❗️ Лерчек проиграла суд юристу, который купил у неё курс за 2 миллиона рублей.
История началась с того, что Аня приобрела у Лерчек «премиальный курс» за 2 миллиона рублей, но спустя пару встреч поняла, что это не то, чего она ожидала. Багдасарян заявила, что вместо полезной информации на курсах она просто выслушивала жалобы Лерчек на её финансовые проблемы и личные переживания. После второй встречи, которая длилась почти девять часов, Ани поняла, что её деньги потрачены зря, и потребовала вернуть всю сумму.
В итоге, юрист вернула 3 миллиона рублей, включая штрафы и расходы на суды. Один миллион ей вернула мама Лерчек, и оставшиеся два она хотела забрать через суд. Но, несмотря на это, суд принял решение и присудил ей лишь 180 тысяч рублей.
Напомним, что сейчас Лерчек под домашним арестом по делу об отмывании денег с её бывшим мужем, Артёмом Чекалиным. Она всё отрицает, но ситуация явно не на её стороне.
❗️ Лерчек проиграла суд юристу, который купил у неё курс за 2 миллиона рублей.
История началась с того, что Аня приобрела у Лерчек «премиальный курс» за 2 миллиона рублей, но спустя пару встреч поняла, что это не то, чего она ожидала. Багдасарян заявила, что вместо полезной информации на курсах она просто выслушивала жалобы Лерчек на её финансовые проблемы и личные переживания. После второй встречи, которая длилась почти девять часов, Ани поняла, что её деньги потрачены зря, и потребовала вернуть всю сумму.
В итоге, юрист вернула 3 миллиона рублей, включая штрафы и расходы на суды. Один миллион ей вернула мама Лерчек, и оставшиеся два она хотела забрать через суд. Но, несмотря на это, суд принял решение и присудил ей лишь 180 тысяч рублей.
Напомним, что сейчас Лерчек под домашним арестом по делу об отмывании денег с её бывшим мужем, Артёмом Чекалиным. Она всё отрицает, но ситуация явно не на её стороне.
"Your messages about the movement of the enemy through the official chatbot … bring new trophies every day," the government agency tweeted. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred."
from de
