Хрупкость персоналистских режимов при передаче власти была выявлена в Античности и подтверждается в современности.
Институты делают режим более гибким и, следовательно, более прочным, распределяя его опоры по более широкой площади. Они помогают обставить процесс передачи власти не как акт персонального произвола правителя, а как результат согласия между властью и народом, камуфлируют личное желание под коллективное. Передача власти происходит в роскошно оформленном процедурном футляре.
Но у обременения авторитаризма институтами есть и слабая сторона. Институты ослабляют хватку режима. Часть усилий уходит на их создание и поддержание в нужном редуцированном состоянии. Силы правителя расходуются не только на то, чтобы контролировать общество, но и на надзор за институтами, которые, в свою очередь, контролируют общество на вверенных им участках. Усилие власти доходит до общества не напрямую, а опосредованно.
Кроме того, когда личный авторитет правителя по каким-то причинам ослабевает - в результате старости, болезни или смерти, глубокого экономического кризиса, проигранной войны, - в людях, наполняющих буферные институты, включается программа самосохранения, поскольку правитель больше не является главным гарантом их безопасности. Тогда редуцированные институты выходят из-под контроля и начинают вести собственную игру.
Когда авторитарный правитель теряет власть или оказывается не способен ее передать, в том числе потому, что ему препятствуют им же созданные институты, говорят о крахе режима. Но крах никогда не происходит в вакууме, история страны не кончается вместе с историей режима: павший режим растворяется в истории, определяя химический состав национального будущего.
Авторитаризм с институтами можно рассматривать как аномалию, а можно - как стадию национальной истории. Первое предполагает взгляд на авторитарный режим как на герметичную, замкнутую в себе систему, существующую отдельно от основного движения истории, - лужу или заводь на берегу реки. Альтернативный взгляд может исходить из того, что авторитаризм с институтами - одна из стадий развития общества (которое совершенно не обязано поступательно идти только вперед к увеличению количества свободы, но может и петлять). В конце концов все европейские демократические государства когда-то прошли через авторитаризм с институтами по пути от абсолютных монархий к монархиям парламентским и конституционным или даже к республикам.
Конец авторитаризма с институтами, по итогам которого институтов становится больше, а авторитаризма меньше, можно рассматривать как крушение, проигрыш режима, а можно - как исполнение им своей задачи.
Лидер авторитарного режима осознает, что момент передачи власти - момент слабости. Гусеница уже не ползает и не пожирает растения с прежней активностью, а бабочка еще не летает. И главное: неизвестно, куда она полетит и что расскажет о гусенице.
Слабость авторитаризма состоит в том, что его легитимность всегда дефектна. Она всегда домыслена, достроена в воображении. В ней есть элементы дополненной реальности. И соперники или наследники всегда чувствуют искушение возвести свою легитимность на явном или замаскированном отрицании дефектной легитимности предыдущего правления: предшественники делали так, а мы иначе, потому что так было неправильно, а неправильно было потому, что они творили произвол и вас, граждан, не спросили, а мы спросим. Именно так развивалась русская политическая история XX-го и начала XXI века. Именно такого строительства новой легитимности на руинах своего наследия хочет избежать Путин и не находит способа, как его избежать.
Реальная опасность очередного сезона сериала «Демонтаж» служит для лидера, пока сам он еще жив и активен, важным стимулом или передать власть подконтрольному преемнику, или стать преемником самого себя. После колебаний Путин, очевидно, выбрал второй вариант.
Хрупкость персоналистских режимов при передаче власти была выявлена в Античности и подтверждается в современности.
Институты делают режим более гибким и, следовательно, более прочным, распределяя его опоры по более широкой площади. Они помогают обставить процесс передачи власти не как акт персонального произвола правителя, а как результат согласия между властью и народом, камуфлируют личное желание под коллективное. Передача власти происходит в роскошно оформленном процедурном футляре.
Но у обременения авторитаризма институтами есть и слабая сторона. Институты ослабляют хватку режима. Часть усилий уходит на их создание и поддержание в нужном редуцированном состоянии. Силы правителя расходуются не только на то, чтобы контролировать общество, но и на надзор за институтами, которые, в свою очередь, контролируют общество на вверенных им участках. Усилие власти доходит до общества не напрямую, а опосредованно.
Кроме того, когда личный авторитет правителя по каким-то причинам ослабевает - в результате старости, болезни или смерти, глубокого экономического кризиса, проигранной войны, - в людях, наполняющих буферные институты, включается программа самосохранения, поскольку правитель больше не является главным гарантом их безопасности. Тогда редуцированные институты выходят из-под контроля и начинают вести собственную игру.
Когда авторитарный правитель теряет власть или оказывается не способен ее передать, в том числе потому, что ему препятствуют им же созданные институты, говорят о крахе режима. Но крах никогда не происходит в вакууме, история страны не кончается вместе с историей режима: павший режим растворяется в истории, определяя химический состав национального будущего.
Авторитаризм с институтами можно рассматривать как аномалию, а можно - как стадию национальной истории. Первое предполагает взгляд на авторитарный режим как на герметичную, замкнутую в себе систему, существующую отдельно от основного движения истории, - лужу или заводь на берегу реки. Альтернативный взгляд может исходить из того, что авторитаризм с институтами - одна из стадий развития общества (которое совершенно не обязано поступательно идти только вперед к увеличению количества свободы, но может и петлять). В конце концов все европейские демократические государства когда-то прошли через авторитаризм с институтами по пути от абсолютных монархий к монархиям парламентским и конституционным или даже к республикам.
Конец авторитаризма с институтами, по итогам которого институтов становится больше, а авторитаризма меньше, можно рассматривать как крушение, проигрыш режима, а можно - как исполнение им своей задачи.
Лидер авторитарного режима осознает, что момент передачи власти - момент слабости. Гусеница уже не ползает и не пожирает растения с прежней активностью, а бабочка еще не летает. И главное: неизвестно, куда она полетит и что расскажет о гусенице.
Слабость авторитаризма состоит в том, что его легитимность всегда дефектна. Она всегда домыслена, достроена в воображении. В ней есть элементы дополненной реальности. И соперники или наследники всегда чувствуют искушение возвести свою легитимность на явном или замаскированном отрицании дефектной легитимности предыдущего правления: предшественники делали так, а мы иначе, потому что так было неправильно, а неправильно было потому, что они творили произвол и вас, граждан, не спросили, а мы спросим. Именно так развивалась русская политическая история XX-го и начала XXI века. Именно такого строительства новой легитимности на руинах своего наследия хочет избежать Путин и не находит способа, как его избежать.
Реальная опасность очередного сезона сериала «Демонтаж» служит для лидера, пока сам он еще жив и активен, важным стимулом или передать власть подконтрольному преемнику, или стать преемником самого себя. После колебаний Путин, очевидно, выбрал второй вариант.
BY Дилетант
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. Perpetrators of these scams will create a public group on Telegram to promote these investment packages that are usually accompanied by fake testimonies and sometimes advertised as being Shariah-compliant. Interested investors will be asked to directly message the representatives to begin investing in the various investment packages offered. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. The SC urges the public to refer to the SC’s I nvestor Alert List before investing. The list contains details of unauthorised websites, investment products, companies and individuals. Members of the public who suspect that they have been approached by unauthorised firms or individuals offering schemes that promise unrealistic returns Stocks closed in the red Friday as investors weighed upbeat remarks from Russian President Vladimir Putin about diplomatic discussions with Ukraine against a weaker-than-expected print on U.S. consumer sentiment.
from de
