишь порог океанов Грядущего.
Вечность — дорога твоя.
(пер. Веры Марковой)
🍃
I robbed the Woods—
The trusting Woods.
The unsuspecting Trees
Brought out their Burs and mosses
My fantasy to please.
I scanned their trinkets curious—I grasped—I bore away—
What will the solemn Hemlock—
What will the Oak tree say?
//
Я ограбила Лес —
Простодушный Лес.
С доверчивых ветвей
Сокровища их срывала
По прихоти своей.
Там высмотрю мох —
Здесь колючий каштан —
Схвачу — унесу домой.
Что скажут мне строгие Сосны?
Что скажет Дуб вековой?
🍂
Water, is taught by thirst.
Land—by the Oceans passed.
Transport—by throe—
Peace—by its battles told—
Love, by Memorial Mold—
Birds, by the Snow.
//
Воде учит ссохшийся рот —
Земле — пустой горизонт —
Счастью — тоска —
Миру — сражений гром —
Любви — запечатанный гроб —
Птицам учат Снега.
🪸
As if the Sea should part
And show a further Sea —
And that — a further — and the Three
But a presumption be —
Of Periods of Seas —
Unvisited of Shores —
Themselves the Verge of Seas to be —
Eternity — is Those —
//
Словно вдруг Океан разомкнулся
И второй — за ним — возник
И третий пробрезжил — в дальней дали —
Безумной гипотезы миг.
Моря — мириады морей —
Где берега не гостят —
Лишь порог океанов Грядущего.
Вечность — дорога твоя.
(пер. Веры Марковой)
Горячо благодарю Александра Маркова, Ирину Сурат, Владимира Коркунова и Валерия Шубинского за упоминание моей книжки в итогах года, очень неожиданно, приятно и ценно 💔
https://formasloff.ru/2024/12/15/literaturnye-itogi-2024-goda-chast-i/
https://formasloff.ru/2024/12/15/literaturnye-itogi-2024-goda-chast-i/
Формаслов
Литературные итоги 2024 года. Часть I - Формаслов
На вопросы об итогах 2024 года отвечают отвечают Пустовая, Переверзин, Родионов, Чанцев, Марков, Сурат, Девш, Грицман, Коркунов, Шубинский
Forwarded from Фламмеманн
Подарочные наборы от Ф
Всеми силами ловим праздничное настроение: составили несколько тематических наборов (см. карточки) — идей для подарочных комплектов друзьям! При покупке двух книг и более из любого набора мы предложим скидку 10%.
Потом я снова вспомнил о подарках, которые как раз в эти минуты готовили для меня родители. С сердцем столь тяжелым, каким бывает оно лишь от сознания верной близости счастья, отвернулся я от окна — и вдруг почувствовал: в комнате кто-то есть, кто-то чужой. То был ветер, и потому слова, сами собой пришедшие мне на уста, были точно складки, которыми свежий бриз внезапно сминает тяжелый парус: «Светлый праздник каждый год к нам приходит снова. Утешение несет Рождество Христово». С этими словами ангел, едва появившийся, улетел. Ждать в пустой комнате осталось недолго. Вскоре меня позвали в комнату напротив моей, елка праздновала свое торжество, от которого у меня пробудилось лишь чувство отчуждения, не покидавшее меня до того часа, когда она, сброшенная с пьедестала, засыпанная снегом или блестевшая под дождем, закончила праздник там, где не так давно его открыла шарманка.
— Вальтер Беньямин, «Берлинское детство на рубеже веков»
Приходите за подарками во «Фламмеманн»! Ежедневно мы работаем с 14:00 до 22:00 в фойе Электротеатра Станиславский.
Всеми силами ловим праздничное настроение: составили несколько тематических наборов (см. карточки) — идей для подарочных комплектов друзьям! При покупке двух книг и более из любого набора мы предложим скидку 10%.
Потом я снова вспомнил о подарках, которые как раз в эти минуты готовили для меня родители. С сердцем столь тяжелым, каким бывает оно лишь от сознания верной близости счастья, отвернулся я от окна — и вдруг почувствовал: в комнате кто-то есть, кто-то чужой. То был ветер, и потому слова, сами собой пришедшие мне на уста, были точно складки, которыми свежий бриз внезапно сминает тяжелый парус: «Светлый праздник каждый год к нам приходит снова. Утешение несет Рождество Христово». С этими словами ангел, едва появившийся, улетел. Ждать в пустой комнате осталось недолго. Вскоре меня позвали в комнату напротив моей, елка праздновала свое торжество, от которого у меня пробудилось лишь чувство отчуждения, не покидавшее меня до того часа, когда она, сброшенная с пьедестала, засыпанная снегом или блестевшая под дождем, закончила праздник там, где не так давно его открыла шарманка.
— Вальтер Беньямин, «Берлинское детство на рубеже веков»
Приходите за подарками во «Фламмеманн»! Ежедневно мы работаем с 14:00 до 22:00 в фойе Электротеатра Станиславский.
Forwarded from POETICA | онлайн-журнал
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Делимся видеозаписью презентации книги Натальи Игнатьевой «предзвучие/отзвук», которая прошла 24 ноября в Москве, в пространстве Île Thélème.
Напомним, книгу «предзвучие/отзвук» мы представили дважды:
• 4 ноября в «Порядке слов» (Санкт-Петербург). Специальным гостем презентации стал лютнист Константин Щеников-Архаров. Модерировала вечер Лана Ленкова;
• 24 ноября в Île Thélème (Москва). Гостями презентации стали Руст Позюмский (виола да гамба) и Алиса Тен (виола и вокал). Модерировал вечер Владимир Коркунов.
Книгу «предзвучие/отзвук» можно приобрести в независимых книжных магазинах «Фаланстер» и «Порядок слов». А в магазине «Фламмеманн» она вошла в специальный новогодний набор, и её — вместе с другими замечательными поэтическими книгами — можно получить со скидкой.
Спасибо нашим коллегам из Île Thélème за видеосъёмку и монтаж.
🎄 А попутно поздравляем всех наших читателей авторов и авторок с наступающим Новым годом! Мы рады, что вы были с нами, — и верим, что будущий год принесёт нам ещё немало приятных литературных (и не только) открытий!
Напомним, книгу «предзвучие/отзвук» мы представили дважды:
• 4 ноября в «Порядке слов» (Санкт-Петербург). Специальным гостем презентации стал лютнист Константин Щеников-Архаров. Модерировала вечер Лана Ленкова;
• 24 ноября в Île Thélème (Москва). Гостями презентации стали Руст Позюмский (виола да гамба) и Алиса Тен (виола и вокал). Модерировал вечер Владимир Коркунов.
Книгу «предзвучие/отзвук» можно приобрести в независимых книжных магазинах «Фаланстер» и «Порядок слов». А в магазине «Фламмеманн» она вошла в специальный новогодний набор, и её — вместе с другими замечательными поэтическими книгами — можно получить со скидкой.
Спасибо нашим коллегам из Île Thélème за видеосъёмку и монтаж.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
***
наступление времени
жестока кристаллизация кастаньет
отбивающих новый ритм столкновений
сердце диссонирует вблизи антенны
(шесть баллов по шкале рихтера)
из солонеющего забывания
спутник посылает вектор последнего сигнала
напряженные руки вскинуты
лед звучит терменвоксом
на ногах блестящие крошки
аэрозоль стеклянного пурпура
растворяется у подножия
дорожки ударов сведены в ряд сходств-во-времени
а за ними зима а за ни зи ма
колокол звонящий начало снега
разбитая елочная игрушка
наступление времени
жестока кристаллизация кастаньет
отбивающих новый ритм столкновений
сердце диссонирует вблизи антенны
(шесть баллов по шкале рихтера)
из солонеющего забывания
спутник посылает вектор последнего сигнала
напряженные руки вскинуты
лед звучит терменвоксом
на ногах блестящие крошки
аэрозоль стеклянного пурпура
растворяется у подножия
дорожки ударов сведены в ряд сходств-во-времени
а за ними зима а за ни зи ма
колокол звонящий начало снега
разбитая елочная игрушка
***
переполненные кафе во время новогоднего уик-энда
красный неоновый свет блуждает по лицу чужеземца
дон кихот на уолл-стрит
жан-люк годар в ресторане чихо
звук саксофона в одном из затихших проулков
в их истекших прудах на снег распадается зальцбург
мы разбрасываем вокруг себя фрагменты
каково расстояние от тебя до одного из них
настоящее предсказано завтрашним
возможнопадение в близь ответа
звезды вмерзают в крышу
такова органика заново вписанной истории
загадка наблюдателя
созерцание новых шрамов и звезд
нисходящая тающая хроматика моментов встречи
пляска по(ту)сторонних
тоска неслучившихся мест
свет фонариков из рисовой бумаги
переполненные кафе во время новогоднего уик-энда
красный неоновый свет блуждает по лицу чужеземца
дон кихот на уолл-стрит
жан-люк годар в ресторане чихо
звук саксофона в одном из затихших проулков
в их истекших прудах на снег распадается зальцбург
мы разбрасываем вокруг себя фрагменты
каково расстояние от тебя до одного из них
настоящее предсказано завтрашним
возможнопадение в близь ответа
звезды вмерзают в крышу
такова органика заново вписанной истории
загадка наблюдателя
созерцание новых шрамов и звезд
нисходящая тающая хроматика моментов встречи
пляска по(ту)сторонних
тоска неслучившихся мест
свет фонариков из рисовой бумаги
Ein Segelflug
ветер поднимается снова предвещая передел мира
антициклоны ложатся на карту новыми государствами
их гимны исполнены на кларнетах дорожных знаков оргáнах бун
винтовых памятниках деревьев покрытых северной патиной
вокруг школы икаров на истекающих дюнах
в береге раскрошено зеркало миллионами двоеточий
они скользят из скрипичных клювиков чаек
волны оставляют за собой шелест слов предыдущего языка
снег сливается со штормовой пеной
лица героев распадаются в пиксельных клетках
вы готовы господин шульц засекайте время
авиатор выходит на черную гору
немые перчатки берутся за рейки воздуха
дети бегут под убывающими тенями крыльев
их возбужденные крики истончаются гаснут
сельский учитель истории хорошо знает как опираться на воздух
за треть дня проведенную в потере земли
превращаться в легкий почти что птичий скелетик
внизу кажется ничего ни городов ни стран не осталось кроме воды
электрические огни вытягиваются мерцающими полосками суши
заходящее солнце багровит крылья лицо руки
воздушные массы готовятся к новым движениям
приземление не отмечено аплодисментами
над городским променадом на волнах невесомости
качаются чаячьи цеппелины
ветер поднимается снова предвещая передел мира
антициклоны ложатся на карту новыми государствами
их гимны исполнены на кларнетах дорожных знаков оргáнах бун
винтовых памятниках деревьев покрытых северной патиной
вокруг школы икаров на истекающих дюнах
в береге раскрошено зеркало миллионами двоеточий
они скользят из скрипичных клювиков чаек
волны оставляют за собой шелест слов предыдущего языка
снег сливается со штормовой пеной
лица героев распадаются в пиксельных клетках
вы готовы господин шульц засекайте время
авиатор выходит на черную гору
немые перчатки берутся за рейки воздуха
дети бегут под убывающими тенями крыльев
их возбужденные крики истончаются гаснут
сельский учитель истории хорошо знает как опираться на воздух
за треть дня проведенную в потере земли
превращаться в легкий почти что птичий скелетик
внизу кажется ничего ни городов ни стран не осталось кроме воды
электрические огни вытягиваются мерцающими полосками суши
заходящее солнце багровит крылья лицо руки
воздушные массы готовятся к новым движениям
приземление не отмечено аплодисментами
над городским променадом на волнах невесомости
качаются чаячьи цеппелины
возвращение к набережной
арка на входе в исчезнувший парк
разбивает дорогу и площадь
как крест оконной рамы средь белой стены
крупные планы между колоннами
лицо осыпаемое иглами стриженых волос
суд окончен коротким промедлением жизни
жанна смотрит в окно изнуренной больницы
ветер пронизывает глаза
на остатках снега сморщилась надпись без адреса пожелание выздороветь
берег реки обрывается с легкостью обвинения
у кромки льда темнеет птичий аэродром
отражения уток летят им навстречу разбрасывая крылья
так не под тем звуком возвращаются в пропущенный город
уже запомнив его лицо но не добравшись
как до другой страны до противоположного берега
провожают взглядом мосты
через две реки сходящихся в узел
неподвижный срез стрелки оставшейся между течений
узнаешь ли ты подпись своего короля
происходит воссоединение в длительности пространства
город одет оранжереей вокзала
молчанием арки и вывесок
черные лужи-озера бордовые буквы
твоя колыбельная жанна
арка на входе в исчезнувший парк
разбивает дорогу и площадь
как крест оконной рамы средь белой стены
крупные планы между колоннами
лицо осыпаемое иглами стриженых волос
суд окончен коротким промедлением жизни
жанна смотрит в окно изнуренной больницы
ветер пронизывает глаза
на остатках снега сморщилась надпись без адреса пожелание выздороветь
берег реки обрывается с легкостью обвинения
у кромки льда темнеет птичий аэродром
отражения уток летят им навстречу разбрасывая крылья
так не под тем звуком возвращаются в пропущенный город
уже запомнив его лицо но не добравшись
как до другой страны до противоположного берега
провожают взглядом мосты
через две реки сходящихся в узел
неподвижный срез стрелки оставшейся между течений
узнаешь ли ты подпись своего короля
происходит воссоединение в длительности пространства
город одет оранжереей вокзала
молчанием арки и вывесок
черные лужи-озера бордовые буквы
твоя колыбельная жанна
обсерватория-сигнал
с наступлением сумерек свет
выходит на скандинавских спицах
протягивая бессвязные провода растянутого во-времени
на них повисают как на сетке металлической лестницы
в вороватом на цыпочках взбирании по ступенькам
опасении о секундах их гремучей колкости
и воздушный поток и случайный пассажир
познают увеличенный звук
будучи частью симфонии-шифра (её переводит людвиг)
о наблюдении высочайшей планеты в её растроении
окружении постоянным непредсказуемым
образами длительности и перемены
голова наклоняется по-птичьи предчувствуя нескорую оттепель
взгляд вниз — погружение окруженное кольцами
какого-угодно-пространства не лишенного
движения-по-вертикали как глáза разбуженная вода
за зрачком и зацветшей илистой радужкой
в болезненном обострении потерянного слуха
расщепление голоса движение стеклом по зеркалу
птичьи коготки на коленях — напряженная эфемерность
расплесканная в витальности воздуха
желании жить-и-рассказывать
пока вечереет и световой ветер цепляется за предвиденье фонарей
с наступлением сумерек свет
выходит на скандинавских спицах
протягивая бессвязные провода растянутого во-времени
на них повисают как на сетке металлической лестницы
в вороватом на цыпочках взбирании по ступенькам
опасении о секундах их гремучей колкости
и воздушный поток и случайный пассажир
познают увеличенный звук
будучи частью симфонии-шифра (её переводит людвиг)
о наблюдении высочайшей планеты в её растроении
окружении постоянным непредсказуемым
образами длительности и перемены
голова наклоняется по-птичьи предчувствуя нескорую оттепель
взгляд вниз — погружение окруженное кольцами
какого-угодно-пространства не лишенного
движения-по-вертикали как глáза разбуженная вода
за зрачком и зацветшей илистой радужкой
в болезненном обострении потерянного слуха
расщепление голоса движение стеклом по зеркалу
птичьи коготки на коленях — напряженная эфемерность
расплесканная в витальности воздуха
желании жить-и-рассказывать
пока вечереет и световой ветер цепляется за предвиденье фонарей
***
превращение в мишень внутри начавшегося снегопада:
падающие прикосновения снежинок:
уколы электрического тока в обнаженные части небесных тел
чешуя предыдущих шагов всхлипывает
лица задушены холодом волоски пальцев
повисают из почти деревянной кисти
белая влажная пыльца дополнительная тяжесть
на бабочкиных крыльях рюкзаке курьера
по-шубертовски круглых очках
что теперь вымокнуть выдохнуть орбиту отсчета
копий непрерывных завершений Отрезков Времени
какофонии призвуков различения жизни
крылья бабочки не поднимаются
сощуренные планеты ищут заблаговременно цель и стрелка
договоры о не-говорении подписаны
снег соскабливают он выпадает снова
скрежет лопат напоминает о прозрачности жертвоприношения
о поездке на поезде мимо рая о вспорхнувшей бабочке
превращение в мишень внутри начавшегося снегопада:
падающие прикосновения снежинок:
уколы электрического тока в обнаженные части небесных тел
чешуя предыдущих шагов всхлипывает
лица задушены холодом волоски пальцев
повисают из почти деревянной кисти
белая влажная пыльца дополнительная тяжесть
на бабочкиных крыльях рюкзаке курьера
по-шубертовски круглых очках
что теперь вымокнуть выдохнуть орбиту отсчета
копий непрерывных завершений Отрезков Времени
какофонии призвуков различения жизни
крылья бабочки не поднимаются
сощуренные планеты ищут заблаговременно цель и стрелка
договоры о не-говорении подписаны
снег соскабливают он выпадает снова
скрежет лопат напоминает о прозрачности жертвоприношения
о поездке на поезде мимо рая о вспорхнувшей бабочке
конец февраля. чистые пруды
Память — слабо мотивированное настоящее
Лин Хеджинян
пруд занавешен льдом
глаза пальцы и плечи выбиты в боулинге
(беззвучного) крика и снегопада
таков заваленный горизонт предчувствия
оттиск будущих отражений
голубиные красные глаза первые проталины
соотнесение себя и капризно-уверенных дат неожиданно утомительно
в одиночестве разные части тела кажутся лишними
машинисты трамваев смотрят в глаза
переходящих на другую сторону бульвара
голосовые связки рельс напряженно скрипят обнимают пруд
их сосуществование привычно и справедливо
все это занесено в архив пространства-движения
он долго не будет разобран впрочем незачем некому
и пруд и трамваи все узнаю́т своих призраков
только остатки имен выплюнутся навстречу как фруктовые косточки
возле деревьев стоящих в ряд и вода зашевелится
напоминая об энтальпии новой нежности со-при-чувствия
Память — слабо мотивированное настоящее
Лин Хеджинян
пруд занавешен льдом
глаза пальцы и плечи выбиты в боулинге
(беззвучного) крика и снегопада
таков заваленный горизонт предчувствия
оттиск будущих отражений
голубиные красные глаза первые проталины
соотнесение себя и капризно-уверенных дат неожиданно утомительно
в одиночестве разные части тела кажутся лишними
машинисты трамваев смотрят в глаза
переходящих на другую сторону бульвара
голосовые связки рельс напряженно скрипят обнимают пруд
их сосуществование привычно и справедливо
все это занесено в архив пространства-движения
он долго не будет разобран впрочем незачем некому
и пруд и трамваи все узнаю́т своих призраков
только остатки имен выплюнутся навстречу как фруктовые косточки
возле деревьев стоящих в ряд и вода зашевелится
напоминая об энтальпии новой нежности со-при-чувствия