Восновном нечеловеческие вариации на Державина. AI-поэзия Станислава Львовского
Уплывают все дела людей, Но что-то и остается, Между трубой и лирой
Машиной или человеком написаны эти строки? Ответ здесь не бинарный, а квантовый: оба утверждения и верны, и неверны. Это стихотворение, как и остальные в подборке — вариации на знаменитое «Река времен в своем стремленьи...» Державина, сгенерированные нейросетями. Но есть нюанс: поэт Станислав Львовский предварительно обучил их на корпусе собственных текстов, так что это не столько полёт по коллективному бессознательному, сколько погружение в мышление автора через машинные алгоритмы.
Как пишет коллега Львовского поэт Никита Сунгатов, вместе с которым они организуют воркшоп об AI-поэзии в Школе экспериментального письма, «при чтении этих стихов может прийти ассоциация со “смертью автора”; но автор здесь не “умирает”, по моде более чем полувековой давности, а — подобно тем, кто населяет стихи Львовского, фиксируется в момент становления собственным призраком».
Восновном нечеловеческие вариации на Державина. AI-поэзия Станислава Львовского
Уплывают все дела людей, Но что-то и остается, Между трубой и лирой
Машиной или человеком написаны эти строки? Ответ здесь не бинарный, а квантовый: оба утверждения и верны, и неверны. Это стихотворение, как и остальные в подборке — вариации на знаменитое «Река времен в своем стремленьи...» Державина, сгенерированные нейросетями. Но есть нюанс: поэт Станислав Львовский предварительно обучил их на корпусе собственных текстов, так что это не столько полёт по коллективному бессознательному, сколько погружение в мышление автора через машинные алгоритмы.
Как пишет коллега Львовского поэт Никита Сунгатов, вместе с которым они организуют воркшоп об AI-поэзии в Школе экспериментального письма, «при чтении этих стихов может прийти ассоциация со “смертью автора”; но автор здесь не “умирает”, по моде более чем полувековой давности, а — подобно тем, кто населяет стихи Львовского, фиксируется в момент становления собственным призраком».
Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. He adds: "Telegram has become my primary news source." Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried.
from us
