Предложение Москвы войти в трехсторонний газовый союз Астане и Ташкенту воспринято многими, как приглашение воспользоваться российскими экспортными газопроводами. Но на самом деле все наоборот. Идея в том, чтобы высвободившийся в Европе дешевый российский газ помог раскрыться экономическому потенциалу республик, как в свое время было с Европой.
Месторождения Казахстана и Узбекистана истощаются. Страны скоро превратятся в импортеры газа. Причем, на фоне демографического роста при низкой стоимости труда. А рынок сбыта в Центральной Азии, при общей макроэкономической стабильности, оценивается в $150 млрд в год. Это идеальные условия для инвесторов, особенно если капиталовложения будут долгосрочно обеспечены доступом к недорогим энергоресурсам.
Российский газ помог Германии стать ведущей экономикой мира. На немецкие деньги построен Евросоюз. Но ЕС так поверил в себя, что отказался от основы своего благополучия — дешевого газа.
Россия и Центральная Азия исторически связаны, говорят на одном языке. В таком альянсе может родиться новое экономическое чудо, которому еще только предстоит подыскать название.
Предложение Москвы войти в трехсторонний газовый союз Астане и Ташкенту воспринято многими, как приглашение воспользоваться российскими экспортными газопроводами. Но на самом деле все наоборот. Идея в том, чтобы высвободившийся в Европе дешевый российский газ помог раскрыться экономическому потенциалу республик, как в свое время было с Европой.
Месторождения Казахстана и Узбекистана истощаются. Страны скоро превратятся в импортеры газа. Причем, на фоне демографического роста при низкой стоимости труда. А рынок сбыта в Центральной Азии, при общей макроэкономической стабильности, оценивается в $150 млрд в год. Это идеальные условия для инвесторов, особенно если капиталовложения будут долгосрочно обеспечены доступом к недорогим энергоресурсам.
Российский газ помог Германии стать ведущей экономикой мира. На немецкие деньги построен Евросоюз. Но ЕС так поверил в себя, что отказался от основы своего благополучия — дешевого газа.
Россия и Центральная Азия исторически связаны, говорят на одном языке. В таком альянсе может родиться новое экономическое чудо, которому еще только предстоит подыскать название.
Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements. "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read."
from de
