А завтра будет такое заседание 👇

Следом посмотрел еще один фильм Макдоны-старшего под названием The Guard, по-русски получилось «Однажды в Ирландии». (Самый идиотский перевод со времен фильма «Цыпочки» Азии Ардженто, в оригинале названного цитатой из пророка Иеремии: The heart is deceitful above all things, но это к делу не относится). Брендан Глисон играет такого же строптивого, одинокого самурая, только на сей раз не в рясе, а в форме ирландского постового. На службе работает под придурковатого, дерзит начальству, на досуге выпивает, отрывается с проститутками и ухаживает за больной матерью, с которой обсуждает «Обломова» и русскую литературу: «Не люблю я этих русских, слишком долго тянут, прежде чем перейти к сути». Лишний раз убедился, как ирландцы на нас похожи. Однажды я зашел на Пхукете в боксерский зал и обрадовался: вокруг ринга сидели и мотали бинты ребята, которых я внешне моментально определил как своих — стопроцентные мордовские рожи. Поздоровался, оказалось ирландцы. Да и их супербоксер Рикки Хаттон выглядит просто как дядя Петя.

Сидел на скамейке перрона Павелецкого вокзала блаженные минут 8, нежился на солнце, которое уже всерьез припекало. Март — но не марток, не хватало убывающего снега, запаха проталин, хотя и душа просила песню Бутырки «Тает, тает, тает на дороге грязный снег, а меня марток встречает…», которую в любое время года любил напевать мой напарник-грузчик в кемеровском продовольственном магазине «Чибис». Щурился на солнце в бомбере и свеженачищенных ботинках, и думал, что лет 20 назад при подобном параде приняли бы меня за другого. Сейчас время какого угодно камуфляжа, и это хорошо. Люди отброшены друг от друга на безопасное расстояние. Роберт Байрон пишет, как ехал в 1932 году на электричке по России, и спал вповалку с пассажирами — ужасная вонь, на моей груди уснул красноармеец, я же прислонился к спине старой крестьянки. Сидя на солнышке, я подумал, что могу наслаждаться созерцанием только прокрастинируя — если пренебрегаю работой или основным делом. Не могу, как Дмитрий Данилов, усесться, чтобы только смотреть, и сделать это единственным занятием. Ерзал бы и поглядывал на часы. Когда же есть задача, требующая внимания, желательно безотлагательного, безделье приносит чистое наслаждение. Как героиня Николь Кидман в Babygirl, которая может получать удовольствие, только когда все поставлено на кон. Пегги Гуггенхайм писала, как безалаберен и ветрен в мелочах жизни был ее муж, так называемый король богемы Лоуренс Вейл, но когда дело касалось писательства — тут он проявлял железную волю, работал с похмелья, после бессонной ночи. У меня же наоборот — я щепетилен в мелочах, но всегда жертвую главным.

Это была проповедь от 7 марта 25-го года, завтра начинается первый концерт в рамках «чем хуже, тем лучше» тура группы макулатуры

В своих симпатиях к Xiu Xiu я уже признавался, и вот еще один повод — автобиография вокалиста группы Джейми Стюарта под двусмысленным названием «Anything That Moves». Я урывал на нее минуты в паузах между делами, которых у меня нет, поэтому скажем так: я урывал минуты в паузах за будничной маетой, которая и так состоит из пауз. Давно не читал ничего в одинаковой степени завораживающего и отвратительного. Дело шло как по маслу, стиснутому между твердыми обложками Мисимы и Де Сада, если позаимствовать метафору, использованную в книге по догадайтесь какому поводу.

Я всегда чувствовал родство с Джейми Стюартом. Мне нравится, как он в своих треках зашкаливающе трагичным голосом возвещает о собственной неуместности. Второстепенный персонаж в чужом сне, случайный силуэт за витриной не самого презентабельного заведения. Однажды он взял в поездку во Вьетнам резиновую детскую куклу, которую можно увидеть на обложке альбома A Promise: «Я придумал везде таскать ее с собой, чтобы люди сразу решали, что я псих и ко мне не приближались».

Отсюда и все приключения, описанные в книге, где каждая глава посвящена очередной секс-интеракции. Есть курьезные, странные — и откровенно гротескные, за пределами порочнейших фантазий заядлого читателя «Колонны». «Чему вы в жизни обычно говорите: „О, нет!“», — спросили Джейми Стюарта в интервью к выходу альбома «Oh No». «Зеркалу!», — ответил тот. Невыносимая застенчивость и ненависть к себе, граничащая с нарциссизмом, заставляют героя оказываться в ситуациях, где ни один достопочтенный гражданин себя не смел бы и помыслить. А уголовная и, конечно же, этическая ответственность останавливают мое желание их тут пересказать.

Это американская книга — даже патологически американская. Дело происходит в Лос-Анджелесе. Действующие лица живут в одновременно идиллической и какой-то макабрической фантазии. После этой книги кажется, что Линч в «Синем бархате» немного даже не докрутил. Сумасшедшая посетительница книжного магазина преследует героя, бомбя его автоответчик безумными сообщениями; другая во время утех протягивает руку к стоящему в изголовье кровати холодильнику и принимается жевать извлеченный оттуда кусок недоразморозившейся пиццы; еще одна в пикантный момент решает признаться в любви, затянув песню исполнителя Bright Eyes; в богом забытом баре захолустного городка героя тошнит во время приватного стриптиза, исполняемого танцовщицей с ожогом на старушечьем лице. Может возникнуть соблазн разместить эту книгу в обойме «оранжевой серии» рядом с «Дневником баскетболиста» Джима Кэрролла, но вряд ли ее ждет выход за пределы круга поклонников группы, среди которых, я полагаю, меньше всего распространена радость от опознания «своих». Скорее наоборот — опознав «своего», такие ребята отведут взгляд и странно поспешат куда-то вбок и подальше.

«Anything That Moves» — пространный комментарий к песням Xiu Xiu. В этих песнях одинокая душа непрестанно застает себя врасплох, обнаруживая свою уязвимость, сопровождаемую тоской от невозможности и нежелания преодолеть отчужденность от себя и от мира. И все это под вызывающие клаустрофобию лязг, треск и визг странной симфонии.

А чтобы вам не казалось, что книга — это просто набор скабрезностей, я переведу небольшой анекдотический фрагмент:

Ее друзья были двое прыщавых, сардонических и злобных ботаника. Они делили маленькую, пропитанную несвежим телесным запахом комнату, увешанную постерами Майкла Джексона. На стенах в рамках висели несколько писем — тоже от Майкла Джексона. Около трехсот тысяч комиксов валялись повсюду, на полу между кроватями, на полках и на кроватях. В центре комнаты был журнальный столик с электрическими печатными машинками, стоявшими друг напротив друга. Мы своим визитом, по-видимому, прервали написание сценария аниме, который, как они сказали, сам Майкл Джексон собирался продюсировать. Стараясь быть дружелюбным, я задал пару вопросов об их отношениях с Майклом Джексоном. Это вызвало у них искреннее отвращение и они забормотали, что я никогда не смогу их понять. Мое последнее воспоминание об этой встрече — это их тающие, сливающиеся лица.

Наконец-то!!!
Книжный сабраж 4 сезон 1 эпизод Константин Сперанский: «Я многого не хочу и это нормально»

Обсуждаем c Костей книжки, Платонова, Линча, Лимонова и Xiu-Xiu.

Давайте дружно посмотрим, не пропустила ли я какие-то косяки в монтаже, а потом я везде официально проанонсирую🌚

И это самый длинный выпуск Сабража. И 20-й по счёту)

Слушать на всех платформах здесь

Смотреть на ютубе

Вырезанная сцена из интервью в тг и на бусти

«Ужасная неподвижность моей реальной жизни у меня — теоретика действия, бурной насыщенной жизни. Почему бы нет? Художники XVII века находили это раздвоение вполне естественным. Расин не помышлял быть королем. Стоит ли бросать камень в Ницше? Нет, но надо заменить героизм святостью. Моя лень служила бы мне вместо святости.

Моя лень, все, что я вкладываю в это слово: мою горечь, мое презрение, мое безразличие, мое недоверие, мои страхи, мою ненависть.

Мое недоверие к женщинам, их счастью, их восхищению, их потребностям воплощать идеал мужчины.

Мое недоверие к успеху, закрепление моего образа мыслей успехом.
Мое отвращение к миру, к глупости людей, этот мир населяющих; моя ненависть к подлому миру политики».

из дневника Пьера Дриё ла Рошеля, 80 лет со дня смерти которого было накануне

Триумфально скрипя рессорами, покинули родную Сибирь в рамках «чем хуже, тем лучше» тура макулатуры. То ли это название такое животворящее, то ли благоволит муза эпической поэзии Каллиопа, но везде концерты прошли довольно таки неистово.

Всем грядущим городам — команда приготовиться, тем более что билетов, как сообщают в кулуарах, почти не осталось, и я не виню тех, кто торопится, потому что когда еще лучшее время для мистерии, чем не сейчас.

На этой неделе Москва, Рязань. На следующей — Петербург, Петрозаводск.

https://band.link/makulaturachonyatsky

5 апреля в 19:30 в книжном магазине «Рупор» moloko plus организует вечер, посвященный немецкому писателю Эрнсту Юнгеру

Воин, поэт, энтомолог, путешественник и ярчайших эссеист — Юнгер прожил яркую и длинную жизнь и по сей день останется одной из самых противоречивых и влиятельных фигур XX века.

Мы попросили участника группы «макулатура» и большого ценителя Эрнста Юнгера Костю Сперанского рассказать о своем видении роли немецкого мыслителя в истории и современности. Вы узнаете о его роли в истории, литературе и интеллектуальной мысли, а также о том, как его идеи продолжают влиять на современный мир.

Почему Юнгера так любят русские и как он сам относился к России? Менялись ли его взгляды на протяжении жизни? Судьба отмерила герою долгий путь в 102 года не просто так, мы попробуем, хоть дело это и неблагодарное, вывести некоторую этическую и эстетическую эссенцию из этого богатого наследия.

После выступления вас ждет показ фильма «102 года в сердце Европы: портрет Эрнста Юнгера», переведенного коллективом канала Zentropa Orient Express. Этот фильм вышел в 1998 году незадолго до смерти писателя. Юнгер рассуждает о жизни, предъявляет артефакты из своего коллекционного собрания, а местами даже откровенничает.
_________________________

Когда?
5 апреля. 19:00 — сбор, 19:30 — начало лекции.

Где?
Москва, Новоданиловская набережная 4А, стр.1

Ссылка на регистрацию: https://rupor-2024.timepad.ru/event/3284188/

Приходите и зовите друзей!

Наш гитарист Оскар сказал, что ориентируется для смены гитарных переливов по ударным строчкам — и вот в песне с изобретательным названием «потом» он отметил следующую: «я учился тоске по песням Брайна Молко», которую сам не может произносить без смеха. Он думает, что я, как всегда, юродствую, а это чистая правда. Искусство тоски я постигал по любым примерам, я бы выжал стакан и из камня, так что старина Брайан с его завываниями на фоне глухо нывшей как зубная боль гитары был очень кстати. Но моя любимая песня в его исполнении — принадлежит не группе Placebo, а британскому барду Нику Дрейку, сочинявшему безбрежно печальные песни, среди которых моя любимая — «Been Smoking Too Long», ее, в общем, я и пытаюсь все это время перевести на русский язык в своей манере.

Сегодня — концерт макулатуры в Петербурге, клуб «Космонавт»

Из глубин вдруг возникло наше с Иваном Щегловым выступление на мероприятии «Нуриев-Фест», которое прошло аж 7 декабря 24 года. Запись примечательна среди прочего еще и тем, что тут я с 14:37 пою специально написанную к этому дню песню, которой полагалось лечь в основание пресловутого сольного альбома К. Сперанского. Может быть, когда-нибудь и он увидит свет, а вот с сольными выступлениями, пожалуй, на этом я завязал.

https://youtu.be/5bzAEqKMjiI?si=_tH0uZVts1WGMonr

Обстоятельства вынуждают рыскать по городу Москве в поисках жилья, и хотя даже приблизительно подходящее убежище не находится, а дело это сопряжено с целым каскадом уязвляющих мое и без того шаткое самолюбие ощущений (например, недавно я написал жалобное письмо с мольбой позволить нам поселиться в понравившейся квартире с котом, на что получил унизительно скупой, но по сути много объясняющий о столичной жизни ответ: «Нельзя»), мне удается найти в нем прелесть.

Я бываю в Богом забытых, удаленных за десятью автобусными остановками районах, где уже нет никакого предела наползающим друг на друга батареям одинаковых высоток. В солнечные весенние деньки кажется, что ты очутился в идиллической заставке к приложению «Сбербанка», настраивающей на веселое потребительское приключение. Искать жилье в Москве поэтому стоит в ноябре-феврале, желательно по вечерам в понедельник, когда эти перенасыщенные термитники раскрывают подлинное лицо. Но я не ропщу, даже рад заглянуть за кулисы чужой жизни, которую моментально присваиваю.

«Сколько раз я огорчался, что я — не моряк с того судна, не кучер того экипажа! не любой заурядный предполагаемый Другой, чья жизнь, не будучи моей, превосходно проникает в меня так, что я ее хочу, и проникает в меня, делая меня самого ею!», — с такими мыслями я заглядываю во многие квартиры, где, еще по виду входной двери, по тишине, стоящей в подъезде, понимаю, что жить не буду. Спокойно и даже с подчеркнутой непринужденностью, подробнейшим образом расспрашиваю про быт, интересуюсь удобствами на районе. Однажды я даже уточнил, есть ли поблизости шахматный клуб.

Я выглядывал вниз с чужеродных балконов и лоджий, придирчиво осматривал отклеивающиеся плинтусы, покосившиеся дверцы бестолковых шкафов, любовался бессмысленным наполнением удушливых комнат цвета чайной накипи на кружках, стеклянными и журнальными столиками, двойными тюлевыми занавесками, сиротскими кухонными стульчиками с липкими сиденьями из кожзама. Забавлялся, воображая себя на пару-тройку минут обитателем этого пространства, но стоило продлить ощущение, как меня охватывала тревога. Покидая очередное такое вместилище тоски, я уверяю, что «скорей всего…» и «в ближайшее время…», но на этом все и заканчивается. Пусть бы эта бесприютная одиссея продолжалась бесконечно — я не вижу разницы между ней и обладанием своего угла в таком городе, как Москва. Тут невозможно чувствовать себя дома, но зато открыты бесконечные пространства для воображения.

Первая мысль была такая: как же стремно умереть рэпером, вообще, в этом образе юродивого от жанра, но погрязшего в нем без остатка. Паша Техник существовал как тень условного Гуфа (или подставьте любое имя), на фоне которого выглядел свежо и отвязно, коверкая на свой манер этот надутый пафосом ходульный стиль. Поэтому он так блистательно хорош в батле против артиста Брола, настолько простодушного и квадратного, с отпечатком такого торжественного идиотизма, что отлично олицетворявшего рэп как идеал. Отдельно стоящий Паша Техник вызывал только смесь недоумения и жалости, то ли самоотверженно подыгрывая аплодировавшим его выходкам кретинам, то ли просто уже будучи закрученным в гибельную воронку. Слушать его беспримесно было невозможно. Не будете же вы ради удовольствия потреблять антибиотики? Однако я встречал на своем пути людей, которые это делали — был и остается такой особый слой изнуренной многослойной иронией интернет-шушеры, которые любили цитировать глумливую помойную дичь про «обоссал свои топсайдеры». Паша Техник на них работал — они его и погубили своей отстраненной, ничего не обещающей ленивой симпатией, своими все возрастающими аппетитами к контенту с упадочными перфомансами, частью которого была жизнь, а теперь стала и смерть в принципе не бездарного человека.

сегодняшний эфир предлагается считать продолжением вчерашнего не в полной мере реализовавшегося моего выступления об Эрнсте Юнгере — все-таки в этом году 130 лет, и надо бы воздать и обсудить в свое удовольствие. Получаю возмущенные отклики на мой текст про Пашу Техника, готов пояснить, если понадобится, а кроме того, и в качестве основного компонента, предусматривающего нажатие на кнопку с долларом — поворот головы к чату.

сегодня в 20-00
https://youtube.com/live/s96e1Vd9yB4?feature=share

задать вопрос можно тут
или по кнопке с долларом в тг-канале

ближайшие концерты макулатуры:
https://band.link/makulaturachonyatsky