Банк Японии повысил ключевую ставку с 0,25% до 0,5% в ответ на растущую инфляцию. Похоже, страна подходит к финалу тридцатипятилетнего кризиса. Япония так и не оправилась от шока начала 90-х, когда рухнувший рынок недвижимости похоронил под обломками всю финансовую систему. В ядре любой японской кэйрэцу, от Митсубиси до Сумиото, лежит банк.
Тот кризис уже давно миновал, а вот ФПГ Японии так и не смогли оправиться от шока, в большинстве своем став зомби-компаниями. Сейчас страну догоняют и другие проблемы: от дефицита рабочих рук до огромного числа пенсионеров и неподъемной нагрузки на социалку. Все эти проблемы десятилетиями пытались купировать за счет государства, и как результат госдолг достиг 268% от ВВП. Кто держит этот долг? — все те же банки кэйрэцу.
Рост ставки Банка Японии в ответ на инфляцию — это не только удорожание займов для правительства и бизнеса, но и обесценение бумаг на балансах ФПГ. То есть двойной удар по экономике. Но инфляция даже не думает затухать. Поэтому где-то начнет рваться.
Банк Японии повысил ключевую ставку с 0,25% до 0,5% в ответ на растущую инфляцию. Похоже, страна подходит к финалу тридцатипятилетнего кризиса. Япония так и не оправилась от шока начала 90-х, когда рухнувший рынок недвижимости похоронил под обломками всю финансовую систему. В ядре любой японской кэйрэцу, от Митсубиси до Сумиото, лежит банк.
Тот кризис уже давно миновал, а вот ФПГ Японии так и не смогли оправиться от шока, в большинстве своем став зомби-компаниями. Сейчас страну догоняют и другие проблемы: от дефицита рабочих рук до огромного числа пенсионеров и неподъемной нагрузки на социалку. Все эти проблемы десятилетиями пытались купировать за счет государства, и как результат госдолг достиг 268% от ВВП. Кто держит этот долг? — все те же банки кэйрэцу.
Рост ставки Банка Японии в ответ на инфляцию — это не только удорожание займов для правительства и бизнеса, но и обесценение бумаг на балансах ФПГ. То есть двойной удар по экономике. Но инфляция даже не думает затухать. Поэтому где-то начнет рваться.
Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. Perpetrators of such fraud use various marketing techniques to attract subscribers on their social media channels. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching.
from de
