Мой новый рассказ, написанный на днях за пару часов благодаря неожиданным ностальгическим настроениям.
Последние деньги детства. Часть 1.
Однажды я потратил большие деньги. Необдуманно. Истерично. Немного преступно. В тайне от родных и близких. Сумма была значительная, хотя, конечно, всё познается в сравнении. Но с точки зрения моих ежемесячных доходов в то время, она казалась колоссальной и более того, планы на нее существовали не только у меня.
Если называть вещи своими именами, я совершил растрату. Объектом нецелевого использования бюджетных средств стала мода. А точнее… кеды. Советские кеды. И было мне девять лет. Обратной стороной этого неблаговидного поступка стало частичное понимание устройства женского сердца.
В мае 1985 года меня отправили в магазин за продуктами. Да-да, в девять лет. В целом в СССР дети пользовались очень большой степенью свободы передвижения. И без всяких геотегов и мобильных телефонов. Мы уходили, и все были уверены, что вернемся. Я, к примеру, со второго класса ездил в школу сам 20 минут на автобусе и иногда с пересадками. Кстати, именно в этом возрасте я обрел мечту и шел к ней почти всю сознательную жизнь. Недавно доковылял, и как-то даже стало грустно. Мечта исполнилась, а счастья не появилось. Во втором классе октябренок Саша Цыпкин мечтал стать… водителем автобуса. «Почему?» – спросите вы. Ответ банальный. Когда ты маленький, а портфель у тебя большой, то жизнь в заполненном до предела советском автобусе омрачена бесконечной борьбой за выживание. Тебя пинают, толкают, обзывают, а иногда и подзатыльник отвесить могут. Другими словами, дискриминируют и буллят. А иногда и газлайтят.
О том, чтобы сесть, речи не идет, ты песчинка в океане тружеников. Иногда песчинку придавливали к стеклу, разделявшему салон и кабину водителя, и ты видел, как он удобно и без всякого напряжения разваливался на своем мягком кресле. Подлец.
Основную массу времени водитель ничего, как тебе казалось, не делал, так как автобус стоял либо на остановке, либо в пробке на переезде. И ты ему завидовал. Завидовал так, что хрустели уши, краснеющие от стыда за мысли хозяина головы. Мне кажется, я с тех пор никому не завидовал так сильно.
- Сидит зараза… тепло ему… никто на него не кричит… Ну ничего, вырасту, куплю себе автобус, рассядусь, как он, и буду ездить по городу, никто меня не посмеет пнуть или толкнуть!
Не так давно автобус я купил. Микроавтобус, разумеется. Так или иначе за руль я не сел. Постоял рядом, вспомнил себя, травмированного беспощадными ленинградскими пассажирами, и решил, что я их победил. Наконец. Чего за руль-то садиться. А ведь мечтал всё детство. Дождался. Некоторые желания не надо исполнять, конечно. Только тоскливее становится.
Вернемся к моему походу в магазин. Мне выдали какие-то рубли и список необходимого. Сразу оговорюсь, кеды в этот список не входили. Скажу больше, в продуктовом кеды не продавались, это нужно было заглянуть в соответствующий магазин на соседней улице. То есть войти не в ту дверь. Как это у меня получилось, я сейчас объяснить не могу. Некое притяжение возникло между мной и заветным ритейлом, как бы сейчас назвали тот сарайчик, пахнущий резиной и прочим спортивным. Знаком свыше я посчитал математическое равенство. Объект моего вожделения стоил именно столько, сколько мне дали на покупку еды. Копейка в копейку. Я не задумываясь совершил экономическое преступление и, осознавая бессмысленность похода в продуктовый, поплелся домой.
- Санечка, а где всё, что я просила?.. – Поинтересовалась изумленная прабабушка, глядя на меня, коробку с кедами и список продуктов.
- Мне, к сожалению, не хватило денег, – с самого детства формулировки – мой козырь.
Мой новый рассказ, написанный на днях за пару часов благодаря неожиданным ностальгическим настроениям.
Последние деньги детства. Часть 1.
Однажды я потратил большие деньги. Необдуманно. Истерично. Немного преступно. В тайне от родных и близких. Сумма была значительная, хотя, конечно, всё познается в сравнении. Но с точки зрения моих ежемесячных доходов в то время, она казалась колоссальной и более того, планы на нее существовали не только у меня.
Если называть вещи своими именами, я совершил растрату. Объектом нецелевого использования бюджетных средств стала мода. А точнее… кеды. Советские кеды. И было мне девять лет. Обратной стороной этого неблаговидного поступка стало частичное понимание устройства женского сердца.
В мае 1985 года меня отправили в магазин за продуктами. Да-да, в девять лет. В целом в СССР дети пользовались очень большой степенью свободы передвижения. И без всяких геотегов и мобильных телефонов. Мы уходили, и все были уверены, что вернемся. Я, к примеру, со второго класса ездил в школу сам 20 минут на автобусе и иногда с пересадками. Кстати, именно в этом возрасте я обрел мечту и шел к ней почти всю сознательную жизнь. Недавно доковылял, и как-то даже стало грустно. Мечта исполнилась, а счастья не появилось. Во втором классе октябренок Саша Цыпкин мечтал стать… водителем автобуса. «Почему?» – спросите вы. Ответ банальный. Когда ты маленький, а портфель у тебя большой, то жизнь в заполненном до предела советском автобусе омрачена бесконечной борьбой за выживание. Тебя пинают, толкают, обзывают, а иногда и подзатыльник отвесить могут. Другими словами, дискриминируют и буллят. А иногда и газлайтят.
О том, чтобы сесть, речи не идет, ты песчинка в океане тружеников. Иногда песчинку придавливали к стеклу, разделявшему салон и кабину водителя, и ты видел, как он удобно и без всякого напряжения разваливался на своем мягком кресле. Подлец.
Основную массу времени водитель ничего, как тебе казалось, не делал, так как автобус стоял либо на остановке, либо в пробке на переезде. И ты ему завидовал. Завидовал так, что хрустели уши, краснеющие от стыда за мысли хозяина головы. Мне кажется, я с тех пор никому не завидовал так сильно.
- Сидит зараза… тепло ему… никто на него не кричит… Ну ничего, вырасту, куплю себе автобус, рассядусь, как он, и буду ездить по городу, никто меня не посмеет пнуть или толкнуть!
Не так давно автобус я купил. Микроавтобус, разумеется. Так или иначе за руль я не сел. Постоял рядом, вспомнил себя, травмированного беспощадными ленинградскими пассажирами, и решил, что я их победил. Наконец. Чего за руль-то садиться. А ведь мечтал всё детство. Дождался. Некоторые желания не надо исполнять, конечно. Только тоскливее становится.
Вернемся к моему походу в магазин. Мне выдали какие-то рубли и список необходимого. Сразу оговорюсь, кеды в этот список не входили. Скажу больше, в продуктовом кеды не продавались, это нужно было заглянуть в соответствующий магазин на соседней улице. То есть войти не в ту дверь. Как это у меня получилось, я сейчас объяснить не могу. Некое притяжение возникло между мной и заветным ритейлом, как бы сейчас назвали тот сарайчик, пахнущий резиной и прочим спортивным. Знаком свыше я посчитал математическое равенство. Объект моего вожделения стоил именно столько, сколько мне дали на покупку еды. Копейка в копейку. Я не задумываясь совершил экономическое преступление и, осознавая бессмысленность похода в продуктовый, поплелся домой.
- Санечка, а где всё, что я просила?.. – Поинтересовалась изумленная прабабушка, глядя на меня, коробку с кедами и список продуктов.
- Мне, к сожалению, не хватило денег, – с самого детства формулировки – мой козырь.
Продолжение в следующем посте.
BY Цыпкин/Tsypkin
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
WhatsApp, a rival messaging platform, introduced some measures to counter disinformation when Covid-19 was first sweeping the world. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. "We as Ukrainians believe that the truth is on our side, whether it's truth that you're proclaiming about the war and everything else, why would you want to hide it?," he said. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations.
from de
