Продолжаю восстанавливать биографию двоюродного прадеда, который служил в НКВД и был участником Большого террора в Иркутской области. Занятие это малоприятное, но я искренне верю, что имена и судьбы исполнителей репрессий должны быть обнародованы, точно также как имена и судьбы их жертв. Эта история — лишнее тому подтверждение.
Игорь Яковлев
Как начальник тюрьмы НКВД после увольнения из органов в 1946-м подсидел реабилитированного начальника юрбюро железной дороги |…
Похоже, практика сталинского СССР мало чем отличалась от путинской России – как высокопоставленные фсбшники сейчас переходят в топ-менеджмент госкорпораций, так и чекисты тогда переходили.
Попытался разобраться, как после окончания Большого террора был устроен пересмотр решений троек с точки зрения, с позволения сказать, правовой базы. Не нашел в интернете никаких публикаций на эту тему, поэтому собрал у себя на сайте тексты нормативных актов 1938-1940 гг. и пересказал их своими словами.
Вот краткий пересказ (на сайте есть и более подробный):
▪️В декабре 1938 года совместная директива наркома внутренних дел и прокурора СССР предоставила начальникам региональных НКВД право самостоятельно выносить постановления об отмене решений троек и прекращении дел.
▪️В феврале 1939 года в развитие этой директивы порядок рассмотрения жалоб осужденных был детально регламентирован: жалобы было предписано «детально» рассматриваться в 20-дневный срок, при необходимости проводить дополнительные следственные действия. При освобождении с заключенными должен был беседовать начальник лагеря, а НКВД по месту жительства освобождаемых заводило среди них агентуру «для отслеживания настроений». Повторные жалобы осужденных рассматривались только при заявлении новых фактов.
▪️В октябре 1939 года в дополнение к праву отменять решения троек начальники УНКВД получили возможность ходатайствовать перед Особым совещанием при НКВД СССР (ОСО) о снижении сроков по делам, когда вынесенное тройкой решение не соответствовало тяжести совершенного преступления.
▪️В декабре 1939 года необходимость обращаться в ОСО по таким делам была отменена – начальники УНКВД получили право самостоятельно принимать решения о снижении сроков.
▪️В апреля 1940 года отмена решений троек и сокращение сроков по вынесенным тройками приговорам стала прерогативой ОСО – начальники УНКВД могли только ходатайствовать об этом, хотя право отказывать осужденным в пересмотре дел осталось за ними.
Вот краткий пересказ (на сайте есть и более подробный):
▪️В декабре 1938 года совместная директива наркома внутренних дел и прокурора СССР предоставила начальникам региональных НКВД право самостоятельно выносить постановления об отмене решений троек и прекращении дел.
▪️В феврале 1939 года в развитие этой директивы порядок рассмотрения жалоб осужденных был детально регламентирован: жалобы было предписано «детально» рассматриваться в 20-дневный срок, при необходимости проводить дополнительные следственные действия. При освобождении с заключенными должен был беседовать начальник лагеря, а НКВД по месту жительства освобождаемых заводило среди них агентуру «для отслеживания настроений». Повторные жалобы осужденных рассматривались только при заявлении новых фактов.
▪️В октябре 1939 года в дополнение к праву отменять решения троек начальники УНКВД получили возможность ходатайствовать перед Особым совещанием при НКВД СССР (ОСО) о снижении сроков по делам, когда вынесенное тройкой решение не соответствовало тяжести совершенного преступления.
▪️В декабре 1939 года необходимость обращаться в ОСО по таким делам была отменена – начальники УНКВД получили право самостоятельно принимать решения о снижении сроков.
▪️В апреля 1940 года отмена решений троек и сокращение сроков по вынесенным тройками приговорам стала прерогативой ОСО – начальники УНКВД могли только ходатайствовать об этом, хотя право отказывать осужденным в пересмотре дел осталось за ними.
Игорь Яковлев
Как был организован пересмотр решений троек НКВД по жалобам осужденных (правовая база 1938-1940 гг.) | Игорь Яковлев
После окончания Большого террора осенью 1938 года новый нарком внутренних дел Лаврентий Берия вместе с прокурорами СССР Андреем Вышинским и Михаилом Панкратьевым (с мая 1939 года) издали ряд директив и приказов, которые регулировали пересмотр решений троек…
Вот уже несколько дней залипаю на сайте «Хроники Приангарья». Это электронная библиотека краеведческих документов по Иркутской области, где есть в том числе оцифрованные подшивки всех газет, выходивших в регионе с начала XX века. По газетам можно искать — не так удобно, конечно, как на Яндекс-Архиве, но при желании все, что нужно, можно найти.
Мой главный интерес – публикации о деятельности иркутского НКВД, где служил мой родственник Иосиф Береза. О найденном я в ближайшее время буду здесь много писать – готовьтесь.
А пока хочу рассказать о другой находке, которая, правда, тоже связана с моим чекистом. В 1938 году Иосиф Береза был следователем по делу Лидии Федоровны Ескевич, супруги расстрелянного к тому времени заместителя председателя СНК Бурят-Монгольской АССР Африкана Даниловича Данилова.
И Африкан, и Лидия стали жертвами борьбы с «панмонголизмом», когда-то считавшимся «прогрессивным течением угнетенных народов», а с началом Большого террора ставшим «течением буржуазных националистов на службе у японских агрессоров».
В свое время я пытался восстановить судьбу Африкана Данилова – получил его личное дело из партийных фондов архива Бурятии и написал биографию для сайта «Открытый список». Как мне показалось, это был очень симпатичный человек. В автобиографии середины 1920-х он писал, что попал в руководство молодой бурятской республики «случайно» и считал свое использование на этой работе «нецелесообразным». Просил отпустить его заниматься архивными делами или учительствовать, к чему больше лежала его душа.
Вероятно, лидер советской Бурятии Михей Ербанов не хотел расставаться со скромным интеллектуалом Даниловым. Далеко не самый яркий и способный из бурят-большевиков, Ербанов выиграл конкуренцию в борьбе за власть, опираясь на «клан» иркутских бурят, к которому принадлежал и Данилов.
В 1937 году Сталин избавился от Ербанова и всех его соратников. Реабилитированы они были только после XX съезда – в 1956. В 1967-м в газете «Знамя Ленина» (печатный орган Усть-Ордынского окружкома КПСС) в рубрике к 50-летию Октября была опубликована заметка о фотографии, на которой Данилов и Ербанов были запечатлены вместе с легендой красной кавалерии Семеном Буденным.
Автор заметки «История одной фотографии» А. Майоров собирал снимки бурят-большевиков, «погибших в годы Гражданской войны и после» (обратим внимание на этот эвфемизм). Снимок с Буденным «взволновал» Майорова, потому что он сам был свидетелем приезда маршала в Верхнеудинск в 1929 году.
В тексте автор подробно описывает прием, который легенде оказали местные руководители. В конце 1950-х Майоров познакомился с Буденным в санатории в Карловых Варах, и тот вспоминал и ту поездку, и Михея Ербанова, с которым они оба заседали в президиуме Верховного Совета СССР.
Единственное, о чем автор не пишет, — это о дальнейшей печальной судьбе Ербанова и Данилова. Интересно, что несмотря на то, что на фотографии были запечатлены «враги народа» и «шпионы», снимок хранился в Госархиве кинофотодокументов в подмосковном Красногорске, где Майоров его и нашел. А я нашел эту фотографию через Госкаталог.РФ в фондах Краеведческого музея Аларского района Иркутской области.
Мой главный интерес – публикации о деятельности иркутского НКВД, где служил мой родственник Иосиф Береза. О найденном я в ближайшее время буду здесь много писать – готовьтесь.
А пока хочу рассказать о другой находке, которая, правда, тоже связана с моим чекистом. В 1938 году Иосиф Береза был следователем по делу Лидии Федоровны Ескевич, супруги расстрелянного к тому времени заместителя председателя СНК Бурят-Монгольской АССР Африкана Даниловича Данилова.
И Африкан, и Лидия стали жертвами борьбы с «панмонголизмом», когда-то считавшимся «прогрессивным течением угнетенных народов», а с началом Большого террора ставшим «течением буржуазных националистов на службе у японских агрессоров».
В свое время я пытался восстановить судьбу Африкана Данилова – получил его личное дело из партийных фондов архива Бурятии и написал биографию для сайта «Открытый список». Как мне показалось, это был очень симпатичный человек. В автобиографии середины 1920-х он писал, что попал в руководство молодой бурятской республики «случайно» и считал свое использование на этой работе «нецелесообразным». Просил отпустить его заниматься архивными делами или учительствовать, к чему больше лежала его душа.
Вероятно, лидер советской Бурятии Михей Ербанов не хотел расставаться со скромным интеллектуалом Даниловым. Далеко не самый яркий и способный из бурят-большевиков, Ербанов выиграл конкуренцию в борьбе за власть, опираясь на «клан» иркутских бурят, к которому принадлежал и Данилов.
В 1937 году Сталин избавился от Ербанова и всех его соратников. Реабилитированы они были только после XX съезда – в 1956. В 1967-м в газете «Знамя Ленина» (печатный орган Усть-Ордынского окружкома КПСС) в рубрике к 50-летию Октября была опубликована заметка о фотографии, на которой Данилов и Ербанов были запечатлены вместе с легендой красной кавалерии Семеном Буденным.
Автор заметки «История одной фотографии» А. Майоров собирал снимки бурят-большевиков, «погибших в годы Гражданской войны и после» (обратим внимание на этот эвфемизм). Снимок с Буденным «взволновал» Майорова, потому что он сам был свидетелем приезда маршала в Верхнеудинск в 1929 году.
В тексте автор подробно описывает прием, который легенде оказали местные руководители. В конце 1950-х Майоров познакомился с Буденным в санатории в Карловых Варах, и тот вспоминал и ту поездку, и Михея Ербанова, с которым они оба заседали в президиуме Верховного Совета СССР.
Единственное, о чем автор не пишет, — это о дальнейшей печальной судьбе Ербанова и Данилова. Интересно, что несмотря на то, что на фотографии были запечатлены «враги народа» и «шпионы», снимок хранился в Госархиве кинофотодокументов в подмосковном Красногорске, где Майоров его и нашел. А я нашел эту фотографию через Госкаталог.РФ в фондах Краеведческого музея Аларского района Иркутской области.
«В вашем роду еще прибыло новомученников!» – написала мне на прошлой неделе ироничная монахиня Анастасия – архивариус и сотрудник музея подмосковного монастыря Троице-Одигитриевская Зосимова пустынь.
С матушкой Анастасией мы познакомились, когда я обнаружил в базе репрессированных «Мемориала» послушницу монастыря Екатерину Петровну Соловьеву – родственницу моей прабабушки. Отец Екатерины Петр Петрович Соловьев был настоятелем церкви при монастыре в конце XIX – начала XX века.
В 1931 году ОГПУ арестовала «антисоветскую группировку», которая включала в себя бывшего священника монастыря Михаила Виноградова (преемника о. Петра Соловьева) и пять бывших монахинь, в том числе Екатерину Соловьеву. Они якобы клеветали на колхозы. Здесь я подробно рассказывал эту абсурдную, но от того не менее дикую историю.
«Группировку» выслали в Казахстан. Монахини вернулись и после смерти Сталина даже ходатайствовали о восстановлении монастыря. А о. Михаил Виноградов через год умер в ссылке, и много позже был прославлен в Соборе новомученников и исповедников Церкви Русской.
О нем мне и написала матушка Анастасия. Она выяснила, что супругой о. Михаила была Мария Петровна Соловьева – сестра монахини Екатерины и дочь священника Петра Соловьева.
Я давно собирался приехать в Зосимову пустынь, но как-то все откладывал. Теперь, когда стало известно, что с монастырем меня связывают четверо родственников (среди которых святой!), откладывать поездку стало невозможно.
Символично, что мой приезд совпал с Днем крещения Руси. После службы мы обошли крестным ходом вокруг монастыря, и священник (тоже отец Михаил) освятил колодец на месте кельи основателя монастыря св. Зосимы. Кстати, в музее монастыря есть официальная бумага из музея Достоевского в Петербурге о том, что св. Зосима Верховский был одним из прототипов старца Зосимы в «Братьях Карамазовых».
На праздник в монастырь приехала моя дальняя родственница – правнучка о. Михаила Виноградова Софья. Если верить «Древу жизни», я прихожусь ей пятиюродным внучатым племянником!
Нас с Софией накормили обедом в монастырской трапезной. Было очень вкусно, просто и по-домашнему. Оказалось, что матушка Анастасия не только блестящий архивист, но и потрясающий сыровар: в монастыре есть небольшое подсобное хозяйство – корова и другая живность.
После обеда мы переместились в музей и пили чай с вкуснейшей панакотой, тоже приготовленной матушкой Анастасией. София не раз бывала в монастыре, поэтому мне досталась индивидуальная экскурсия по музею. Понимаю, что зачастил с превосходными степенями, но экспозиция и подборка архивных материалов здесь и правда выше всяких похвал. Большое спасибо за это руководителю музея матушке Варваре – она сфотографировала нас втроем, но сама в кадр, к сожалению, не попала.
Музей тем более восхищает, что монастырь был восстановлен совсем недавно – в 2010-е годы. В советское время здесь был пионерский лагерь московского метрополитена. В Троицком соборе располагался клуб, пионеры буквально играли со святыми мощами. Кстати, дневник кружка краеведов пионерлагеря стал ценными экспонатом музея монастыря. Его подарила музею бывшая пионервожатая, а ныне прихожанка.
Неудивительно, что люди приезжают в Зосимову пустынь и потом не теряют с ней связи. Здесь христианство, каким оно должно быть – человеколюбивым, доброжелательным, светлым. Я тоже обязательно еще вернусь сюда.
Фотографии в следующем посте.
С матушкой Анастасией мы познакомились, когда я обнаружил в базе репрессированных «Мемориала» послушницу монастыря Екатерину Петровну Соловьеву – родственницу моей прабабушки. Отец Екатерины Петр Петрович Соловьев был настоятелем церкви при монастыре в конце XIX – начала XX века.
В 1931 году ОГПУ арестовала «антисоветскую группировку», которая включала в себя бывшего священника монастыря Михаила Виноградова (преемника о. Петра Соловьева) и пять бывших монахинь, в том числе Екатерину Соловьеву. Они якобы клеветали на колхозы. Здесь я подробно рассказывал эту абсурдную, но от того не менее дикую историю.
«Группировку» выслали в Казахстан. Монахини вернулись и после смерти Сталина даже ходатайствовали о восстановлении монастыря. А о. Михаил Виноградов через год умер в ссылке, и много позже был прославлен в Соборе новомученников и исповедников Церкви Русской.
О нем мне и написала матушка Анастасия. Она выяснила, что супругой о. Михаила была Мария Петровна Соловьева – сестра монахини Екатерины и дочь священника Петра Соловьева.
Я давно собирался приехать в Зосимову пустынь, но как-то все откладывал. Теперь, когда стало известно, что с монастырем меня связывают четверо родственников (среди которых святой!), откладывать поездку стало невозможно.
Символично, что мой приезд совпал с Днем крещения Руси. После службы мы обошли крестным ходом вокруг монастыря, и священник (тоже отец Михаил) освятил колодец на месте кельи основателя монастыря св. Зосимы. Кстати, в музее монастыря есть официальная бумага из музея Достоевского в Петербурге о том, что св. Зосима Верховский был одним из прототипов старца Зосимы в «Братьях Карамазовых».
На праздник в монастырь приехала моя дальняя родственница – правнучка о. Михаила Виноградова Софья. Если верить «Древу жизни», я прихожусь ей пятиюродным внучатым племянником!
Нас с Софией накормили обедом в монастырской трапезной. Было очень вкусно, просто и по-домашнему. Оказалось, что матушка Анастасия не только блестящий архивист, но и потрясающий сыровар: в монастыре есть небольшое подсобное хозяйство – корова и другая живность.
После обеда мы переместились в музей и пили чай с вкуснейшей панакотой, тоже приготовленной матушкой Анастасией. София не раз бывала в монастыре, поэтому мне досталась индивидуальная экскурсия по музею. Понимаю, что зачастил с превосходными степенями, но экспозиция и подборка архивных материалов здесь и правда выше всяких похвал. Большое спасибо за это руководителю музея матушке Варваре – она сфотографировала нас втроем, но сама в кадр, к сожалению, не попала.
Музей тем более восхищает, что монастырь был восстановлен совсем недавно – в 2010-е годы. В советское время здесь был пионерский лагерь московского метрополитена. В Троицком соборе располагался клуб, пионеры буквально играли со святыми мощами. Кстати, дневник кружка краеведов пионерлагеря стал ценными экспонатом музея монастыря. Его подарила музею бывшая пионервожатая, а ныне прихожанка.
Неудивительно, что люди приезжают в Зосимову пустынь и потом не теряют с ней связи. Здесь христианство, каким оно должно быть – человеколюбивым, доброжелательным, светлым. Я тоже обязательно еще вернусь сюда.
Фотографии в следующем посте.
Фото к посту выше 👆
1 — впс и моя шестиюродная бабушка Софья Юрьевна.
2 — памятник св. Зосиме Верховскому у ворот монастыря.
3 — освящение колодца на месте кельи св. Зосимы.
4 — Зосимова пустынь - маленький монастырь, на фото все его здания: Троицкий собор, дом, где живут монахини, и колокольня.
5 — мемориальная доска на поклонном кресте увековечила память о. Петра Соловьева и о. Михаила Виноградова.
6 — матушка Анастасия показывает мне дневник кружка краеведов пионерлагеря, который в советское время располагался на месте монастыря.
7 — стенд в музее, посвященный о. Михаилу Виноградову. На фото внизу он с супругой Марией Соловьевой.
8 — едим панакоту с матушкой Анастасией и Софьей Юрьевной. За фото спасибо матушке Варваре.
1 — впс и моя шестиюродная бабушка Софья Юрьевна.
2 — памятник св. Зосиме Верховскому у ворот монастыря.
3 — освящение колодца на месте кельи св. Зосимы.
4 — Зосимова пустынь - маленький монастырь, на фото все его здания: Троицкий собор, дом, где живут монахини, и колокольня.
5 — мемориальная доска на поклонном кресте увековечила память о. Петра Соловьева и о. Михаила Виноградова.
6 — матушка Анастасия показывает мне дневник кружка краеведов пионерлагеря, который в советское время располагался на месте монастыря.
7 — стенд в музее, посвященный о. Михаилу Виноградову. На фото внизу он с супругой Марией Соловьевой.
8 — едим панакоту с матушкой Анастасией и Софьей Юрьевной. За фото спасибо матушке Варваре.