Это очень интересный спецпроект Коммерсанта, рассказывающий о том, как советское государство использовало смертную казнь в разные периоды ХХ века, почему в России ввели мораторий на ее применение, и о том, как приговоры повлияли на судьбы конкретных людей.
Тема смертной казни снова возвращается в информационную повестку России XXI века — мы вновь и вновь слышим призывы о возвращении этой меры наказания от разных государственных деятелей, включая высокопоставленных «юристов». Границы власти государства над человеком все более истончаются и кажется, что скоро и здесь оно возьмет верх, вернув себе статус «палача в законе».
В «Юридических школах» мы также затрагивали тему смертной казни. Требование о ее отмене было одним из главных требований Февральской революции 1917 года. Но затем зазвучали призывы к ее возвращению, что было реализовано после Октябрьской революции.
Работа М.Н. Гернета «Революция, рост преступности и смертная казнь», которую мы озвучили в цикле «Юридические школы», может стать уместным прологом перед знакомством с проектом Коммерсанта и наполнить проблему необходимым контекстом.
Это очень интересный спецпроект Коммерсанта, рассказывающий о том, как советское государство использовало смертную казнь в разные периоды ХХ века, почему в России ввели мораторий на ее применение, и о том, как приговоры повлияли на судьбы конкретных людей.
Тема смертной казни снова возвращается в информационную повестку России XXI века — мы вновь и вновь слышим призывы о возвращении этой меры наказания от разных государственных деятелей, включая высокопоставленных «юристов». Границы власти государства над человеком все более истончаются и кажется, что скоро и здесь оно возьмет верх, вернув себе статус «палача в законе».
В «Юридических школах» мы также затрагивали тему смертной казни. Требование о ее отмене было одним из главных требований Февральской революции 1917 года. Но затем зазвучали призывы к ее возвращению, что было реализовано после Октябрьской революции.
Работа М.Н. Гернета «Революция, рост преступности и смертная казнь», которую мы озвучили в цикле «Юридические школы», может стать уместным прологом перед знакомством с проектом Коммерсанта и наполнить проблему необходимым контекстом.
Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation.
from de
