Telegram Group & Telegram Channel
Малые муниципалитеты России, 2/5

Давайте посмотрим, где расположены малые муниципалитеты. В глаза сразу бросается Дальний Восток: северо-восточная часть России от северной Якутии до бассейна Амура разбита на огромные районы, каждый площадью с одну область в европейской части страны — но при своём размере практически пустые. На десятках, а то и сотнях тысяч квадратных километров живут по нескольку тысяч человек; на 100 тыс. км² Северо-Эвенского района (Магаданская обл.) приходится всего полторы тысячи жителей. Здесь даже в советское время многие районы насчитывали менее 10 000 чел. из-за низкой плотности населения, а после нескольких десятилетий постсоветской депопуляции пятизначную людность, помимо нескольких городских округов, сохранил только Елизовский район Камчатского края.

Малых муниципалитетов достаточно много в Амурской области, Забайкалье, Красноярском и Алтайском краях. Менее 10 тыс. чел. насчитывают девять из 19 муниципалитетов Тывы: здесь та же проблема низкой плотности населения, особенно в полосе районов вдоль государственной границы. Сразу несколько сверхмалых районов жмутся к северо-восточной границе Свердловской области. Один из них — Гаринский городской округ, который в 1959 г. насчитывал 27 тыс. жителей, а в 2024 г. — всего 2,4 тыс., то есть за 65 лет потерял более 90% населения.

В Европейской России самый большой массив малых муниципалитетов занимает запад Кировской и бóльшую часть Костромской областей, а отдельные его выступы заходят в Ярославскую, Нижегородскую, Вологодскую области и в Удмуртию. Это медвежий угол на самой окраине Центральной России, близ границы с Русским Севером. Тут нет не только больших, но даже и средних городов: самые крупные городские центры этой территории — Буй и Котельнич, оба недавно провалившиеся ниже 20 тыс. жителей. Сюда никто не приедет (кроме сумасшедших социологов и географов, конечно), зато охотно уезжают, а оставшееся пожилое население понемногу вымирает. Так, Межевской район в 1939 г. насчитывал 26 тыс. жителей, в 1959 г. — уже 14 тыс., а сейчас в нём только 2,7 тыс.

Малые муниципалитеты встречаются целыми группами в полосе к западу от Костромы, примерно разграничивающей зоны тяготения Москвы и Петербурга: север Ярославской и Тверской областей, юг Новгородской, Псковская область. В Поддорском районе Новгородской области в 1939 г. было 39 тыс. жителей, а теперь осталось 3,2 тыс. На юго-восток от Псковской обл. тянется ещё одна полоса, в которой становится заметным характерный паттерн: малые районы часто жмутся к границе региона, в некоторых случаях идут сплошняком вдоль неё (см. Смоленскую, Калужскую, Орловскую обл.). Здесь хорошо видно, как пограничные территории российских регионов становятся самыми активными миграционными донорами из-за своего неблагоприятного, почти тупикового положения, вызванного логикой пространственного развития «от центра».

К югу от Воронежа и Саратова малые муниципалитеты практически исчезают: здесь районы и создавались сразу крупными, и теряли население медленнее, чем на севере. Первое исключение — засушливая Калмыкия, районы которой никогда не были большими и теперь понемногу проходят отметку в 10 тысяч «сверху вниз»; второе — горные районы на юге Чечни и Ингушетии, малолюдность которых отчасти связана с соображениями властей (крохотный Джейрахский район был выделен уже в постсоветское время и насчитывал менее полутора тысяч жителей), а в первую очередь — с последствиями депортации чеченцев и ингушей, которым даже после восстановления ЧИАССР запрещалось селиться на горном юге республики.



group-telegram.com/zoltagora/434
Create:
Last Update:

Малые муниципалитеты России, 2/5

Давайте посмотрим, где расположены малые муниципалитеты. В глаза сразу бросается Дальний Восток: северо-восточная часть России от северной Якутии до бассейна Амура разбита на огромные районы, каждый площадью с одну область в европейской части страны — но при своём размере практически пустые. На десятках, а то и сотнях тысяч квадратных километров живут по нескольку тысяч человек; на 100 тыс. км² Северо-Эвенского района (Магаданская обл.) приходится всего полторы тысячи жителей. Здесь даже в советское время многие районы насчитывали менее 10 000 чел. из-за низкой плотности населения, а после нескольких десятилетий постсоветской депопуляции пятизначную людность, помимо нескольких городских округов, сохранил только Елизовский район Камчатского края.

Малых муниципалитетов достаточно много в Амурской области, Забайкалье, Красноярском и Алтайском краях. Менее 10 тыс. чел. насчитывают девять из 19 муниципалитетов Тывы: здесь та же проблема низкой плотности населения, особенно в полосе районов вдоль государственной границы. Сразу несколько сверхмалых районов жмутся к северо-восточной границе Свердловской области. Один из них — Гаринский городской округ, который в 1959 г. насчитывал 27 тыс. жителей, а в 2024 г. — всего 2,4 тыс., то есть за 65 лет потерял более 90% населения.

В Европейской России самый большой массив малых муниципалитетов занимает запад Кировской и бóльшую часть Костромской областей, а отдельные его выступы заходят в Ярославскую, Нижегородскую, Вологодскую области и в Удмуртию. Это медвежий угол на самой окраине Центральной России, близ границы с Русским Севером. Тут нет не только больших, но даже и средних городов: самые крупные городские центры этой территории — Буй и Котельнич, оба недавно провалившиеся ниже 20 тыс. жителей. Сюда никто не приедет (кроме сумасшедших социологов и географов, конечно), зато охотно уезжают, а оставшееся пожилое население понемногу вымирает. Так, Межевской район в 1939 г. насчитывал 26 тыс. жителей, в 1959 г. — уже 14 тыс., а сейчас в нём только 2,7 тыс.

Малые муниципалитеты встречаются целыми группами в полосе к западу от Костромы, примерно разграничивающей зоны тяготения Москвы и Петербурга: север Ярославской и Тверской областей, юг Новгородской, Псковская область. В Поддорском районе Новгородской области в 1939 г. было 39 тыс. жителей, а теперь осталось 3,2 тыс. На юго-восток от Псковской обл. тянется ещё одна полоса, в которой становится заметным характерный паттерн: малые районы часто жмутся к границе региона, в некоторых случаях идут сплошняком вдоль неё (см. Смоленскую, Калужскую, Орловскую обл.). Здесь хорошо видно, как пограничные территории российских регионов становятся самыми активными миграционными донорами из-за своего неблагоприятного, почти тупикового положения, вызванного логикой пространственного развития «от центра».

К югу от Воронежа и Саратова малые муниципалитеты практически исчезают: здесь районы и создавались сразу крупными, и теряли население медленнее, чем на севере. Первое исключение — засушливая Калмыкия, районы которой никогда не были большими и теперь понемногу проходят отметку в 10 тысяч «сверху вниз»; второе — горные районы на юге Чечни и Ингушетии, малолюдность которых отчасти связана с соображениями властей (крохотный Джейрахский район был выделен уже в постсоветское время и насчитывал менее полутора тысяч жителей), а в первую очередь — с последствиями депортации чеченцев и ингушей, которым даже после восстановления ЧИАССР запрещалось селиться на горном юге республики.

BY Желтогорье





Share with your friend now:
group-telegram.com/zoltagora/434

View MORE
Open in Telegram


Telegram | DID YOU KNOW?

Date: |

The news also helped traders look past another report showing decades-high inflation and shake off some of the volatility from recent sessions. The Bureau of Labor Statistics' February Consumer Price Index (CPI) this week showed another surge in prices even before Russia escalated its attacks in Ukraine. The headline CPI — soaring 7.9% over last year — underscored the sticky inflationary pressures reverberating across the U.S. economy, with everything from groceries to rents and airline fares getting more expensive for everyday consumers. "The inflation fire was already hot and now with war-driven inflation added to the mix, it will grow even hotter, setting off a scramble by the world’s central banks to pull back their stimulus earlier than expected," Chris Rupkey, chief economist at FWDBONDS, wrote in an email. "A spike in inflation rates has preceded economic recessions historically and this time prices have soared to levels that once again pose a threat to growth." Perpetrators of such fraud use various marketing techniques to attract subscribers on their social media channels. These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted. Anastasia Vlasova/Getty Images
from de


Telegram Желтогорье
FROM American