Продолжим о нормализации безумия: обсудим текучку руководства, которая характерна именно для университетов. В комментариях ко вчерашнему посту эти мысли тоже мелькали, да и тема, конечно, избитая. Но не лишним будет и повторить, ведь дело не в самой текучке управленцев, а в том, что связанные с ней недобросовестные практики закрепляются как нормальные.
О чём конкретно речь? Коротко: если сегодня ректор с командой готовит проект развития на 3-5 лет (ПИШ, Приоритет, любой другой), то он может писать в нём буквально всё, на что хватит фантазии и словесных обоснований. За эти обещания вряд ли придётся отвечать, ведь с огромной вероятностью к концу проекта произойдёт одно из следующих событий:
(1) ректора снимут и назначат нового; (2) уйдёт профильный замминистра и проект забудут (он будет тихо свёрнут); (3) поменяются глобальные приоритеты (и проект будет тихо свёрнут в пользу других); (4) в проекте резко изменятся правила.
То есть, возвращаясь к языку анекдотов, через эти 3-5 лет либо ишак сдохнет, либо падишах помрёт. Отвечать за прошлые обещания будет либо уже некому, либо не перед кем. Эта мысль особенно важна: на данный момент я не могу представить себе какого-либо варианта ответственности, пусть репутационной, ни за фантастические обещания в крупных проектах, ни, с другой стороны, за топорные формулировки их правил и KPI.
Естественно, этим положением вещей активно пользуются управленцы, постепенно обучаясь на примерах. Вместо здоровой культуры ответственного планирования формируется культура колядочно-визионерского менеджмента, главная задача которого — набрать как можно больше добра прямо сейчас с помощью величаний, песен и заклинаний с нужными формулировками. Сама по себе стратегия развития (как документ или как план действий) начинает играть роль скорее магического текста, который при выполнении остальных ритуалов должен принести богатство, но не имеет непосредственного отношения, собственно, к дальнейшей работе.
Постепенно несоответствие стратегии какому-либо реальному плану выносится за скобки и, при отсутствии внятной ответственности, сочинение такого рода планов и заявок становится жанром чисто литературным. А если все (хорошо, почти все) врут, то врать должен каждый, кто хочет надеяться на финансирование. Что в этом страшного, неужели переживать за совесть авторов? А то, что симуляция планирования не даёт заниматься реальной стратегией. Человеческие ресурсы ограничены, суррогаты съедают как ресурс управленцев, так и ресурс исполнителей. Положим, открывается новая специальность, проводится олимпиада, нанимаются сотрудники, организуется конференция — всё это требует много сил, но что из этого делается просто для закрытия показателей, а что действительно нужно и требует поддержки? А если "стратегических проектов" несколько, то как удачнее продать одно мероприятие в два-три сразу?
Иными словами, опасность даже не в том, что управленцы привыкают врать в обещаниях и считают это нормой. А в том, что разного рода конъюнктурные стратегии и дорожные карты подменяют собой реальные планы развития, которыми никто не занимается. Нормой становится не иметь этого самого настоящего плана развития. Правда, для составления не зависящей от конъюнктуры стратегии надо сформировать, как минимум, собственные устойчивые представления о научном и образовательном процессе, обладая достаточным опытом работы в разных ролях. Но это уже совсем другая история.
Продолжим о нормализации безумия: обсудим текучку руководства, которая характерна именно для университетов. В комментариях ко вчерашнему посту эти мысли тоже мелькали, да и тема, конечно, избитая. Но не лишним будет и повторить, ведь дело не в самой текучке управленцев, а в том, что связанные с ней недобросовестные практики закрепляются как нормальные.
О чём конкретно речь? Коротко: если сегодня ректор с командой готовит проект развития на 3-5 лет (ПИШ, Приоритет, любой другой), то он может писать в нём буквально всё, на что хватит фантазии и словесных обоснований. За эти обещания вряд ли придётся отвечать, ведь с огромной вероятностью к концу проекта произойдёт одно из следующих событий:
(1) ректора снимут и назначат нового; (2) уйдёт профильный замминистра и проект забудут (он будет тихо свёрнут); (3) поменяются глобальные приоритеты (и проект будет тихо свёрнут в пользу других); (4) в проекте резко изменятся правила.
То есть, возвращаясь к языку анекдотов, через эти 3-5 лет либо ишак сдохнет, либо падишах помрёт. Отвечать за прошлые обещания будет либо уже некому, либо не перед кем. Эта мысль особенно важна: на данный момент я не могу представить себе какого-либо варианта ответственности, пусть репутационной, ни за фантастические обещания в крупных проектах, ни, с другой стороны, за топорные формулировки их правил и KPI.
Естественно, этим положением вещей активно пользуются управленцы, постепенно обучаясь на примерах. Вместо здоровой культуры ответственного планирования формируется культура колядочно-визионерского менеджмента, главная задача которого — набрать как можно больше добра прямо сейчас с помощью величаний, песен и заклинаний с нужными формулировками. Сама по себе стратегия развития (как документ или как план действий) начинает играть роль скорее магического текста, который при выполнении остальных ритуалов должен принести богатство, но не имеет непосредственного отношения, собственно, к дальнейшей работе.
Постепенно несоответствие стратегии какому-либо реальному плану выносится за скобки и, при отсутствии внятной ответственности, сочинение такого рода планов и заявок становится жанром чисто литературным. А если все (хорошо, почти все) врут, то врать должен каждый, кто хочет надеяться на финансирование. Что в этом страшного, неужели переживать за совесть авторов? А то, что симуляция планирования не даёт заниматься реальной стратегией. Человеческие ресурсы ограничены, суррогаты съедают как ресурс управленцев, так и ресурс исполнителей. Положим, открывается новая специальность, проводится олимпиада, нанимаются сотрудники, организуется конференция — всё это требует много сил, но что из этого делается просто для закрытия показателей, а что действительно нужно и требует поддержки? А если "стратегических проектов" несколько, то как удачнее продать одно мероприятие в два-три сразу?
Иными словами, опасность даже не в том, что управленцы привыкают врать в обещаниях и считают это нормой. А в том, что разного рода конъюнктурные стратегии и дорожные карты подменяют собой реальные планы развития, которыми никто не занимается. Нормой становится не иметь этого самого настоящего плана развития. Правда, для составления не зависящей от конъюнктуры стратегии надо сформировать, как минимум, собственные устойчивые представления о научном и образовательном процессе, обладая достаточным опытом работы в разных ролях. Но это уже совсем другая история.
BY Русский research
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website. Crude oil prices edged higher after tumbling on Thursday, when U.S. West Texas intermediate slid back below $110 per barrel after topping as much as $130 a barrel in recent sessions. Still, gas prices at the pump rose to fresh highs. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores.
from de
