1056. Юдит Шалански «Каталог утраченных вещей»🇩🇪

Когда я училась в школе, я мечтала стать известной писательницей (у меня не хватило таланта и усидчивости на это дело, поэтому я стала книжным блогером) и примерно так и представляла себе свои опусы: очень одухотворённые, загадочные, полные всяких символов и метафор, чтобы все знали, какая я умная. «Каталог утраченных вещей» представляет собой примерно то, что я держала в школьные годы за образец своего будущего творчества.

Пару раз в разных беседах я описала эту книгу так: «Каталог утраченных вещей» очень похож на бабушкину салфеточку на телевизор — очень красиво, бабушка старалась, ей все очень нравится, но… зачем это все? И до сих пор считаю, что это сравнение очень ясно передает мои впечатления от книги. Она действительно красивая (одухотворённая и загадочная, с метафорами и символами, которые позволяют всем оценить интеллект писательницы), но я не совсем понимаю ради чего это все. Конечно, такой вопрос можно обратить ко многим книгам, но почему-то он у меня возник только при чтении этой. И что особенно удивительно для меня самой — книга ведь хорошая, придраться почти нереально, но ощущение вымученного интеллектуализма не покидало.

Что-то вроде «а разговоров-то было…» и дело не в том, что у меня были какие-то ожидания. Я даже аннотацию не читала — мне понравилось название, имя писательницы, которое обещало мне что-то потенциально немецкое, в конце концов я очень люблю книги Ad Marginem, но. И вот это «но» не даёт мне покоя. У меня осталось сильное, беспокойное ощущение, что мне не понравилось то, что должно было. Не понравился лобстер, например. Мне очень нравится лобстер, мне про него много говорили и когда я его попробовала, я поняла, почему столько разговоров. Я люблю лобстеров. Но тут лобстер не случился. Все эти разговоры про время, жизнь и смерть, тление, присутствие и отсутствие — они прекрасны и очень хороши, но что дальше?

И я отдаю себе отчёт в том, что это совершенно несправедливое требование, что дальше может ничего и быть и не обязано, но я почему-то его ждала. Как школьницей ждала, что буду великой писательницей, а стала книжным блогером. Или обидно стало, что кто-то написал мою умную многословную книжку вместо меня? В общем, это чтение было точно не о книге, а обо мне. Я в очередной раз убедилась, что кринж-марафон мне необходим, потому я в своих чертогах начинаю искать то не знаю что.

А так, да, салфеточка на телеке. Беленькая, кружевная.

Есть такие книжные каналы, с которыми меня связывают долгие отношения. Есть люди, ведущие эти каналы, которые для меня имеют особенное значение. Один из таких людей Валя, хозяйка канала Books in my hands @booksinmyhands. Мне кажется, я знаю Валю примерно всю жизнь, а ее канал для меня один из тех, за которыми я слежу очень внимательно, потому что ее мнение для меня особенно ценно, несмотря на то, что, как она сама говорит, ей, кажется, вообще все нравится:) Но это не так.

Ее отзывы для меня выглядят максимально убедительными, честными и объективными. Любое “не так” обосновано, любое “так” – тоже. Ни одного пустого слова. Почему я решила про нее рассказать сегодня? Именно сегодня? Во-первых, потому что, если вы еще не подписаны, то самое время подписаться – там и зарубежка, и русскоязычное, а наши отзывы на прочитанное, как мне кажется, вообще не пересекаются, то есть книги там другие. Во-вторых, Валя стала одним из тех людей, к кому я обратилась за деликатной помощью – помочь мне со знакомством с современной русской/русскоязычной литературой. Вы тут все знаете, что у меня с ней здесь не очень хорошо дела. Валя знает мой вкус, а книга прочитанная по ее рекомендации, здесь будет очень скоро. Спойлер: мне очень понравилось.

Я могу очень долго говорить о том, почему я хочу, чтобы вы знали о ней, если еще нет, но вместо этого просто предложу, если не подписаться прямо сразу (хотя это единственное по-настоящему верное решение), то полистать и почитать @booksinmyhands. Я знаю, что у вас и так списки длиною в жизнь, а то и длиннее, но хороший гид нужен всегда.

#плохогонесоветую@drinkread

1101. Егана Джаббарова "Руки женщин моей семьи были не для письма" 🇷🇺

Я намеренно обходила эту книгу стороной, потому что я не люблю тоскливое про горькую долю. Не потому что с этими книгами что-то не так, а просто потому, что я их не очень люблю и, пожалуй, подустала. Именно так – подустала, а не устала. Если бы не Валя @booksinmyhands. Я пришла в наш чатик и попросила каждую посоветовать мне хорошую русскоязычную книгу, которая потенциально мне могла бы понравиться, эта – как раз совет Вали. И спасибо ей за него.

Как мне кажется, сюжет здесь не имеет такого важного значения, как те проблемы, которые Егана Джаббарова в ней поднимает. И вроде бы уже так много сказано обо всем этом, но меня тронуло то, как книга написана: поэтичная, мелодичная, красивая, спокойная, которую приятно читать. Но, возвращаясь к темам и проблемам. Джаббарова рассказывает о традиции, которую я лично знаю очень плохо, если не сказать, что вообще не знаю – культура азербайджанской семьи, живущей в России. Как оказалось, культурная гибридизация, как и в моих любимых нигерийских книгах, здесь сыграла важнейшую роль: как сохранять себя, живя в стране с другой культурой, и при этом уметь адаптироваться. Поэтому помимо острого “женского вопроса” здесь еще и вопрос проживания в другой стране, в России.

И я начала думать вот о чем. Я из Челябинска, а в Челябинске живут (и считают это место своим домом многие поколения) люди разных этнических и религиозных групп. Они вообще везде живут, но в моем городе разнообразие мне всегда виделось каким-то органичным. Все между собой женятся, приглашают на праздники. По крайней мере так мне запомнилось. Со мной в школах и университете учились и Мараты, и Венеры, и Наили, и Марсели, и ни у кого никогда не было ощущения, что эти люди чужие. Боже мой, да моя девичья фамилия – Бозаджиева – и я вообще настолько пестрой крови, что у меня в свидетельстве о браке написано по папе – армянка. И всем было все равно. Шутки были, но смеялась над ними даже я. Но я прекрасно понимаю то, о чем говорится в книге, потому что, находясь в Москве, с нетерпимостью встречаюсь гораздо чаще. Было почти лично больно читать о жизни героини.

Но, наверное, две темы в романе все же имеют самый большой вес – принадлежность женщине ее тела и принадлежность женщины самой себе. В той традиции, о которой пишет Егана Джаббарова, женщина и ее тело себе не принадлежат – они принадлежат мужчинам. Мужчинам принадлежат не только женщины, семейные деньги и все остальное. Им принадлежит право иметь досуг, отдыхать, а руки женщин, как уже понятно из названия, не для письма. Главная героиня – филолог, ее руки пишут, но и они не принадлежат ей, они – принадлежат болезни.

Я знаю об автобиографической основе книги, но стараюсь об этом не думать, потому что художественная литература для меня всегда остается художественной, а доля правды и вымысла не имеет особенного значения. Как я часто говорю: я получила большое удовольствие от книги, от того, как она написана и от того, о чем она. Меня подкупило спокойствие повествования и отсутствие зашкаливающего надрыва, от чего все сказанное стало гораздо ближе и, наверное, страшнее.

​1120. Chimamanda Ngozi Adichie "Dream Count" 🇳🇬🇺🇸

Я резко перескочила от Half of a Yellow Sun к последнему роману Адичи, вышедшему в марте, и не заметить то, как изменилось ее письмо просто невозможно: меньше Нолливуда, меньше прямой сюжетности, сложнее структура, хотя в целом подход тот же: несколько рассказчиков, пересекающиеся события и ярко выраженный социально-исторический фон.

В романе четыре повествователя: писательница Чимака, ее подруга юрист Зикора, кузина Чимаки Омелогор, домработница Чимаки Кадиату. На дворе – ковид и первый локдаун. Чимака влюбчивая, отдающаяся своим страстям каждый раз с одинаковой силой, зависимая от мужской любви, но постоянно выбирающая то каких-то уродов, то иллюзорных мужчин, которых ей даже не суждено узнать. У всех остальных тоже все не проще, но в центре периферийных линий – Кадиату. Она работала в гостинице, где один очень высокопоставленный гость ее изнасиловал, а менеджер заставил ее обратиться в полицию, хотя сама Кадиату готова была все это просто забыть и жить дальше своей спокойной жизнью. Для нее все это было мерзко и отвратительно, но связываться с серьезными людьми ей, маленькой женщине из страны третьего мира, вообще не хотелось. Ей хотелось работать, смотреть любимые фильмы, а не трястись и рыдать.

Адичи снова на своем любимом коньке: женщины и их проблемы, женщины и их бессилие перед миром, несмотря на образование, достижения и новую страну, где, казалось бы, все должно быть не так, как дома. А попутно ковид – изоляция, страх, смерть, рассуждения о лжи правительств, сокрытии реальных цифр. Все это сейчас кажется таким далеким и несущественным. Или только мне, как российскому читателю, так кажется. Словно Адичи достала старый свитер из сундука и решила его освежить, встряхнуть и надеть: а он выглядит нелепо, немодно и вообще странно. Но я это списываю на мою читательскую географию, из которой спустя уже 5 лет ковидные времена кажутся чуть ли не золотым времечком.

И тем не менее. Самое главное в этом романе – люди. Хорошие и плохие, кругом несчастные, но стремящиеся к тому, чтобы обрести постоянно ускользающее счастье, как его постоянно ищет Чимака: то она уже напридумывала себе детей с сокурсником-корейцем, то выклянчивает признание в любви от человека, который не стоит даже минутного внимания. Словно травинка, тянущаяся к солнцу, она пытается разглядеть в буквально проходящих мимо мужчинах того самого. И Кадиату, которая в принципе уже была счастлива и даже изнасилование не могло лишить ее простого счастья. Сильная женщина из простого народа, готовая терпеливо проживать беды как неизбежное зло жизни.

Я, пожалуй, не стала бы записывать этот роман во что-то очень удачное. Возможно, отчасти из-за того, что боль утраты матери самой Адичи, которую она переживала, создавая этот роман, слишком громко звучит между строк. Я верю, что ее большой роман еще впереди. Или как минимум такой же удачный, как “Половина желтого солнца”.

#adichie@drinkread
#неходитедетивафрикугулять@drinkread

1059. Рейчел Кантор “Жизни сестер Б."

Если книгу можно было бы назвать свежей, не в смысле новой, а какой-то прохладно-ветристой, то “Жизнь сестер Б.” была для меня именно такой. Свежесть в ней разносится между повествовательной манерой, хронотопом, который постоянно дергается, словно гличует в восприятии, между эпистолярной формой – такой устаревшей, но такой свежей в этом исполнении.

Итак, семья Бронте. Да, те самые. У Патрика Бронте осталось шестеро детей после смерти жены – пять дочерей и сын. Средств у скромного викария мало, а детей, как видите, много. Всех дочерей он потихоньку отправил в школу для детей священнослужителей (именно эта школа, кстати, стала прототипом жуткого Ловуда в “Джейн Эйр”). Девочки болели, выносить суровый быт такой школы было непросто. Отец активно занимался сыном. А разве могло быть иначе?

Итак, эпистолярный роман про семью Бронте, но есть нюанс. Все идет строго по биографическому сценарию, но вдруг то тут, то там появляется то электронная почта, то смс, то телевизор, а потом резко исчезает. На всем этом не делается особенного акцента. Для чего? У меня два варианта, не исключающие друг друга. Первый: исключительно ради повествовательного эксперимента. Второй: чтобы приблизить к нам, отдаленные веками, истории жизней, сделать семью Бронте ближе, понятнее, яснее, увеличить градус эмпатии.

С другой стороны, как и любой эпистолярный роман, “Жизни сестер Б.” не самое развлекательное чтение и из-за того, что романы в письмах уже большая художественная редкость, а с другой читатель должен все время переключаться между голосами. А еще письма дают автору карт-бланш додумывать, чем Рейчел Кантор активно пользуется.

Для меня эта книга стала чудесным дополнением к предисловию из Jane Eyre от Clothbound classics от Penguin. Книга, думаю, пришлась бы по душе любителям творчества сестер Бронте, даже если авторские находки покажутся уж слишком радикальными и вычурными.

На ReadRate вышел небольшой (мог бы быть в бесконечно раз больше, а я себя постоянно била по рукам, чтобы не рассказывать и рассказывать) материал про африканскую литературу для тех, кто хочет начать знакомство, но не с 50-60-х годов. Все книги из моего списка переведены на русский язык (с английского, португальского, французского).

Если кому-то интересно увидеть африканский список книг на английском (в том числе переводы с португальского и французского), маякните, составлю. Я всегда говорю одно и то же: в Африке есть книги обо всем, только мы об этом часто не знаем:)

А пока что я лежу в сторону предстоящей книжной ярмарки в Лагосе 7-9 мая, с которой буду ждать новостей. Потом в июле будет лонг The Nigeria Prize for literature.

1124. Соледад Ромеро Мариньо, Хулио Антонио Бласко «Знаменитые ограбления»
@polyandria

Девять невероятных ограблений: банки, музеи, частные коллекции, поезда, самолеты… Для этих людей ничего не было невозможным: испить изысканные вина в хранилище банка? Вытащить картины? Ограбить City Bank, не выходя из офиса? Угнать самолет, не привлекая внимание пассажиров? Легко. Ну или не очень легко, но вполне возможно.

Девять историй, в которые очень сложно поверить. По многим из них сняты фильмы, о чем сообщается в книге, так что после некоторых историй можно еще посмотреть неплохое кино, основанное на реальных событиях. Несмотря на то, что книга позиционируется как увлекательное чтение для детей 10-14 лет, мне кажется, что полистать ее будет интересно каждому. Особенно будоражат истории, в которых грабителей так и не удалось найти.

Так что юным и не очень любителям тру-крайм здесь есть чем поживиться, а про великолепные иллюстрации я вообще молчу. Некоторые развороты я как всегда приложила в комментарии.

Вообще, если бы я не знала про некоторые ограбления до того, как открыла книгу, то сидела бы и удивлялась постоянно и находчивости, и смекалке, и невероятной смелости. А иногда и благородству тех, кто решил либо красть только у богатых, либо не беспокоить мирных людей, не подозревающих о происходящем.

#деткское@drinkread

​🇧🇮 БУРУНДИ 🇧🇮

Литература Бурунди развивалась в контексте устной традиции, где важную роль играли народные сказания, эпосы и пословицы. Письменная литература начала формироваться в колониальный период, в основном на французском языке, который до сих пор остаётся доминирующим языком письменного творчества. Также существует литература на кирунди — национальном языке, но она менее распространена и чаще ограничена учебной или религиозной тематикой. В послевоенный период (после гражданской войны 1990-х – начала 2000-х годов) литература Бурунди начала постепенно восстанавливаться, часто затрагивая темы конфликта, травмы и идентичности. Современные бурундийские писатели, такие как Рольф Онана Нтайе и Жан-Пьер Ндабандунгува, работают как в Бурунди, так и в диаспоре. Однако литературная сцена остаётся малочисленной и недостаточно поддерживаемой, что тормозит её развитие.

📚Что читала я?
Marie-Thérèse Toyi "Weep Not, Refugee"

#ВокругСвета@drinkread
Другие страны

1112. Anita Desai "Rosarita" 🇮🇳

Перед тем, как браться за эту книгу, совсем небольшую, всего 100 страниц, спросите себя: А чем занималась моя мама до того, как стала моей мамой? Или мамой моего старшего брата/сестры? До того, как вышла замуж? Чем она занималась? С кем дружила? Где бывала? Чем увлекалась? Если есть такая возможность, то обязательно спросите ее.

Rosarita как раз о том, как женщина может потерять частичку себя в замужестве, отдавая ее мужу и детям, дому и семейным обязанностям. (Конечно, мужчина тоже может, но это уже другая книга какая-то.) Развернутый отзыв можно почитать у нас в Не перевелись еще @read_original вот здесь.