В комментарии к De memoria et reminiscentia Альберт излагает свой «раздел психологии» (более подробно описанный им в сочинении De anima и, несомненно, выведенный из учений Аристотеля и Авиценны), в котором чувственные впечатления проходят различные стадии от sensus communis до memoria, подвергаясь постепенной дематериализации в ходе этого процесса. Проводимое Аристотелем различие между памятью и припоминанием он развивает, отделяя #память, которая, хотя и более духовна чем первичные способности, остаётся чувственной частью души, — от припоминания, которое относится к интеллектуальной её части, хотя и всё ещё хранит отпечатки телесных форм. Таким образом, процесс припоминания требует, чтобы вещи, которые нужно вспомнить, выходили за пределы следующих одна за другой способностей чувственной части души и достигали владений различающего интеллекта, где и совершается #припоминание /с.

Френсис Амелия Йейтс, «Искусство памяти» / Art of Memory, 1966

Picture: Katherine Linn Sage

Эволюция, пойди против
полового равенства,
красивой ошибки в расчетах сходства

Неестественный отбор

Выведи таких сыновей и дочерей, что будут артачиться друг перед другом

Нерасшифрованные криптонимы под луной

Дай им возможность реветь саксгорнами для ласковых призывов

Или в гомофоническую икоту транспонируй смех

Пусть они думают, что слезы это подснежники, или патока, или что угодно кроме людских недостатков молящих спинные позвонки

<...>

Пусть они столкнутся друг с другом из своих инкогнито в сейсмическом оргазме для дальнейшей дифференциации, чем наблюдают искажения самих себя, конвульсирующие в чужом эго /с.

Мина Лой, «Песни к Джоаннесу», песня XXIX / Love Songs, 1917

Picture: Jette Segnitz

Психоаналитическая #конференция «Внутренняя и внешняя реальность пациента. Клинический подход» прошла в минувшее воскресенье в Санкт-Петербурге. На конференции присутствовали, в основном, последователи теории объектных отношений, в числе которых — члены и кандидаты IPA и ОПП.

Доклада было два: «Судьба хорошего объекта в психоаналитической практике» и «Психоанализ и психическая реальность в реалиях современности». Таким образом, к обсуждению в связи с докладами были предложены две темы — то, что влияет на практику психоаналитика изнутри и то, что влияет на практику снаружи. К сожалению, я не осталась для подведения итогов после групповой супервизии и не имела возможности уточнить, отметили ли это остальные участни:цы.

Вопросы, касающиеся практики и техники, разворачивались в связи с термином «идеализация». Согласно концепции Мелани Кляйн, #идеализация, наряду со всемогуществом, является элементом двоичного расщепления, характерного для параноидно-шизоидной позиции (когда ребёнок не может воспринимать хорошей и плохой объект как одно целое). При работе со «сложными» случаями (в терминах теории объектных отношений это пограничный или психотический уровни функционирования) аналитики могут иметь дело с очень сильной идеализацией. Фиксация таких пациентов на параноидно-шизоидной позиции приводит к невозможности объединить взаимоисключающие свойства в фигуре аналитика: если он перестанет быть в воображении пациента хорошим, он рискует оказаться плохим, а значит угрожающим, разрушающим и т.д.

При хорошей динамике идеализация должна постепенно сменяться более реалистичным образом другого, это будет свидетельствовать об укреплении и возросшей устойчивости эго. Предлагая поле для реализации «бессознательной фантазии», аналитик даёт интерпретации, тем самым сообщая человеку нечто новое о его желании. Однако, при интенсивной идеализации интерпретации могут, с одной стороны, не действовать, так как угрожают целостности образа аналитика, с другой — быть опасными для слабого эго, неспособного интегрировать противоречивую информацию о самом себе.

Что мы можем сказать об этом с позиций структурного психоанализа? Идея о том, что #перенос в анализе связан с помещением в аналитика объекта-малое-а, объекта причины желания, это база общеизвестно.

Обращаясь к истории Сократа и Алкивиада, где Сократ, в ответ на любовную речь юноши выносит интерпретацию: «приглядись ко мне получше, милейший, чтобы от тебя не укрылось моё ничтожество, там где ты видишь нечто, я — ничто», Лакан сообщает, что объект-малое-а всегда скрывает за собой пустоту. Это отвечает его более ранней концептуализации желания через триаду потребность-требование-желание, где #желание является следствием означивания потребности (я уже писала об этом здесь).

По Лакану, у людей с психотической структурой перенос в привычном понимании не разворачивается, так как субъект имеет другие отношения с символическим. Например, согласно тексту эротомания переноса, такие субъекты формируют умерщвляющую любовь, в ней фигура аналитика может быть подобна преследующему Другому, который желает наслаждаться объектом, якобы имеющимся у самого анализанта. Такой акцент на положении объекта-малое-а позволяет нам разделить невротическую #любовь в переносе и «одержимость».

Вопросы, касающиеся этики и политики, были спровоцированы тревогой в связи с противоречивым положением аналитика в окружающем его пространстве.

Пространстве «вызовов современности» — таких вызовов, как дистанционный анализ, агрегаторы, социальные сети, #сообщество. Здесь мы можем ощутить #солидарность с коллегами: и мы замечаем, что молодые и предприимчивые аналитики постят рилсы сконцентрированы на развитии бренда, а приём в кабинете для многих становится лишь дополнением к #онлайн практике. В то же время, более опытные, зачастую, санкционированные организациями, #лаканисты ведут себя более аскетично и предпочитают кушетку, наличные и анонимность. А что предпочитаете вы, экраны или эклеры?

#yanushkovskayaed

Очная часть конференции «Языки психоанализа» прошла на прошлой неделе в Стамбуле. Организация была отличной — комфортный тайминг, брендированые печатные материалы, турецкий чай, живое обсуждение докладов и материалов супервизий.

Заявленная тема и выбор площадки задали тон для тем докладов, однако не все спикеры напрямую касались политики и вопроса границ, которые разделяют как самих психоаналитиков, так и терапевтов с пациентами.

Самым «политическим» стал доклад Музаффер Мустафа, в котором она много времени уделила рассказу о кампании по болгаризации турков 84-89годов. Как может сказаться на судьбе субъекта ситуация, когда ему необходимо отказаться от своего собственного имени? Идея Музаффер была в том, что, несмотря на болезненный опыт, у человека всегда есть возможность осуществить некий синтез идентичностей. В качестве исторической репрезентации этой идеи были выбраны берлинская стена и мостарский мост. Перформативно же это было продемонстрировано в докладе следующим образом: он был прочитан на турецком языке, а в его завершении звучала песня «пусть всегда будет солнце».

К жестам, помимо слов, обращались и другие докладчики. Например, Дина Дуплинская, размышляя о специфике переводческой деятельности в сфере психоанализа, продемонстрировала часть своего фильма, в котором попросила переводчиков рассказать о себе.

Искусство оказалось  важным и для аналитиков, которые опираются в своей работе на труды Биона. Нина Савченкова предложила взгляд на интерпретацию как на способность эстетического суждения. Вальдемиро Пелликано говорил о мифах и о способе их задействовать в ходе интерпретации.

Вцелом ярко звучала тема о силе различий— человека и машины, мужского и женского, запада и востока — её раскрыли Александр Непомнящий, Урбан Вестин, Савиль Курал, Андрей Куликов.

Конечно, специалисты не обошли вниманием и вопросы цензуры: Ян Федоров изящно обыграл феномен доноса, а Наталия Попова размышляла о стыде — о трудностях, которые он создаёт для практикующих аналитиков и, напротив, о его потенциале.

Хотелось бы отметить, что атмосфера на мероприятии была теплой, было приятно познакомиться со специалистами из разных стран и услышать, как они строят свою практику, у кого учатся, что для них такое психоанализ. Сегодня проходит онлайн-блок, поделиться впечатлениями о котором я пока не могу, так как смотреть буду в записи. Приглашаю к совместному просмотру и обсуждению всех интересующихся!

#yanushkovskayaed

Сегодня мы выставляем третью тему доклада онлайн-конференции «Мальчик. Мужчина. Отец», которая состоится 15-16 февраля 2025 года на платформе Zoom.

Елена Янушковская выступит с докладом «Влияние психологической травмы на мужскую сексуальность: от детских переживаний к культурным репрезентациям»

Аннотация к докладу:

Жак Превер формулирует в одном из своих стихотворений следующий парадокс: когда я родился, моей матери не было рядом / quand je suis né ma mère n’était pas là

В другом стихотворении Превера мальчик незаметно для матери сжигает своего отца: мир его праху, говорит ребёнок, он меня бил / paix à ses cendres dit l’enfant il me battait

В докладе я бы хотела рассказать о своём опыте работы с мальчиками, которые пережили болезненный опыт, что привело в дальнейшем к асексуальности, либо к обилию садистских фантазий и, одновременно, страху перед ними.

Также я бы хотела затронуть вопрос о травме, которую переживают мужчины сегодня в так называемом «западном мире». Они могут воспринимать как угрозу распространение политики идентичности и феминистской оптики, и оказываться неспособными чувствовать себя желающим, любить, сохранять энергию для творчества и работы.

Обе эти темы вероятно связаны, в терминах Жака Лакана, с последствиями нехватки отцовской функции. В указанных выше примерах Превер признаёт себя сыном отца-садиста и, избавляясь от него, оставляет мать для себя. Какие ещё стратегии мы можем обнаружить в реальных историях и произведениях искусства?

Елена Янушковская – психоаналитик, получила психологическое образование в РГПУ им. А.И.Герцена в 2014 году. Ведёт частную практику с 2018 года. С 2021 года работала с детьми и подростками в трудной жизненной ситуации во Владивостоке, Тбилиси и Санкт-Петербурге.

«Могут ли орудия хозяина разрушить хозяйский дом? С опорой на Иригарей и Лакана можно предположить, что орудия продуктивнее использовать для строительства»

Яна Маркова - Может ли подражание освобождать

В статье представлен обзор современной феминистской теории в свете ее отношения к вопросу об использовании данного: могут ли существующие модели женственности быть ресурсом для подрывного подражания в процессе эмансипации или они должны быть отвергнуты как идеологические конструкции. Эти стратегии возводятся к более широкой философской оппозиции между историзмом и имманентизмом (Мишель Фуко и поле cultural studies), с одной стороны, и теориями, ставящими на субъект и событие (А. Бадью и С. Жижек), — с другой. Автор анализирует траекторию развития первой стратегии в феминистской теории третьей волны в ее оппозиции к революционно настроенному радикальному феминизму второй волны и приходит к выводу о фундаментально меланхолической аффектации фукианского феминизма в духе Джудит Батлер. От пародийного повторения Батлер автор переходит к более позитивно окрашенному мимесису в теории полового различия Люси Иригарей и ее последователей — Рози
Брайдотти и Элизабет Грос, а затем критикует последних с точки зрения поздней Иригарей и ее концепта реального полового различия. В статье утверждается, что не является постструктуралистским философом множественности, и ее ранний концепт мимесиса должен пониматься в связке с поздними идеями о создании феминных идеалов, которые могли бы позволять реальному половому различию разворачиваться в культуре. В конечном счете вопрос об эмансипаторном использовании данного разрешается при помощи синтеза идей Иригарей с теорией сублимации Жака Лакана. Подражание понимается как способное возводить существующие объекты, практики и образы в ранг возвышенных и таким образом производить разрыв в данном, создавая новые означающие в искусстве, любви и политике.

https://www.logosjournal.ru/upload/iblock/3bc/dyttiovm5u6skfowskwjfcfpcbgdby8t.pdf

#Знак есть не­что такое, что показывается, то есть раскрыва­ется; однако это раскрытое (das Entborgene) таково, что отсылает в непоказанное, не-являющееся, #сокрытое <...>

Истинное в изначальном смысле несокрыто­го — это не какая-то голая ясность разъясне­ния и разъяснимости. Равным образом истин­ное — это не нечто неясное в смысле неразъяс­нимого и зашифрованного глубокомыслия. Истинное — не пошлость одного только вычис­ления и не клокочущий в себе самом закулис­ный смысл так называемого шоу.

Истинное — это несказанное, которое толь­ко в строго и сообразно сказанном остается тем несказанным, каково оно есть. Мыслить существенно — значит прислуши­ваться к этому несказанному в промысливании сказанного и таким образом входить в согла­сие с тем, что в несказанном безмолвствует нам навстречу.

Пока человеку вверено #слово как его главное достояние, он не может уйти и от несказанного /с.

Мартин Хайдеггер, «Гераклит» / Heraklit, 1979

Picture: Erol Akyavaş

Мне очень была нужна своя #история. Как будто были доказательства в правописании. Но что, если мой опыт был таким снегом, который не накапливается? Сваленные в кучу мгновения, которые не сводятся к размеру? <...>

Концепция внутренней картины — введение в заблуждение. Как и те, что на экране, она берёт внешнюю картину в качестве модели, но их использование не более похоже, чем статистические данные и тела. Цифры, как известно, могут развиваться без всякого учёта реальности, какой бы тонкой ни была ткань. Правда, недостающие куски можно вклеить, но если смотреть в глубину, то не отпугнёшь головокружения.

Стремление измерить глубину не нуждается в удерживании воды. Оставайся на берегу, надень больше свитеров, и пусть рёв прибоя поглотит твоё #желание кричать. <...>

/с.

Розмари Уолдроп, «Газон исключённого третьего» / Lawn of excluded middle, 1993

Picture: Kaoru Yamada

Что делает #образ искусством? Движение деталей туда-обратно по отношению к целому. Упражнение в этом приближении именуется вниманием.

Вниманием, то есть состоянием, когда мы оказываем той или иной зоне и детали активное предпочтение, ценим ее, смакуем, любуемся ею, ее ласкаем (вспомним Сезанна с его «элементарными впечатлениями», Витгенштейна, требующего, чтобы ему воспроизвели «эту вот синеву», микротональную музыку, и т. д.).

От интенциональности, о которой говорит #феноменология, внимание отличается тем, что оно представляет собой не ориентацию на объект, а напряженное тяготение к месту, с которым важно не совпасть, а «совместиться», сцепиться, вступить в контакт. Мы называем это «совмещение» удовольствием, потому что оно дает в определенной зоне доступ к единству <...>

Жан-Люк Нанси, «Сексуальные отношения?» / L "ill y a" du rapirt sexuel, 2001

Picture: Natalia Zanchevskaia