#ГероиZ

Уроженец Дагестана, младший сержант Иса Шахбанов знал, что родители не дадут ему свое благословение уйти добровольцем на СВО. Это судьбоносное для себя решение он принял сам, не спрашивая мать и отца, для чего даже уехал подписывать контракт в соседний регион: «Я должен встать за свою Родину».

На фронте Иса участвовал в боях при освобождении Бахмута и во время одной из задач получил тяжёлое ранение. В этом сюжете Иса рассказывает о том, как был ранен, и как с этого момента изменилась его жизнь.

@zvezdalive

Гостиный двор. Завтра...

Апрельская слышна разноголосица –
чижи, зарянки, лазоревки, горлицы
в пернатый собираются квартет,
Поют свое, про дом да пропитание,
А человек в режиме ожидания,
их слушая, становится поэт-
Ом – звук сакральный, трель ежесекундная,
и магистраль подптичья, многолюдная
шумит, что по весне таежный лес,
Гудит, журчит, трубит, переливается,
А человек влюбляет и влюбляется –
сезонная заразная болезнь,
Теперь ее заметно обострение,
весна – весны минувшей повторение,
события все те же на слуху,
А человек – единственная разница,
он старше стал и ждет, когда прояснится
и прояснится что-то наверху –
На небе ли, на свете ли... Ждет повода,
на том конце невидимого провода
надтреснутого голоса ко сну,
И он звучит набатно и неистово,
А человек – единственная истина –
под этот голос празднует весну...
 

Ну налетели!

Время садится за парту, циклюет дом,
Грифелем тонким выводит наружный контур,
Замесь мгновений вливает в сухой бетон,
Будто рисует давинчевскую Джоконду,
Стрелкой минутной взбивая на дне гуашь,
Подпол закрашен, заполнен забытым прошлым,
Только наостро заточенный карандаш
Чертит углы, самодеятельный художник,
Стены и крышу, бревенчатое жилье,
Доски – секунды, уложенные рядами,
Время выстраивает временное свое –
Каждый нащельник и каждый неровный камень,
Узкие окна, мансарду и мезонин,
Жидким раствором скрепляет сезоны-брусья,
Время – любить, но с любовью повременим,
Строим покамест дом, нареченный Русью.

Зажмуришься – схоронишь всю тоску-
зазубрину, цепляющую душу,
Она прозрачный шелковый лоскут,
Пришитый к телу строчками наружу,
Но издали невидимыми столь,
Что человек – единственно фартовый,
И тянется единственности вдоль
Святое Воскресение Христово –
Заутреня, пасхальные часы,
Воскресная большая литургия,
Зажмуришься – и вот он, Божий сын,
Разжмуришься – мужицкая Россия,
Крепка она, как вера во Христа,
В победу над вражиной на подходе,
Как пир после Великого поста,
Свет Благодатный, что всегодно сходит
На землю, распечатывая край,
Едва воскресший к югу на границе,
Живи и – только после – умирай,
Когда я брошу о тебе молиться...

И скажет Бог, что любит вопреки
Всему дурному каждого на свете,
Земляне, землепашцы, земляки –
По сути, все родные божьи дети,
Капризные и злобные подчас,
Не всяк хорош, но всякий небезгрешен,
Растет, как ариадна-алыча
Среди донецких угольков-черешен
И издали отчаянно похож
На них в цвету, плоды – и те репризы,
Одну еще незрелую сорвешь –
Оставшиеся устремятся вниз, и
Расступится бездолье по весне,
Земля родит озимую пшеницу,
Распустится в жемчужном мир зерне,
И скажет Бог три слова о войне –
Войне, что “никогда не повторится”...

И встанет мир с ободранных колен
Живым ростком прямого лисохвоста,
Сердца потребованных перемен
Дождутся у апрельского блокпоста –
Седого аксакала деревень
Преславных прежде, нынче безымянных,
В них дольше века каждый божий день,
И мая ждут все, как небесной манны,
Поскольку май – особая пора,
Отмеченная не в месяцеслове –
В календаре гражданском цветом кра
сным, цветом ненапрасной русской крови,
Пролитой не единожды за век
На землю – прародительницу хлеба,
И он взрастет, как русский человек,
До самого заоблачного неба,
И этот небывалый урожай
Бог занесет в небесную тетрадку,
А после на прореху неспеша
Нашьет еще одну свою заплатку,
Вздохнет, и снова божье колесо
Раскрутит, как большую центрифугу,
И встанет мир на место, горизонт
Вложив весь в человеческую руку...

Тут всякое наречие родное,
Язык один, по-разному хоть скроен
для юга и для севера страны,
Понятен для Архангельска и Курска
Такой разноголосившийся русский,
особенно на говоре войны,

Колючем, но корнями кудреватом,
Солдат поймет такого же солдата,
тут каждый – превосходный невербал,
И болтовня не в воинскую кассу,
Не говори подолгу – действуй сразу,
не береги физический запал.

А после будут поводы для тостов,
И о былом естественно и просто
расскажешь ты за ужином родне –
Заокают, заакают, заплачут,
А ты от них один из трех
запрячешь
язык, который учат на войне.