Недавно (когда точно — не знаю, все же не каждую неделю туда заглядываю) в Ленбаххаусе открылись залы с «новыми поступлениями». Особенно меня порадовали два зала. Ну знаете, когда не мозгом работы понимаешь, а сердцем, и все тело как будто подпрыгивает, и глаза расширяются, и хочется раствориться, а на самом деле ты и так уже растворен в этом новом видении, в этих материалах, фактурах, объектах.
Первый — зал Розы Барба. Барба тут работает с пленкой, раскачивает границы восприятия, поверяет материю движением, светом, самостью объекта. В целом, ничего сверхъестественного, но пленка… не могу спокойно на нее реагировать — вечно какой-то профдеформативный аффект случается.
Видео с проектором — это «Invisible act», 2010.
Красная пленка — «Off splintered time», 2021.
И слова — «Composition in field», 2022.
Первый — зал Розы Барба. Барба тут работает с пленкой, раскачивает границы восприятия, поверяет материю движением, светом, самостью объекта. В целом, ничего сверхъестественного, но пленка… не могу спокойно на нее реагировать — вечно какой-то профдеформативный аффект случается.
Видео с проектором — это «Invisible act», 2010.
Красная пленка — «Off splintered time», 2021.
И слова — «Composition in field», 2022.
Второй — зал Сенги Ненгуди. Сделанные из колгот фигуры описаны на музейном шильдике как сочетание скульптуры, перформанса и танца, мне же они напоминают — по пластике и схематичности — что-то среднее между ритуальными инструментами и рогами и черепами животных, вывешенными на стену какой-нибудь сюрреальной хижины. Очень понравилась работа с материалом. Мы вон в детстве колготы на веревочки для помидоров нарезали — может, это оттуда у меня такие ассоциации с деревней, землей.
Там где полукруг шины — «Inside/outside», 1977.
Вторая, графичная — «A.C.Q. III», 2016-2017.
Там где полукруг шины — «Inside/outside», 1977.
Вторая, графичная — «A.C.Q. III», 2016-2017.
Как мы выбираем фильм для просмотра.
Едем в Амстердам, идем в музей кино, выбираем покоцанную фоточку Хекмана за евро, ищем в гугле фильм по фотке, находим фильм, смотрим 👌🏻
У «Мишени» (Артур Пенн, 1985) удивительно низкие рейтинги, а мне понравилась эта шпионская клюква, самое то для конца рабочей недели. Как сказал бы Джо Триббиани: «А что? Хекман — хорошо, Диллон — хорошо».
Едем в Амстердам, идем в музей кино, выбираем покоцанную фоточку Хекмана за евро, ищем в гугле фильм по фотке, находим фильм, смотрим 👌🏻
У «Мишени» (Артур Пенн, 1985) удивительно низкие рейтинги, а мне понравилась эта шпионская клюква, самое то для конца рабочей недели. Как сказал бы Джо Триббиани: «А что? Хекман — хорошо, Диллон — хорошо».
Сегодня мы гуляли вокруг озера. Очередного баварского озера. И мне подумалось, что на фоне режиссерского пантеона одержимость Херцога хождением — это ведь его отличительная черта, часть авторского мира. Так и есть! Об этом говорят и фильмы Херцога, и сам Херцог, да, к тому же, все мы помним историю про его пеший поход из Мюнхена в Париж — чтобы Лотте Айснер исцелилась (помогло).
Штука в том, что на фоне типичного баварца эти херцоговские wandern, хождения на десятки километров, просто ради измерения Земли шагами — это ж норма. Никогда не думала, что буду собственную эмиграцию, новое место жизни осваивать, понимать и принимать через «Фицкарральдо». Хотя, что может быть естественней. Фицкарральдо и Людвиг II (баварский король-мечтатель) — почти один человек. Безумец в белом костюме и безумец в короне — оба мечтают об оперном театре, одному даже удается его построить (не в джунглях — в Байройте).
В общем, у вод Айбзее явился мне Херцог и молвил, чтобы шла себе дальше. Ходить — хорошо. Я и пошла.
Штука в том, что на фоне типичного баварца эти херцоговские wandern, хождения на десятки километров, просто ради измерения Земли шагами — это ж норма. Никогда не думала, что буду собственную эмиграцию, новое место жизни осваивать, понимать и принимать через «Фицкарральдо». Хотя, что может быть естественней. Фицкарральдо и Людвиг II (баварский король-мечтатель) — почти один человек. Безумец в белом костюме и безумец в короне — оба мечтают об оперном театре, одному даже удается его построить (не в джунглях — в Байройте).
В общем, у вод Айбзее явился мне Херцог и молвил, чтобы шла себе дальше. Ходить — хорошо. Я и пошла.
Случайно посмотрели очень хорошее деколониальное кино. Правда, там где фильм показывали — это был и не фильм вовсе, а часть экспозиции, видео-арт. И смотрели мы его с середины и до середины. И все же эти 25 минут были самым настоящим фильмом. Умным, нежным, включенным в более широкий киноконтекст.
Фильм Олэксия Радынського «Там, где заканчивается Россия» мы, как я уже упомянула, начали где-то с середины. На экранчике показались какие-то олени, снега, местные. За кадром мягкий женский голос зачитывал дневниковые записи:
…сегодня собрались смотреть натуру…. на этих землях живут эвенки, но их назвали тунгусами, а на этих — ненцы (из назвали самоедами)… они сопротивлялись тому, чтобы становиться частью российской империи, в официальной истории осталась запись — «добровольно присоединены»… освоение земель… мне не нравится, что выбор натуры сейчас тоже называется освоением…
Фильм Олэксия Радынського «Там, где заканчивается Россия» мы, как я уже упомянула, начали где-то с середины. На экранчике показались какие-то олени, снега, местные. За кадром мягкий женский голос зачитывал дневниковые записи:
…сегодня собрались смотреть натуру…. на этих землях живут эвенки, но их назвали тунгусами, а на этих — ненцы (из назвали самоедами)… они сопротивлялись тому, чтобы становиться частью российской империи, в официальной истории осталась запись — «добровольно присоединены»… освоение земель… мне не нравится, что выбор натуры сейчас тоже называется освоением…
Мы сразу почуяли тут маркеровское «Письмо из Сибири» (и смыслы схожи, и стиль, еще и действие разворачивается примерно там же), но очень уж этот мягкий женский голос говорил тонкие и точные вещи. Не может быть, чтобы это были реальные записи времен киноэкспедиции, то есть 1980-х.
Действительно, текст написал режиссер, но стилизовал его очень круто — были моменты, когда я просто растворялась в этом голосе и целиком погружалась в дневниковость происходящего. А вот изображение, «картинка» и вправду была того времени. Какие-то кадры были взяты из вышедших в 1980-е фильмов, но сама идея родилась из фрагментов, которые случайно отыскались в киностудии научно-популярных фильмов в Киеве и, кажется, никогда и не выходили на экраны. Эта их уникальность, затерянность и найденность и картинку тоже превращала в дневник. По степени интимности, по тому, что оказывается увиденным, хотя увиденным быть не должно.
Да, олени, лисички, мерзлота, леса, Байкал, небо. Этот украинский фильм 2024 года как будто не про здесь и не про сейчас. Он погружен в очень конкретные даты (с 1986-го по 1990-ый), в нем рассказывается про очень конкретные земли. Но эта взятая дистанция попадает в самую точку. С такой дистанции оказывается возможно думать о настоящем и будущем так, чтобы не перехватывало дыхание и земля не уходила из под ног. И когда оказываешься там, в конце 1980-х, перед самым развалом СССР, и мягкий голос вперемешку пересказывает историю прошлого и настоящего… нет ничего более очевидного: этот фильм про границы империи, про колонизаторов, про бесчеловечность — очень даже про сейчас.
Действительно, текст написал режиссер, но стилизовал его очень круто — были моменты, когда я просто растворялась в этом голосе и целиком погружалась в дневниковость происходящего. А вот изображение, «картинка» и вправду была того времени. Какие-то кадры были взяты из вышедших в 1980-е фильмов, но сама идея родилась из фрагментов, которые случайно отыскались в киностудии научно-популярных фильмов в Киеве и, кажется, никогда и не выходили на экраны. Эта их уникальность, затерянность и найденность и картинку тоже превращала в дневник. По степени интимности, по тому, что оказывается увиденным, хотя увиденным быть не должно.
Да, олени, лисички, мерзлота, леса, Байкал, небо. Этот украинский фильм 2024 года как будто не про здесь и не про сейчас. Он погружен в очень конкретные даты (с 1986-го по 1990-ый), в нем рассказывается про очень конкретные земли. Но эта взятая дистанция попадает в самую точку. С такой дистанции оказывается возможно думать о настоящем и будущем так, чтобы не перехватывало дыхание и земля не уходила из под ног. И когда оказываешься там, в конце 1980-х, перед самым развалом СССР, и мягкий голос вперемешку пересказывает историю прошлого и настоящего… нет ничего более очевидного: этот фильм про границы империи, про колонизаторов, про бесчеловечность — очень даже про сейчас.
Я вчера посмотрела «Техасскую резню бензопилой». В первый раз. Оставлю тут для истории.
Посмотрела короткий метр Жюстин Трие «Непослушная девочка, плохой мальчик» (2011). Стало интересно, после ее крутейшей «Анатомии падения», в итоге чуть не умерла со скуки.
Дело не в ней, дело во мне.
Что-то во мне надломилось после ассаясовского фильма про пандемию «Вне времени» (там очень много говорили про amazon, искусство и социальные связи), добил меня «Внебрачные связи» Деплешена (не знаю, зачем вообще я его смотрела). Я совсем перестала выносить фильмы про французские домашние вечеринки, все это вино, треп, очаровательные маленькие квартирки, заваленные книгами и хламом, секс на багетных крошках. При том, что и у Ассаяса, и у Деплешена все чинно-буржуазно. Зато у Трие — полный бедлам.
И ведь ребята у нее такие симпатичные. Но это мне, мне нужно немного отдохнуть от французов на средних планах, которые пытаются о чем-то договориться. Или не пытаются, но зачем-то продолжают говорить.
(эмм, ну этот кадр из фильма классный, это я, сижу смотрю фильм и не понимаю, что ж мне так все не нравится)
Дело не в ней, дело во мне.
Что-то во мне надломилось после ассаясовского фильма про пандемию «Вне времени» (там очень много говорили про amazon, искусство и социальные связи), добил меня «Внебрачные связи» Деплешена (не знаю, зачем вообще я его смотрела). Я совсем перестала выносить фильмы про французские домашние вечеринки, все это вино, треп, очаровательные маленькие квартирки, заваленные книгами и хламом, секс на багетных крошках. При том, что и у Ассаяса, и у Деплешена все чинно-буржуазно. Зато у Трие — полный бедлам.
И ведь ребята у нее такие симпатичные. Но это мне, мне нужно немного отдохнуть от французов на средних планах, которые пытаются о чем-то договориться. Или не пытаются, но зачем-то продолжают говорить.
(эмм, ну этот кадр из фильма классный, это я, сижу смотрю фильм и не понимаю, что ж мне так все не нравится)
Посмотрели за выходные нового «Джокера» и «Мегалополис». Ой.
У «Джокера» отличная первая треть. Остальное — все хуже и хуже. Но начало, правда, классное!
«Мегалополис». После него захотелось посмотреть в глаза Копполе и понять, что там. А то, когда Шазелл по киноиндустрии в своем «Вавилоне» проходится, там понятно — любовь до гроба. А тут. Усталость? Тяжесть? Тоска? Желание развидеть, пережить заново? Грусть? Короче, кино произвело неизбывно гнетущее впечатление. Но количество вопросов, которое осталось после просмотра, меня удивительным образом устроило. Порылась, нашла реплику Эспозито про съемки:
“He takes his time. What we’re used to in this modern age is immediate answers and having to know the answer, and I don’t think Francis needs to know the answer. I think the question for him is sometimes more important”.
Подумала, что все ок. Да и вообще, хорошо, что посмотрела в кино, не думаю, что когда-нибудь захочу это пересматривать, а так, хоть масштаб был соблюден. Он там нужен.
У «Джокера» отличная первая треть. Остальное — все хуже и хуже. Но начало, правда, классное!
«Мегалополис». После него захотелось посмотреть в глаза Копполе и понять, что там. А то, когда Шазелл по киноиндустрии в своем «Вавилоне» проходится, там понятно — любовь до гроба. А тут. Усталость? Тяжесть? Тоска? Желание развидеть, пережить заново? Грусть? Короче, кино произвело неизбывно гнетущее впечатление. Но количество вопросов, которое осталось после просмотра, меня удивительным образом устроило. Порылась, нашла реплику Эспозито про съемки:
“He takes his time. What we’re used to in this modern age is immediate answers and having to know the answer, and I don’t think Francis needs to know the answer. I think the question for him is sometimes more important”.
Подумала, что все ок. Да и вообще, хорошо, что посмотрела в кино, не думаю, что когда-нибудь захочу это пересматривать, а так, хоть масштаб был соблюден. Он там нужен.