Baby Reindeer / Оленёнок (2024) создатель: Ричард Гэдд
Про «Оленёнка» все всё рассказали. Мне добавить нечего, кроме собственной рефлексии.
Было дело, что сквозь мою жизнь прошли несколько человек с вайбами Марты. Никто из них, к счастью, не сходил с ума настолько, чтобы представлять угрозу окружающим, — кто-то всего-навсего источал агрессивное невежество, кто-то бритвенно-остро отточил мастерство давления на жалость, а кто-то оказался чересчур навязчив, при том что поделиться человеку было особо нечем.
Коммуникацию с этими людьми объединяло одно — перманентное ощущение кости в горле. Не такой кости, от которой вот-вот задохнёшься, а такой, которая впускает ровно столько воздуха, чтобы хватило на вялую имитацию жизни. Возможно, это даже не кость, а горошина — мелкая настолько же, насколько мало этот человек значит для тебя (хотя каким-то чудом умудряется остаться на неприлично долго).
Пробираясь сквозь те сцены с Мартой, которые другие назовут самими душераздирающими, я на секунду испугался себя, осознав, что не чувствую к героине ничего, кроме презрения. Лишней гадости этому чувству накинул актёрский подвиг Джессики Ганнинг (пока железно лучшая женская роль года), которую при всём желании нельзя свести к одному-единственному началу. Впрочем, из всех предложенных сериалом эмоциональных реакций сложно выбрать какую-то более психически здоровую, чем эта. Признаться честно, я бы и не выбирал.
«Оленёнок» — он много о чём, но в том числе и о необходимости фильтровать своё окружение. В частности от ненасытных вампиров подавленности, чьи бесконечные укусы грозят обратить вас в одного из них. В случае с серийной сталкершей никакое умение строить границы, конечно, не спасёт, но история Ричарда Гэдда — тот ещё из ряда вон выходящий bloody hell, но зачем он ею делился, если никто не вынесет ни единого урока?
Baby Reindeer / Оленёнок (2024) создатель: Ричард Гэдд
Про «Оленёнка» все всё рассказали. Мне добавить нечего, кроме собственной рефлексии.
Было дело, что сквозь мою жизнь прошли несколько человек с вайбами Марты. Никто из них, к счастью, не сходил с ума настолько, чтобы представлять угрозу окружающим, — кто-то всего-навсего источал агрессивное невежество, кто-то бритвенно-остро отточил мастерство давления на жалость, а кто-то оказался чересчур навязчив, при том что поделиться человеку было особо нечем.
Коммуникацию с этими людьми объединяло одно — перманентное ощущение кости в горле. Не такой кости, от которой вот-вот задохнёшься, а такой, которая впускает ровно столько воздуха, чтобы хватило на вялую имитацию жизни. Возможно, это даже не кость, а горошина — мелкая настолько же, насколько мало этот человек значит для тебя (хотя каким-то чудом умудряется остаться на неприлично долго).
Пробираясь сквозь те сцены с Мартой, которые другие назовут самими душераздирающими, я на секунду испугался себя, осознав, что не чувствую к героине ничего, кроме презрения. Лишней гадости этому чувству накинул актёрский подвиг Джессики Ганнинг (пока железно лучшая женская роль года), которую при всём желании нельзя свести к одному-единственному началу. Впрочем, из всех предложенных сериалом эмоциональных реакций сложно выбрать какую-то более психически здоровую, чем эта. Признаться честно, я бы и не выбирал.
«Оленёнок» — он много о чём, но в том числе и о необходимости фильтровать своё окружение. В частности от ненасытных вампиров подавленности, чьи бесконечные укусы грозят обратить вас в одного из них. В случае с серийной сталкершей никакое умение строить границы, конечно, не спасёт, но история Ричарда Гэдда — тот ещё из ряда вон выходящий bloody hell, но зачем он ею делился, если никто не вынесет ни единого урока?
Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation. Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. For example, WhatsApp restricted the number of times a user could forward something, and developed automated systems that detect and flag objectionable content.
from de
