«Грязная работа» в театре Российской армии.

Тихон, с днём рождения!

На круглом столе Российского исторического общества в очередной раз услышал обвинения современной окопной прозы (да и поэзии, в общем-то), написанной парнями буквально с линии боевого соприкосновения, в низкой художественной ценности.

Само обвинение строится на вырванных из контекста истории литературы отдельных фактов с упоминанием «Войны и мира» Льва Толстого и возникновения такого литературного направления, как «лейтенантская проза». Дескать, лучшее о войне писалось не во время, а после.

Как правило, подобные обвинения сводятся к тому, что не стоит обращать особого внимания на то, что сейчас пишут. Это пустое, а пустое продвигать к читателю не имеет смысла. Сдадим в архив и забудем. Глядишь, лет через пятьдесят народится новый Лев Николаевич, который сформулирует сегодняшнее время для читателя, тогда и поговорим.

Сам я из тех, кто теряется перед лицом глупости. Она обескураживает. Трудно с ходу подобрать слова, чтобы урезонить её. Поэтому моё высказывание на круглом столе прозвучало сумбурно, малопонятно. Попробую выразить его в письме.

Для начала скажу, что термин «художественная ценность» связан, скорее, с рождением новых смыслов, чем с грамматикой и орфографией. Мы же зачастую увлекаемся подменой. Автор сделал ошибку в слове, или не выделил какой-либо речевой оборот запятыми, и мы тут же отказываем его тексту в значимости. Понятно, что живём в мире мёртвых редакторов и корректоров. Автору приходится быть и тем, и другим, а заодно ещё и выйти на боевое, чтобы с оружием в руках защитить тех, кто в столичных кабинетах рассуждает о художественной ценности им написанного. Понятно, и всё же... как-то не очень понятно.

У нынешней эпохи сногсшибательный темпоритм. Путь – от события к автору, а затем от автора к читателю – можно пройти в одно мгновение. Подобная скорость не снилась родоначальникам лейтенантской прозы и уж тем более Льву Николаевичу. Но вместо того, чтобы уловить скоростной режим эпохи, мы всеми силами пытаемся притормозить рождение новой литературы, ссылаясь на пресловутую художественную ценность и усталость от войны.

Библиотеки (от центральных государственных до университетских и школьных), не закупают окопную прозу, да и в целом всю современную военную литературу. Книжные магазины убирают её на самые дальние полки, чтобы не дай бог покупатель увидел. В кичащихся своей элитарностью толстых журналах, которые, в общем-то, призваны заниматься фиксацией новых литературных тенденций, не публикуют рецензии на окопную прозу. О публикациях самой окопной прозы уже не говорю. Так же, вы не найдете упоминания о ней в обзорах книжных новинок, которые традиционно пишут главные редактора этих журналов. (Далее...)

(Начало...)
Чтобы не быть обвинёнными общественностью в бездушии, а заодно для того, чтобы нарисовать галочку в отчётах, вышеупомянутые организации проводят «года лейтенантской прозы», устраивают патриотические мероприятия, которые больше смешны (карикатурны), чем духоподъёмны, делают проекты об изучении текстов, написанных в период Великой Отечественной. Словом, занимаются тем, что ещё недавно называлось ими же «победобесием», когда искались аргументы для отказа почтить память предков и напомнить читателям о былых подвигах русского народа. Нашли компромисс.

При всём при этом в литературном сообществе, как музыкальная фраза на заезженной пластинке, звучит одно то же: «Мы устали от войны!»

Простите, но устать от войны может мобилизованный, три года сидящий на передке и видящий своими глазами смерть боевых товарищей. Устать от войны может медик, дни и ночи вытаскивающий с того света подраненных парней. Волонтёр-гуманитарщик, натыкающийся на безразличие тыла и мотающийся на фронт с тем, что с невероятным трудом добывается, чтобы хоть как-то помочь фронту. Военные корреспонденты, пишущие под пулями о продвижениях армии. Все остальные могут устать лишь от рассматривания в лупу своих собственных детских травм, «хоботка муравьеда» и бриллиантов на чужих ягодицах, которое по мнению отдельной части литературного сообщества, конечно же, представляет исключительную художественную ценность.

Давление литсообщества настолько велико, что сами парни уже говорят о низкой художественной ценности того, что они пишут. Перестают верить в необходимость своих текстов. Фундамент новой литературы разрушается на корню, а вместо него формируется литература «о кровавом путинском режиме».

В пабликах расходятся объявления о поиске текстов, в которых поднимаются проблемы современного общества в утрированном виде. Объявления подкреплены обещаниями: дайте нам чернухи, а мы вам дадим денег и славы. Полное сопровождение. От редактуры до издания и продвижения. Скорость неимоверная: объявление, текст, издание книги, и вот уже видишь, как закупленные книжные блогеры пишут о никому неизвестном авторе и его тексте, как о новом слове в литературе, а в подтверждение тому на коленке создаётся какая-нибудь копеечная литпремия имени авторитетного писателя из прошлого и вручается ему. Библиотеки, магазины, толстые журналы выстраиваются в очередь, чтобы поведать читателю о якобы современных тенденциях. Так это работает.

Именно таким образом искусственная литература наполняет головы читателей, тогда как настоящая, живая – литература действительности – остаётся вне поля зрения, скромно держась на обочине, продолжая сетовать на свою придуманную низкую художественную ценность.

С войной мы уже опоздали. Теперь опаздываем с литературой.

Артис прав. Новая литература об СВО, живая и настоящая, появляется прямо сейчас, на наших глазах. Ее пишут непосредственно участники событий, проживая написанное прямо здесь и сейчас, в тот самый момент, когда это происходит. Это будет огромный пласт художественно-документальной прозы. Сначала больше документальной, потом больше художественной. Но эти книги должны выходить и попадать к читателю.

А морща носик по поводу художественной ценности, кое-кто откровенно лукавит, на всю катушку используя вкусовщину как метод убеждения. Все там в порядке с художественной ценностью - уж точно не хуже, чем у сотого за год романа об угнетающих ногах отчима.

Парни, у кого есть силы, время, желание писать - пишите обязательно. Это нужно людям сейчас и будет еще нужнее потом.

Понятие "художественной ценности" было за эти три года совершенно разрушено. Но разрушено оно было не теми, кто пишет документальную окопную прозу - да, по необходимости однообразную, как русские летописи, но столь же насущную, как простой чёрный хлеб. И не теми, кто сочиняет "неумелые, но искренние" патриотические стихи прискорбного качества, просящиеся в "Уткоречь" Галковского.
Оно было разрушено теми, кто в эти годы отвернулся от своей страны и обесценил весь корпус написанного и ими самими, и их предшественниками из состава "неподцензурной" литературы, и их последователями, и все "новационные", "актуальные" течения, и все свои сообщества, и все свои премии. Всё это перестало иметь какое-либо значение.
Восстанавливать значение и смысл "художественной ценности", конечно, надо. Но нам придётся делать это самим, не дожидаясь возвращения тех, "кто бросил землю".

Игорь Владимирович Чиннов (1909, Тукумс, Курляндская губерния, Российская империя — 1996, Флорида, США)

* * *

Нейтронная бомба не тронет меня.
— Не тронь меня, бомба, — я тихо скажу. —
Мой Ангел стоит, от печали храня.
К тому же я занят: я рыбу ужу.

А впрочем, кончаются годы мои.
На дереве жизни последний листок
Трепещет над холодом темной струи.
Прощай, моя рыбка! Прощай, червячок!

Но мне говорят, что конец не конец,
И ждет меня встреча в небесной стране.
Там душу простят, поведут под венец,
И это, наверно, понравится мне.

Не надо бояться. Там вечность и рай.
Я смело вступлю на таинственный мост.
— О, ехать так ехать, — сказал попугай,
Когда его кошка — из клетки — за хвост.

Владимир КОРНИЛОВ (1928-2002)

ПЕРЕМЕНЫ
Считали, все дело в строе,
И переменили строй,
И стали беднее втрое
И злее, само собой.

Считали: все дело в цели,
И хоть изменили цель,
Она, как была доселе
За тридевять земель.

Считали все дело в средствах,
Когда же дошли до средств,
Прибавилось повсеместно
Мошенничества и зверств.

Меняли шило на мыло
И собственность на права,
А необходимо было
Себя поменять сперва.
1999

P.S. Анна Андреевна Ахматова, ценившая прямоту и бескомпромиссность Владимира Корнилова сказала о нем так: «Он берет все в лоб, обычно это худо, а ему удается»

...
Не каждый умеет петь,
Не каждому дано яблоком
Падать к чужим ногам.
...
Мне нравится, когда каменья брани
Летят в меня, как град рыгающей грозы...
...
Я люблю родину.
Я очень люблю родину!
...
Я всё такой же.
Сердцем я все такой же.
...
Спокойной ночи!
Всем вам спокойной ночи!
Отзвенела по траве сумерек зари коса…
Мне сегодня хочется очень
Из окошка луну…

"Исповедь хулигана" Сергей Есенин

- Знаешь, что я больше всего люблю в тебе? – спросила она.
- Верность! – выпалил, не задумываясь.
- Нет, верность ты сам в себе любишь. А мне нравится твоё чувство юмора.

Именно поэтому в последнее время так много и глупо шучу. Если бы во мне больше всего ум любили, я бы нещадно умничал. Жуть.

Тоже решила посмотреть статистику: какой пост в моём канале за этот год вызвал самый большой резонанс.

Вот этот. Ему ровно год. Только в Telegram больше 700.000 просмотров:

"Наша армия взяла Марьинку.

Институт философии РАН уволил Анатолия Черняева - за поддержку нашей армии.

Поэт Дмитрий Артис ушёл на фронт. Отслужил два контракта и вернулся живым. Написал книгу "Дневник добровольца".

Главный литературный конкурс страны "Большая книга" назвал "Выбором поколения" книгу о половых приключениях лесбиянки.

Капитан Олег Пивоваров вызвал огонь на себя. Спас целую роту. Выжил. Но о нём не поставят спектакль и не снимут фильм.

Режиссёр Александр Борисов в Туле поставил спектакль "Смерти нет" об СВО. Но его выжили из профессии. Он ушёл добровольцем на фронт.

Рэпер Рич выпустил песню "Моя Родина", и о нем знают его подписчики в Телеграм.

Рэпер с носком получил 15 суток, и его знает вся воюющая страна.

Полину Агурееву за встречу с донецкими детьми называют "путинисткой", а Олесе Железняк за посещение бойцов в госпитале отказали в роли.

Их некому защитить.

Но это не беда. Главное, есть кому защитить Исинбаеву, Пугачеву, Киркорова и Лорак. Хотя бы за них мы можем не тревожиться. У них всё будет хорошо.

...Однажды, вопреки законам геометрии, эти две параллельные прямые пересекутся.

Результат этого пересечения и станет одним из главных итогов СВО".

P.S. Произошли ли в нашей культуре/на телевидении какие-то изменения? Почти никаких. Радует, что по данным последнего соцопроса больше половины жителей страны смотреть "голубые огоньки" принципиально не будут. Людей всё больше и больше раздражает этот пир во время чумы.

Просматриваю в сети истории, связанные с героизмом детей. Одна из них произошла в Брянской области. Десятилетний мальчик вывел двух девочек из-под огня диверсантов, после того, как машина, в которой они ехали, была обстреляна, а водитель погиб. История, надеюсь, многим знакома. Мальчика наградили медалью «За отвагу».

Читаю не только истории, но и комментарии к ним.

Так вот, под этой в дзене есть комментарий, в котором сокрушается о своей незавидной доле, видимо, непризнанный гений. Он говорит о несправедливости мира, о том, что не может больше читать про мальчика-героя, который в один день стал знаменитым, когда он вот уже три года пишет книги, публикуется в сети, но о нём никто не знает.

На мой профессиональный взгляд, лучшая поэтическая книга уходящего года.

Вы не сможете разобраться во всех нюансах современного литературного процесса, пока не признаете, что Ершова симпатичнее Караулова.

:)

Мы не думали.

Научите меня готовиться к Новому году. Столько лет живу и до сих пор не умею. Что нужно делать в первую очередь: салат оливье или селёдку под шубой?

Я не люблю шампанское. Но обожаю торт "Сказка". Можно ли на Новый год есть "Сказку" без шампанского?

Бенгальских огней и хлопушек не покупал. Не потому что огонь и хлопки пугают. Просто у меня есть кортик, подаренный мне в Челябинске. Его достаточно, чтобы хлопнуть и зажечь.

Всё-таки русский язык невероятно богат смыслами. Вот, к примеру, сейчас написал совершенно невинные вещи. Но любому злопыхателю не составит особого труда, чтобы вытащить из них иной обескураживающий своей кровожадностью смысл. Особенно из абзаца про кортик.

На передовой, под канонаду артиллерии и шум беспилотников, в холодных и сырых окопах наши отважные бойцы будут встречать Новый год.

Самых сильных и смелых с наступающим ❤️‍🔥

🖋 Я вижу

В чем смысл выступлений поэтов со стихами, посвященные современному подвигу русского солдата и трагедии этой войны? Если поэт читает стихи для аудитории людей гражданских, но неравнодушных, то это мобилизующая эмоциональная мистерия. Конечно, при условии наличия таланта, умения стихотворца Тогда энергия поэзии индуцирует в слушателях внутреннее электричество, настраивает на восприятие сакрального, примагничивает друг к другу, спаивает в единый народ. Поэзия как форма светской молитвы тут необходима. Если поэт читает свои произведения бойцам, это особое испытание для автора на отсутствие фальши и необязательности, плакатности, пошлости общих мест, на проживаемость и зримость образов собственной поэтики. И здесь поэт выступает послом мирной жизни, свидетельством того, что работа солдата выживать и побеждать не напрасна. Я доволен, что мои товарищи в прошедшем году много и ярко выступали, ездили по стране, многократно бывали в госпиталях, у бойцов в расположении, в цехах. Хорошо, что поддержка государства позволила это осуществить. Конечно, не обходится без обязательной взаимной ревности у коллег, но это уже профдеформация, от которой не так просто избавиться. Забавны, конечно, споры на тему "кто более правильно любит Родину". Видимо, русский человек без ревности любви не знает. Но и это тоже признак страстности национального характера, скрывающейся за образом чудаковатого увальня. Но что меня всерьез вдохновляет, - то, что я не различаю в глазах соотечественников ненависти и злорадства. Есть лишь строгость от уверенности в справедливости и неизбежности своего каждодневного труда во имя Победы. Это дорогого стоит. Подобных взглядов у людей я не видел очень давно, может быть, даже никогда. Такие вот, итоги года.

Неделю назад начальник «Яузы» Павел Быстров сказал, что от тиража в четыре тысячи экземпляров осталось чуть больше трёхсот книг. Невероятная востребованность с учётом того, что шёл широким фронтом.

Помимо первого авторского тиража в пятьсот экземпляров, разошедшегося за пару-тройку дней, аудио и электронной книги, которые делало «Эксмо-АСТ», и небольших региональных журналов, «Дневник...» публиковался в известных толстяках «Традиции и авангард», «Москва» и «Огни Кузбаса» (порядок по очереди публикаций). А это бумажные издания, распространяющиеся через библиотечную систему, плюс сетевые площадки с большой посещаемостью, на которых они представлены - от собственных сайтов до «Читального зала» и «Журнального мира». Общее количество прочтений счёту не поддаётся.

Но самая ощутимая заслуга «Дневника...» в том, что он оказался в числе первого пула прозы по сво, который подтолкнул воюющих парней к тому, чтобы они начали записывать увиденное собственными глазами, а издатели публиковать написанное, в результате чего на литературном поле возник целый пласт «окопной прозы». Нынешним литературоведам ещё предстоит подробно изучить его, вписывая в общелитературный контекст. Если, конечно, нынешние литературоведы предпочтут остаться в литературе, а не сдохнуть в безвестности где-нибудь на задворках истории.

Низкий поклон всем, кто помогал. От издателя до читателя. От братьев и сестёр до учителя в школе и университетского доцента. От простого библиотекаря до умудренного чтением профессора. От недруга до недоброжелателя. От банального завистника до заграничного людоеда. Даже те, кто мешал, помогали. Помогали оставаться в форме, не сходить с намеченного пути, быть верным себе и своим высоким идеалам. Работаем дальше. Нас ждёт большая детская литература.