Все пляски вокруг ларьков-киосков-шаурмячных в Екатеринбурге объясняются просто – деньгами. Сторонники «свободы уличной торговли», которую исповедуют вполне себе гангстеры под названием «400-е», говорят, что сфера приносит миллиарды рублей.
И не врут. По приблизительным подсчетам, совокупный объем этого «мелкого» бизнеса превышает миллиард рублей. Вот только по свежим официальным данным от налоговиков, в бюджет Екатеринбурга от аренды мест под НТО попадает всего 123 млн рублей в год (или 0,19 % бюджета).
Откуда разница? От субаренды и множественной пересдачи мест и киосков. Один живой пример, следите за руками: приближенные к властям одного из районов Екатеринбурга упомянутые гангстеры «400-е» имеют десятки точек размещения, на которых стоят киоски. Выплачивая в бюджет по 5000 рублей в месяц, они тупо сдают точку в субаренду, получая с куска асфальта на улице до 70 000 – 80 000 рублей в месяц.
А, да, чуть не забыли. «Кривую» схему долгое время пестует часть депутатов Гордумы Екатеринбурга. Знает о ней и юрист по образованию, бизнес-омбудсмен Елена Артюх. Если с депутатами все более-менее ясно, то позиция Артюх ну вот совсем непонятна.
Все пляски вокруг ларьков-киосков-шаурмячных в Екатеринбурге объясняются просто – деньгами. Сторонники «свободы уличной торговли», которую исповедуют вполне себе гангстеры под названием «400-е», говорят, что сфера приносит миллиарды рублей.
И не врут. По приблизительным подсчетам, совокупный объем этого «мелкого» бизнеса превышает миллиард рублей. Вот только по свежим официальным данным от налоговиков, в бюджет Екатеринбурга от аренды мест под НТО попадает всего 123 млн рублей в год (или 0,19 % бюджета).
Откуда разница? От субаренды и множественной пересдачи мест и киосков. Один живой пример, следите за руками: приближенные к властям одного из районов Екатеринбурга упомянутые гангстеры «400-е» имеют десятки точек размещения, на которых стоят киоски. Выплачивая в бюджет по 5000 рублей в месяц, они тупо сдают точку в субаренду, получая с куска асфальта на улице до 70 000 – 80 000 рублей в месяц.
А, да, чуть не забыли. «Кривую» схему долгое время пестует часть депутатов Гордумы Екатеринбурга. Знает о ней и юрист по образованию, бизнес-омбудсмен Елена Артюх. Если с депутатами все более-менее ясно, то позиция Артюх ну вот совсем непонятна.
Russian President Vladimir Putin launched Russia's invasion of Ukraine in the early-morning hours of February 24, targeting several key cities with military strikes. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. For example, WhatsApp restricted the number of times a user could forward something, and developed automated systems that detect and flag objectionable content. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from us
