Бока пророчиц и паромщиц. Малиновый закат при окнах. Ока, белье, бабье по рощицам, и я в траве ее притоком. Приди и в ямбы загляни мне. Приди по тропке, по стиху… не угощая земляникой поспевших для насмешек губ. Смотри! Я продираюсь в ложненьких размерах речек и основ. Как промокашки, подорожники на непросохших ранах Слов. И в рукописи огорода за красной, маковой строкой опять коробится горохом сожженный стих о нас с тобой.
А помнишь? Полдень дал в росточке, и здесь же, здесь, шумя про ягоды, жевали мы стручки, как строчки, и зерна сладких слов проглатывали. Лупились летом, ели ягоды И звезды по лицу размазывали. И мой блокнот, мой старый ябедник бессонницы отцу рассказывал. В Пост Слова превеликим грешником я всасывался и вникал в само решение орешника, в саму наивность ивняка.
И почерк неказистый радовал, душа рыдала и смеялась. А слово словно с неба падало и свечкой в кухне озарялось. До одуренья, боли, вдосталь утаптывал строфы крыльцо. Стихотворенье было просто как около твое лицо. Мне детство видится, как сказка, – в которой и Ока, и ты. В которой мог я опускаться до сероглазой простоты!
Бока пророчиц и паромщиц. Малиновый закат при окнах. Ока, белье, бабье по рощицам, и я в траве ее притоком. Приди и в ямбы загляни мне. Приди по тропке, по стиху… не угощая земляникой поспевших для насмешек губ. Смотри! Я продираюсь в ложненьких размерах речек и основ. Как промокашки, подорожники на непросохших ранах Слов. И в рукописи огорода за красной, маковой строкой опять коробится горохом сожженный стих о нас с тобой.
А помнишь? Полдень дал в росточке, и здесь же, здесь, шумя про ягоды, жевали мы стручки, как строчки, и зерна сладких слов проглатывали. Лупились летом, ели ягоды И звезды по лицу размазывали. И мой блокнот, мой старый ябедник бессонницы отцу рассказывал. В Пост Слова превеликим грешником я всасывался и вникал в само решение орешника, в саму наивность ивняка.
И почерк неказистый радовал, душа рыдала и смеялась. А слово словно с неба падало и свечкой в кухне озарялось. До одуренья, боли, вдосталь утаптывал строфы крыльцо. Стихотворенье было просто как около твое лицо. Мне детство видится, как сказка, – в которой и Ока, и ты. В которой мог я опускаться до сероглазой простоты!
Леонид Губанов
BY Здравые смыслы
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea. But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today."
from de
