Значимая музыкальная премьера в Москве!
Чудесная музыка, сочиненная сто лет назад, практически неизвестная у нас. Очень мало кто ее слышал и помнит имя композитора.
Вальтер Браунфельс. «Птицы». Опера в двух действия. Либретто композитора по мотивам одноименной комедии Аристофана. Концертно-сценическая версия. Московский детский музыкальный театр имени Н. И. Сац. Автор идеи, перевода и режиссер – Георгий Саакян. Музыкальный руководитель и дирижер – Артём Макаров.
Вальтер Браунфельс (1882-1954) – немецкий композитор, делавший более чем успешную карьеру между первой и второй мировыми войнами.
Он родился во Франкфурте; получал музыкальное образование с детства. Его мать была музыкантом, отец – юристом, и сын некоторое время колебался между этими профессиями, видимо, под давлением отца.
Выбрал музыку.
В 1909 г. Браунфельс написал оперу «Принцесса Брамбилла», а в 1913 г. – начал работать над «Птицами» по комедии Аристофана (ок. 414 г. до н. э.) Закончить свое самое знаменитое сочинение композитору удалось только в 1919 г. – он был мобилизован и отправился на войну.
Премьера «Птиц» состоялась в Национальном театре Мюнхена 30 ноября 1920 г. За пультом стоял Бруно Вальтер. Впоследствии опера с успехом исполнялась в Вене, Берлине и Кёльне (под управлением Отто Клемперера).
Браунфельс стал одним из самых востребованных композиторов в Германии. На разных сценах шли его оперы «Дон Хиль Зеленые штаны» по Тирсо де Молине и «Галатея». Он давал концерты как пианист и в 1915 г. стал директором Кёльнского музыкального университета.
Однако все кончилось, когда в 1933 г. к власти пришли нацисты. Браунфельс был наполовину евреем. Композитор лишился государственных должностей и публичных исполнений. Годы Второй мировой войны он провел во внутренней эмиграции в маленьком городке Зюсенмюле.
После войны композитор вернулся к концертной деятельности и снова стал директором Кёльнского музыкального университета. Однако в музыке, как и в жизни общества, наступила другая эпоха. Музыка Браунфельса перестала вызывать интерес. До возрождения интереса к ней нужно было ждать конца ХХ века.
Опера «Птицы» продолжает традицию немецкого романтизма и шире – немецкой музыки вообще. В начале полу-концертного исполнения по экрану некоторое время плывут ноты звучащего текста – как будто затем, чтобы продемонстрировать публике, что она имеет дело с «нормальной» тональной музыкой. Родившейся как раз тогда, когда эта «нормальность» рушилась. При этом слышно и то, что композитор не отрешен от реальности, а пытается осознать и осмыслить происходящие в искусстве революционные процессы.
У Браунфельса прослеживается несомненное родство с Рихардом Вагнером, особенно поздним, Густавом Малером, Рихардом Штраусом. При этом музыкальная колористика «Птиц» невероятно своеобразна, изобретательна и как-то свежа. Птичий мир у него разнообразен и многоцветен. Иногда это очень близко музыкальному экспрессионизму. В то же время, когда слушаешь хор птиц в конце второго действия, погружаешься в мир красивейшего барокко. И буквально ощущаешь, как композитор наслаждается пребыванием в баховском мире, как боготворит эту традицию.
Словом, замечательно, что Детский музыкальный театр вернул музыку Браунфельса из небытия и предоставил нам возможность ее послушать.
Многие вокальные партии в опере весьма изысканны и непросты. Они требуют сильных глубоких голосов и при этом виртуозного владения ими. Партия Соловья для колоратурного сопрано сложна невероятно. Солистам театра еще предстоит освоить все тонкости этой музыки. Важно однако, что им удалось вместе с артистами хора, музыкантами оркестра передать особенную атмосферу, присущую этой опере. Так что их всех и прежде всего дирижера и музыкального руководителя Артема Макарова стоит поздравить.
Либретто «Птиц» Вальтер Браунфельс сочинил сам, существенно изменив сюжет древнегреческого комедиографа.
Окончание и фото в комментариях.
Чудесная музыка, сочиненная сто лет назад, практически неизвестная у нас. Очень мало кто ее слышал и помнит имя композитора.
Вальтер Браунфельс. «Птицы». Опера в двух действия. Либретто композитора по мотивам одноименной комедии Аристофана. Концертно-сценическая версия. Московский детский музыкальный театр имени Н. И. Сац. Автор идеи, перевода и режиссер – Георгий Саакян. Музыкальный руководитель и дирижер – Артём Макаров.
Вальтер Браунфельс (1882-1954) – немецкий композитор, делавший более чем успешную карьеру между первой и второй мировыми войнами.
Он родился во Франкфурте; получал музыкальное образование с детства. Его мать была музыкантом, отец – юристом, и сын некоторое время колебался между этими профессиями, видимо, под давлением отца.
Выбрал музыку.
В 1909 г. Браунфельс написал оперу «Принцесса Брамбилла», а в 1913 г. – начал работать над «Птицами» по комедии Аристофана (ок. 414 г. до н. э.) Закончить свое самое знаменитое сочинение композитору удалось только в 1919 г. – он был мобилизован и отправился на войну.
Премьера «Птиц» состоялась в Национальном театре Мюнхена 30 ноября 1920 г. За пультом стоял Бруно Вальтер. Впоследствии опера с успехом исполнялась в Вене, Берлине и Кёльне (под управлением Отто Клемперера).
Браунфельс стал одним из самых востребованных композиторов в Германии. На разных сценах шли его оперы «Дон Хиль Зеленые штаны» по Тирсо де Молине и «Галатея». Он давал концерты как пианист и в 1915 г. стал директором Кёльнского музыкального университета.
Однако все кончилось, когда в 1933 г. к власти пришли нацисты. Браунфельс был наполовину евреем. Композитор лишился государственных должностей и публичных исполнений. Годы Второй мировой войны он провел во внутренней эмиграции в маленьком городке Зюсенмюле.
После войны композитор вернулся к концертной деятельности и снова стал директором Кёльнского музыкального университета. Однако в музыке, как и в жизни общества, наступила другая эпоха. Музыка Браунфельса перестала вызывать интерес. До возрождения интереса к ней нужно было ждать конца ХХ века.
Опера «Птицы» продолжает традицию немецкого романтизма и шире – немецкой музыки вообще. В начале полу-концертного исполнения по экрану некоторое время плывут ноты звучащего текста – как будто затем, чтобы продемонстрировать публике, что она имеет дело с «нормальной» тональной музыкой. Родившейся как раз тогда, когда эта «нормальность» рушилась. При этом слышно и то, что композитор не отрешен от реальности, а пытается осознать и осмыслить происходящие в искусстве революционные процессы.
У Браунфельса прослеживается несомненное родство с Рихардом Вагнером, особенно поздним, Густавом Малером, Рихардом Штраусом. При этом музыкальная колористика «Птиц» невероятно своеобразна, изобретательна и как-то свежа. Птичий мир у него разнообразен и многоцветен. Иногда это очень близко музыкальному экспрессионизму. В то же время, когда слушаешь хор птиц в конце второго действия, погружаешься в мир красивейшего барокко. И буквально ощущаешь, как композитор наслаждается пребыванием в баховском мире, как боготворит эту традицию.
Словом, замечательно, что Детский музыкальный театр вернул музыку Браунфельса из небытия и предоставил нам возможность ее послушать.
Многие вокальные партии в опере весьма изысканны и непросты. Они требуют сильных глубоких голосов и при этом виртуозного владения ими. Партия Соловья для колоратурного сопрано сложна невероятно. Солистам театра еще предстоит освоить все тонкости этой музыки. Важно однако, что им удалось вместе с артистами хора, музыкантами оркестра передать особенную атмосферу, присущую этой опере. Так что их всех и прежде всего дирижера и музыкального руководителя Артема Макарова стоит поздравить.
Либретто «Птиц» Вальтер Браунфельс сочинил сам, существенно изменив сюжет древнегреческого комедиографа.
Окончание и фото в комментариях.
«Тауматафакатангихангакоауауотаматеатурипукакапикимаунгахоронукупокаифенуакитанатаху»… Вообще-то это новозеландский географический объект.
Однако так называется еще и новый спектакль, премьера которого прошла вчера в Пространстве «Внутри». Режиссер и автор – Алексей Френкель. Художник Юлия Ветрова. Хореограф – Рамуне Ходорайте. Композитор Арсений Синица. Художник по свету – Елена Перельман.
Три главных персонажа: князь Мышкин, Парфён Рогожин, Настасья Филипповна. И один – второго плана: Фёдор Михайлович. Так что понимаете сами…
В послепремьерных беседах выяснилось, что вроде бы создатели рассматривают произведение как этап. Есть намерение работать дальше. Пожалуй, он и воспринимается как эскиз: далеко не бессмысленный, наверное, имеющий потенциал развития, но во многом не додуманный.
Так случилось, что буквально за сутки до премьеры я обновляла в памяти «Huis clos» Сартра, знаменитую пьесу 1946 года, переводимую обычно как «За закрытыми дверями». Аналогия выскочила с первых секунд.
На сцене купе поезда. Рогожину постоянно подкидывают из окна нож. Он выбрасывается в окно и тут же появляется снова. Мы про такое читали (другая аналогия) и понимаем, что герой в аду. Поезд мчится «куда следует», ни героям, ни зрителям не известно однако куда именно. Остановок нет, выйти нельзя.
У Сартра в пьесе три персонажа после собственной смерти заперты в закрытой комнате и вынуждены общаться. И это ад.
Здесь – то же самое. Настасья Филипповна (Дарья Бондаренко), разумеется, тоже с ними, хоть ей и дано исчезать и появляться. И в общем неважно, физической смертью умерли герои пьесы, или метафизической. Они в аду, обусловленном тем, что в прошлом, настоящем своем бытии не проявили свободы воли или распорядились ею как-то не так, как следовало. Но это вообще легко сказать, конечно, если вспомнить их жизненные обстоятельства.
Кстати, любые, чьи угодно жизненные обстоятельства.
В этом, по-видимому, и состоит содержание странных метаний по замкнутой сцене трех героев Достоевского. Сартр вот утверждал, что «ад – это другие». Живешь свою трудную жизнь среди людей, ведет тебя куда-то, совершаешь ошибки… И все несут в себе свое. И тут – ад, и там – ад.
В спектакле Алексея Френкеля очевидно проводится идея, что Мышкин ли, Рогожин ли – почти что все едино. Повторение огромной части спектакля с поменявшимися местами артистами не показалось мне удачной идеей. Это было скучно, нового в себе не несло, смысла музыкальной репризы (как легкие повторы у Бутусова, например) не имело. К тому же Олег Тополянский (вообще-то Рогожин) оказывался в невыгодном положении, потому что его фактура резко противоречит образу Мышкина. Молодому Роману Фролкину было несколько проще, но и тут чувствовалась игра на сопротивлении. Можно себе представить, зачем вводилось такое несовпадение облика артистов и того что они играли, но, по-моему, не сработало.
Вот осталась идея, что герои, наряду с известными другими, откусывали по кусочкам от души бедной Настасьи Филипповны и ее не стало в конце концов.
Впрочем, и их тоже.
Артист (студент еще!) Роман Фролкин, игравший князя Мышкина очень убедительно и произведший на меня сильное впечатление, выучил название новозеландского вулкана, число букв и звуков в котором приближается к сотне. Олег Тополянский – тоже выучил. Это позволило эффектно назвать пьесу и блеснуть фишкой. Возможно, имелось в виду подчеркнуть болезнь героя через педантизм его памяти. Однако «ненормальность» Мышкина, кажется, совсем другого рода.
В общем, порадовали артисты. Местами нам было смешно – напридумывали много и очень театрально.
Порадовало, что у нас есть Пространство «Внутри», не боящееся дерзких замыслов, экспериментов, рисков. Обновившееся к этому сезону внешне, развивающееся, живое! Сохраняющее свое прекрасное и любимое зрителями, но снова и снова взрывающееся премьерами.
А спектаклю со странным названием я желаю развития.
Фото в комментариях.
Однако так называется еще и новый спектакль, премьера которого прошла вчера в Пространстве «Внутри». Режиссер и автор – Алексей Френкель. Художник Юлия Ветрова. Хореограф – Рамуне Ходорайте. Композитор Арсений Синица. Художник по свету – Елена Перельман.
Три главных персонажа: князь Мышкин, Парфён Рогожин, Настасья Филипповна. И один – второго плана: Фёдор Михайлович. Так что понимаете сами…
В послепремьерных беседах выяснилось, что вроде бы создатели рассматривают произведение как этап. Есть намерение работать дальше. Пожалуй, он и воспринимается как эскиз: далеко не бессмысленный, наверное, имеющий потенциал развития, но во многом не додуманный.
Так случилось, что буквально за сутки до премьеры я обновляла в памяти «Huis clos» Сартра, знаменитую пьесу 1946 года, переводимую обычно как «За закрытыми дверями». Аналогия выскочила с первых секунд.
На сцене купе поезда. Рогожину постоянно подкидывают из окна нож. Он выбрасывается в окно и тут же появляется снова. Мы про такое читали (другая аналогия) и понимаем, что герой в аду. Поезд мчится «куда следует», ни героям, ни зрителям не известно однако куда именно. Остановок нет, выйти нельзя.
У Сартра в пьесе три персонажа после собственной смерти заперты в закрытой комнате и вынуждены общаться. И это ад.
Здесь – то же самое. Настасья Филипповна (Дарья Бондаренко), разумеется, тоже с ними, хоть ей и дано исчезать и появляться. И в общем неважно, физической смертью умерли герои пьесы, или метафизической. Они в аду, обусловленном тем, что в прошлом, настоящем своем бытии не проявили свободы воли или распорядились ею как-то не так, как следовало. Но это вообще легко сказать, конечно, если вспомнить их жизненные обстоятельства.
Кстати, любые, чьи угодно жизненные обстоятельства.
В этом, по-видимому, и состоит содержание странных метаний по замкнутой сцене трех героев Достоевского. Сартр вот утверждал, что «ад – это другие». Живешь свою трудную жизнь среди людей, ведет тебя куда-то, совершаешь ошибки… И все несут в себе свое. И тут – ад, и там – ад.
В спектакле Алексея Френкеля очевидно проводится идея, что Мышкин ли, Рогожин ли – почти что все едино. Повторение огромной части спектакля с поменявшимися местами артистами не показалось мне удачной идеей. Это было скучно, нового в себе не несло, смысла музыкальной репризы (как легкие повторы у Бутусова, например) не имело. К тому же Олег Тополянский (вообще-то Рогожин) оказывался в невыгодном положении, потому что его фактура резко противоречит образу Мышкина. Молодому Роману Фролкину было несколько проще, но и тут чувствовалась игра на сопротивлении. Можно себе представить, зачем вводилось такое несовпадение облика артистов и того что они играли, но, по-моему, не сработало.
Вот осталась идея, что герои, наряду с известными другими, откусывали по кусочкам от души бедной Настасьи Филипповны и ее не стало в конце концов.
Впрочем, и их тоже.
Артист (студент еще!) Роман Фролкин, игравший князя Мышкина очень убедительно и произведший на меня сильное впечатление, выучил название новозеландского вулкана, число букв и звуков в котором приближается к сотне. Олег Тополянский – тоже выучил. Это позволило эффектно назвать пьесу и блеснуть фишкой. Возможно, имелось в виду подчеркнуть болезнь героя через педантизм его памяти. Однако «ненормальность» Мышкина, кажется, совсем другого рода.
В общем, порадовали артисты. Местами нам было смешно – напридумывали много и очень театрально.
Порадовало, что у нас есть Пространство «Внутри», не боящееся дерзких замыслов, экспериментов, рисков. Обновившееся к этому сезону внешне, развивающееся, живое! Сохраняющее свое прекрасное и любимое зрителями, но снова и снова взрывающееся премьерами.
А спектаклю со странным названием я желаю развития.
Фото в комментариях.
Наступает 7 октября. В Москве уже наступило.
Годовщина нападения на Израиль террористов ХАМАСа.
Страшная беда обрушилась на кибуцы юга Израиля, на участников музыкального фестиваля в Реиме. Хамасовцы расправлялись с людьми изуверски. Погибли более 1200 человек, в том числе дети. 253 человека были захвачены в заложники.
Маленькая страна пережила тяжелейший шок и страшное горе, всколыхнувшие тяжкую память.
С того дня Израиль ведет борьбу за свою жизнь, безопасность и будущее против террористов-головорезов. Огромная ее сложность в том, что убийцы трусливы и берегут собственные жизни, прячась в подземных бункерах под гражданскими учреждениями и жилыми домами.
Террористы нападают из-за угла на безоружных. Вчера, накануне годовщины они совершили теракт в Беер-Шеве: одна женщина погибла, десять человек получили огнестрельные и ножевые ранения.
К несчастью, кроме гибели и мучений множества людей, нападение ХАМАСа и развязанный им военный конфликт имеет еще одно тяжелое последствие – для всего мира. Эти страшные события вызвали взрыв открытого антисемитизма в правовых, как считается, государствах: в Европе, в Америке. Старый токсичный вирус снова поднялся на поверхность и распространился. Снова стало допустимо переносить собственные вины, угрызения, вытесненные проблемы, собственную несостоятельность на евреев.
Мерзость и позор.
В университетах и официальных учреждениях западных стран размахивают палестинскими флагами. К оценке военных действий Израиля государства, политические партии и международные организации применяют совсем не те стандарты, которые применили бы к другим странам или к самим себе.
При этом все – и граждане, и политические руководители – страшно боятся терактов на своей территории, осуществляемых теми самыми бандитами, с которыми борется Израиль. В Америке, в европейских странах накануне 7 октября мобилизовали полицейские силы.
Парадокс. Горестный и опасный для будущего всего человечества.
Я соболезную семьям жертв ХАМАСа и очень хочу, чтобы оставшиеся в живых заложники были освобождены.
Я желаю Израилю победы над террористами. Она нужна всем, кто хочет жить на Земле в мире и безопасности.
Фото в комментарии.
Годовщина нападения на Израиль террористов ХАМАСа.
Страшная беда обрушилась на кибуцы юга Израиля, на участников музыкального фестиваля в Реиме. Хамасовцы расправлялись с людьми изуверски. Погибли более 1200 человек, в том числе дети. 253 человека были захвачены в заложники.
Маленькая страна пережила тяжелейший шок и страшное горе, всколыхнувшие тяжкую память.
С того дня Израиль ведет борьбу за свою жизнь, безопасность и будущее против террористов-головорезов. Огромная ее сложность в том, что убийцы трусливы и берегут собственные жизни, прячась в подземных бункерах под гражданскими учреждениями и жилыми домами.
Террористы нападают из-за угла на безоружных. Вчера, накануне годовщины они совершили теракт в Беер-Шеве: одна женщина погибла, десять человек получили огнестрельные и ножевые ранения.
К несчастью, кроме гибели и мучений множества людей, нападение ХАМАСа и развязанный им военный конфликт имеет еще одно тяжелое последствие – для всего мира. Эти страшные события вызвали взрыв открытого антисемитизма в правовых, как считается, государствах: в Европе, в Америке. Старый токсичный вирус снова поднялся на поверхность и распространился. Снова стало допустимо переносить собственные вины, угрызения, вытесненные проблемы, собственную несостоятельность на евреев.
Мерзость и позор.
В университетах и официальных учреждениях западных стран размахивают палестинскими флагами. К оценке военных действий Израиля государства, политические партии и международные организации применяют совсем не те стандарты, которые применили бы к другим странам или к самим себе.
При этом все – и граждане, и политические руководители – страшно боятся терактов на своей территории, осуществляемых теми самыми бандитами, с которыми борется Израиль. В Америке, в европейских странах накануне 7 октября мобилизовали полицейские силы.
Парадокс. Горестный и опасный для будущего всего человечества.
Я соболезную семьям жертв ХАМАСа и очень хочу, чтобы оставшиеся в живых заложники были освобождены.
Я желаю Израилю победы над террористами. Она нужна всем, кто хочет жить на Земле в мире и безопасности.
Фото в комментарии.
Тюрьма, казарма, лазарет…
В галерее «Ковчег» (Трубниковский переулок, 22, стр.2) выставка «Казенный дом».
Маленькая галерея, маленькая выставка, но сильно берет за живое.
Представлены как очень известные художники, так и почти безымянные или даже совсем безымянные ученики Заочного народного университета искусств. Изысканное мастерство и художники-самоучки, наивное искусство.
Объединяет их в данном случае тема.
Олег Кудряшов, служа в армии создал целую серию солдатских рисунков. Они никому оказались не нужны, в издательствах художнику предлагали такие не рисовать. В 1965 г. он их сжег. Но что-то осталось.
Я очень хорошо и давно знаю Виктора Дувидова – великолепного иллюстратора детских в основном книг. Светлого и радостного. Но не подозревала о его тюремной графике. Дважды – в 1963 и в 1971 гг. – этот художник находился в заключении в СИЗО. И рисовал там – в присущей ему блестящей, уверенной, жизнелюбивой манере.
Несколько портретов неизвестных художников-заключенных, посылавших работы в ЗНУИ… Пациенты и больничные койки Сергея Степанова…
Все в залах «Ковчега» сочится тоской по свободе, почти взрывается в стремлении раздвинуть стены.
Так и хочется на свободу.
Выставка открыта до 20 октября.
Фото в комментариях.
В галерее «Ковчег» (Трубниковский переулок, 22, стр.2) выставка «Казенный дом».
Маленькая галерея, маленькая выставка, но сильно берет за живое.
Представлены как очень известные художники, так и почти безымянные или даже совсем безымянные ученики Заочного народного университета искусств. Изысканное мастерство и художники-самоучки, наивное искусство.
Объединяет их в данном случае тема.
Олег Кудряшов, служа в армии создал целую серию солдатских рисунков. Они никому оказались не нужны, в издательствах художнику предлагали такие не рисовать. В 1965 г. он их сжег. Но что-то осталось.
Я очень хорошо и давно знаю Виктора Дувидова – великолепного иллюстратора детских в основном книг. Светлого и радостного. Но не подозревала о его тюремной графике. Дважды – в 1963 и в 1971 гг. – этот художник находился в заключении в СИЗО. И рисовал там – в присущей ему блестящей, уверенной, жизнелюбивой манере.
Несколько портретов неизвестных художников-заключенных, посылавших работы в ЗНУИ… Пациенты и больничные койки Сергея Степанова…
Все в залах «Ковчега» сочится тоской по свободе, почти взрывается в стремлении раздвинуть стены.
Так и хочется на свободу.
Выставка открыта до 20 октября.
Фото в комментариях.
Теплоход «Волга-дрим» бежит по волжским водохранилищам…
Есть приятные отличия от привычных мне круизов: интернет вай-фай на этом корабле в каюте все время, а не только в баре на остановках; холодильник; тренажерный зал (гантельки в каюту можно); нормальный, а не растворимый кофе в любой момент на кофе-пойнте… Необыкновенно вкусная еда.
Я очень ждала этого музыкального круиза.
Но в какой-то момент испытала огромное разочарование.
У нас на борту должны были состояться два концерта Полины Осетинской. И лекция Ярослава Тимофеева. Однако нет ни той, ни другого. Полины – потому что... Ярослава – потому что так нельзя.
Организаторы сделали вид, что все хорошо. Имели глупость, и подлость написать, что музыканты «не смогли», но программу сделали «еще лучше».
Нет, конечно не сделали! Это было бы трудно себе представить.
...Мы поехали все же, несмотря на досаду и злость. Потому что давно собирались, потому что вместе (а это редкая возможность), потому что необходимо выдохнуть хотя бы немного.
Погода осенняя. Дождик. Над водой холодный настоящий воздух. Обожаю гулять по палубе на ветру, когда вокруг темнота и по берегам редкие огни. Особенное ощущение отстраненности от человеческой суеты, что по берегам. Такое бывает только на теплоходе.
Я очень люблю такие путешествия, но давно не была в круизе.
Фото в комментариях.
Есть приятные отличия от привычных мне круизов: интернет вай-фай на этом корабле в каюте все время, а не только в баре на остановках; холодильник; тренажерный зал (гантельки в каюту можно); нормальный, а не растворимый кофе в любой момент на кофе-пойнте… Необыкновенно вкусная еда.
Я очень ждала этого музыкального круиза.
Но в какой-то момент испытала огромное разочарование.
У нас на борту должны были состояться два концерта Полины Осетинской. И лекция Ярослава Тимофеева. Однако нет ни той, ни другого. Полины – потому что... Ярослава – потому что так нельзя.
Организаторы сделали вид, что все хорошо. Имели глупость, и подлость написать, что музыканты «не смогли», но программу сделали «еще лучше».
Нет, конечно не сделали! Это было бы трудно себе представить.
...Мы поехали все же, несмотря на досаду и злость. Потому что давно собирались, потому что вместе (а это редкая возможность), потому что необходимо выдохнуть хотя бы немного.
Погода осенняя. Дождик. Над водой холодный настоящий воздух. Обожаю гулять по палубе на ветру, когда вокруг темнота и по берегам редкие огни. Особенное ощущение отстраненности от человеческой суеты, что по берегам. Такое бывает только на теплоходе.
Я очень люблю такие путешествия, но давно не была в круизе.
Фото в комментариях.
При подходе к угличскому шлюзу теплоход встал. Через некоторое время объявили, что на шлюзе «ремонт»; придется ждать. Стояли перед шлюзом, и закрадывалась мысль: а дальше-то что? Если вдруг серьезная поломка…
Неожиданного «ремонта», впрочем, – какой-то тревожной суеты, «водолазов» (о которых говорили администраторы) заметно не было. Так нас продержали полтора часа. А когда сзади подошел еще один теплоход, шлюзование спокойненько провели. Похоже, им просто лень было два раза спускать воду…
Наше расписание нарушилось, и из-за этого сломалась угличская программа: пришлось отменить экскурсию в Музей гидроэнергетики, на которую мы, собственно, и собирались.
Экскурсия в кремль в вечерних сумерках довольно бессмысленна. Да и попсовая она тут, как правило. Мне приходилось бывать.
Погуляли просто по центру города Углича.
Фото в комментариях.
Неожиданного «ремонта», впрочем, – какой-то тревожной суеты, «водолазов» (о которых говорили администраторы) заметно не было. Так нас продержали полтора часа. А когда сзади подошел еще один теплоход, шлюзование спокойненько провели. Похоже, им просто лень было два раза спускать воду…
Наше расписание нарушилось, и из-за этого сломалась угличская программа: пришлось отменить экскурсию в Музей гидроэнергетики, на которую мы, собственно, и собирались.
Экскурсия в кремль в вечерних сумерках довольно бессмысленна. Да и попсовая она тут, как правило. Мне приходилось бывать.
Погуляли просто по центру города Углича.
Фото в комментариях.
Кострома.
+2 по Цельсию. Дождь.
Как ни странно, погода мне нравится. Тут золотая осень кругом.
Едем в Ипатьевский монастырь: место, откуда Михаил Романов уезжал в Москву на царство в 1613 году.
В Троицком соборе (сер. XVII в.). на стенах – фрески Гурия Никитина 1684 года (мы не фотографировали). Любуемся немного. Хотя, конечно, для их полноценного разглядывания времени нужно гораздо больше, а суеты меньше. Я уже не первый раз встречаюсь с этой росписью вот так, во время теплоходной экскурсии…
Странно, но в этом соборе так или иначе частями сохранился высокий барочный резной позолоченный иконостас XVIII века. А некоторые иконы – с середины предыдущего. Иконостас, правда, «воссоздан» в 80-е гг. ХХ века.
В самом городе самый лучший объект для посещения в неуютную погоду – художественный музей, основанный в 1909 году. Он тут очень хороший, хоть и небольшой. Ни в коем случае не стоит пропускать.
Замечательно подобранный зал деревянной скульптуры и иконописи.
И еще зал первой половины ХХ века: Головин, Коровин, Татлин, Кустодиев, Фальк, Шевченко, Бебутова… Продолжают выставлять скандальную «Деву на звере» Натальи Гончаровой из апокалиптической серии. И «Каменную бабу» ее же.
А вот экспозицию соцреализма поменяли – и не к лучшему.
Мы прогулялись под дождем по центру Костромы; купили костромского сыра местного производства.
В восемь часов кораблик отчалил от берега, а ближе к полуночи бросил якорь недалеко от Плёса – наша следующая остановка. Владелец причала в Плёсе – компания «Водоход» – не пускает чужие ночевать на причале. Или, скорее, требует за это денег… А переночевать можно и на якоре…
Фото в комментариях.
+2 по Цельсию. Дождь.
Как ни странно, погода мне нравится. Тут золотая осень кругом.
Едем в Ипатьевский монастырь: место, откуда Михаил Романов уезжал в Москву на царство в 1613 году.
В Троицком соборе (сер. XVII в.). на стенах – фрески Гурия Никитина 1684 года (мы не фотографировали). Любуемся немного. Хотя, конечно, для их полноценного разглядывания времени нужно гораздо больше, а суеты меньше. Я уже не первый раз встречаюсь с этой росписью вот так, во время теплоходной экскурсии…
Странно, но в этом соборе так или иначе частями сохранился высокий барочный резной позолоченный иконостас XVIII века. А некоторые иконы – с середины предыдущего. Иконостас, правда, «воссоздан» в 80-е гг. ХХ века.
В самом городе самый лучший объект для посещения в неуютную погоду – художественный музей, основанный в 1909 году. Он тут очень хороший, хоть и небольшой. Ни в коем случае не стоит пропускать.
Замечательно подобранный зал деревянной скульптуры и иконописи.
И еще зал первой половины ХХ века: Головин, Коровин, Татлин, Кустодиев, Фальк, Шевченко, Бебутова… Продолжают выставлять скандальную «Деву на звере» Натальи Гончаровой из апокалиптической серии. И «Каменную бабу» ее же.
А вот экспозицию соцреализма поменяли – и не к лучшему.
Мы прогулялись под дождем по центру Костромы; купили костромского сыра местного производства.
В восемь часов кораблик отчалил от берега, а ближе к полуночи бросил якорь недалеко от Плёса – наша следующая остановка. Владелец причала в Плёсе – компания «Водоход» – не пускает чужие ночевать на причале. Или, скорее, требует за это денег… А переночевать можно и на якоре…
Фото в комментариях.
Я первый раз в Плёсе осенью.
Красота.
Совсем не хотелось экскурсий и банальных историй.
Мы поднялись по крутым лестницам на гору, где сейчас стоит Воскресенская церковь из села Билюкова Ильинского района Ивановской области. 1699 года. Ее перенесли на гору Левитана в 1982 г. и поставили на том месте, где до 1903 г. стояла похожая Петропавловская. Та, которую художник Вместо той, что писал Левитан и которую поместил на полотно «Над вечным покоем».
Недалеко от церкви стоит кургузенький какой-то памятник Левитану: он пишет церковь. Не замечала раньше. Не очень понятно, к чему он там.
Спустились к набережной, прошли берегом и поднялись крутой дорожкой на Соборную гору.
В здании присутственных мест – выставка работ Исаака Левитана из Русского музея. 17 небольших экспонатов. Кроме «Озера Комо» 1895 года, восхитительно выполненного пейзажа, – небольшие этюды, свежие, живые, чудесные. Уходить с выставочки не хотелось.
Думалось, что им, этим этюдам, хорошо было бы постоянно жить в Плёсе – подходящее для них место. В Русском они в большинстве своем в запасниках. А здесь у них публика – несмотря на крутизну подъема.
И еще думалось: как так вышло, что примерно в середине 80-х гг. XIX века на задумчивые пейзажи Левитана вдруг возник устойчивый высокий спрос. Что такое витало в русском воздухе, что эта тихая красота вдруг понадобилась покупателям?
Художник не только приобрел материальный достаток и независимость, но мог теперь путешествовать, лечиться. В конце 90-х гг. стал академиком. Смог, наконец, поселиться в Москве – Левитан же был еврей, и по постыдным законам Российской империи из столицы его гоняли не раз.
Однако порадоваться успеху художнику в общем не удалось. Он был человек очень больной (тяжелый порок сердца), несчастный.
В августе 1900 Исаак Левитан умер, немного не дожив до сорокалетия.
Фото в комментариях.
Красота.
Совсем не хотелось экскурсий и банальных историй.
Мы поднялись по крутым лестницам на гору, где сейчас стоит Воскресенская церковь из села Билюкова Ильинского района Ивановской области. 1699 года. Ее перенесли на гору Левитана в 1982 г. и поставили на том месте, где до 1903 г. стояла похожая Петропавловская. Та, которую художник Вместо той, что писал Левитан и которую поместил на полотно «Над вечным покоем».
Недалеко от церкви стоит кургузенький какой-то памятник Левитану: он пишет церковь. Не замечала раньше. Не очень понятно, к чему он там.
Спустились к набережной, прошли берегом и поднялись крутой дорожкой на Соборную гору.
В здании присутственных мест – выставка работ Исаака Левитана из Русского музея. 17 небольших экспонатов. Кроме «Озера Комо» 1895 года, восхитительно выполненного пейзажа, – небольшие этюды, свежие, живые, чудесные. Уходить с выставочки не хотелось.
Думалось, что им, этим этюдам, хорошо было бы постоянно жить в Плёсе – подходящее для них место. В Русском они в большинстве своем в запасниках. А здесь у них публика – несмотря на крутизну подъема.
И еще думалось: как так вышло, что примерно в середине 80-х гг. XIX века на задумчивые пейзажи Левитана вдруг возник устойчивый высокий спрос. Что такое витало в русском воздухе, что эта тихая красота вдруг понадобилась покупателям?
Художник не только приобрел материальный достаток и независимость, но мог теперь путешествовать, лечиться. В конце 90-х гг. стал академиком. Смог, наконец, поселиться в Москве – Левитан же был еврей, и по постыдным законам Российской империи из столицы его гоняли не раз.
Однако порадоваться успеху художнику в общем не удалось. Он был человек очень больной (тяжелый порок сердца), несчастный.
В августе 1900 Исаак Левитан умер, немного не дожив до сорокалетия.
Фото в комментариях.
Мышкин упоминается в письменных источниках с XV века, хотя место было заселено и раньше. Удобное.
Название связано с личным именем Мышка – был какой-то такой человек. Здесь были то село, то слобода, то город. В XIX веке через Мышкин шла торговля зерном. Здесь жили богатые купцы, прославлявшие себя массивными соборами (Никольский конца XVIII века, Успенский начала XIX века.
Они и тогда выглядели странно, а сейчас – тем более. Население Мышкина составляет – примерно 5500 человек. И в последние годы, понятно, падает.
В 1991 г. местные власти и активисты добились восстановления статуса города. И развернули мощную деятельность по строительству туристической индустрии. С опорой прежде всего на мышиную тематику.
Это совершенно искусственно и довольно пошло. На дебаркадере теплоходы встречают ряженые «мыши», поют и пляшут какую-то попсу. Ведут в «единственный в мире» Музей мыши, где показывают картинки, игрушки и рассказывают сказки и басни про мышей… В «Мышиных палатах» построенных не задешево в 2008 году, показывают пошлейшее действо (даже детей водить не стоит; я когда-то давно имела «удовольствие»)… Ну и т. д.
Помимо Мышкинского народного музея, к которому все это относится, имеется еще краеведческий, несколько тематических, к мышам отношения не имеющих: Музей льна, Музей валенка, «Старая мельница», Центр ремесел «Мышгород». Вот это все не бессмысленно – можно познакомиться с технологиями, посмотреть, как что изначально делалось. Посетить эти музеи стоит, особенно, если вы с детьми.
Мы однако просто погуляли по странному центру города, одновременно жалкому, облезлому и пыжащемуся, пытающемуся выглядеть импозантно и театрально. Променад с фонарями вдоль реки, городская скульптура...
Здесь помпезный и дорогой мемориал Великой отечественной войны, сооруженный к 60-летию победы. Не по масштабу городку. Огромный бросающийся в глаза щит про поддержку государственной политики на Доме культуры.
И бедность.
Пора бурного теплоходного туризма, по-видимому, позади. Сейчас не так.
У причала, как и прежде, торговые ряды: шерсть, много мышей на разный вкус (я, купила две мышки-свечки – душистые, из натурального воска), мед (вкусный, качественный).
Фото в комментариях.
Название связано с личным именем Мышка – был какой-то такой человек. Здесь были то село, то слобода, то город. В XIX веке через Мышкин шла торговля зерном. Здесь жили богатые купцы, прославлявшие себя массивными соборами (Никольский конца XVIII века, Успенский начала XIX века.
Они и тогда выглядели странно, а сейчас – тем более. Население Мышкина составляет – примерно 5500 человек. И в последние годы, понятно, падает.
В 1991 г. местные власти и активисты добились восстановления статуса города. И развернули мощную деятельность по строительству туристической индустрии. С опорой прежде всего на мышиную тематику.
Это совершенно искусственно и довольно пошло. На дебаркадере теплоходы встречают ряженые «мыши», поют и пляшут какую-то попсу. Ведут в «единственный в мире» Музей мыши, где показывают картинки, игрушки и рассказывают сказки и басни про мышей… В «Мышиных палатах» построенных не задешево в 2008 году, показывают пошлейшее действо (даже детей водить не стоит; я когда-то давно имела «удовольствие»)… Ну и т. д.
Помимо Мышкинского народного музея, к которому все это относится, имеется еще краеведческий, несколько тематических, к мышам отношения не имеющих: Музей льна, Музей валенка, «Старая мельница», Центр ремесел «Мышгород». Вот это все не бессмысленно – можно познакомиться с технологиями, посмотреть, как что изначально делалось. Посетить эти музеи стоит, особенно, если вы с детьми.
Мы однако просто погуляли по странному центру города, одновременно жалкому, облезлому и пыжащемуся, пытающемуся выглядеть импозантно и театрально. Променад с фонарями вдоль реки, городская скульптура...
Здесь помпезный и дорогой мемориал Великой отечественной войны, сооруженный к 60-летию победы. Не по масштабу городку. Огромный бросающийся в глаза щит про поддержку государственной политики на Доме культуры.
И бедность.
Пора бурного теплоходного туризма, по-видимому, позади. Сейчас не так.
У причала, как и прежде, торговые ряды: шерсть, много мышей на разный вкус (я, купила две мышки-свечки – душистые, из натурального воска), мед (вкусный, качественный).
Фото в комментариях.
Ну вот, мы сходили в поздний осенний круиз от Москвы до Плёса. Рассчитывали прежде всего на музыкальную программу… Об этом я уже писала.
Теперь про само пребывание на «Волга-дрим». Теплоход со смешным названием позиционирует себя как премиум класс. Существенные отличия от других, на которых мне приходилось путешествовать, есть.
Интернет исправно и хорошо работал все время в каюте. Можно общаться, публиковать посты, можно пользоваться поисковиками, смотреть кино он-лайн.
На теплоходе есть кофе-пойнт с кофемашиной, водонагревателем, печеньем, фруктами. То есть настоящий вкусный кофе доступен в любой момент. Как и чай.
В каютах – холодильнички с мини-баром: это удобно, потому что туристы покупают кто рыбку копченую, кто сыр в Костроме, кто еще что-нибудь изысканное, что хочет довезти до дома.
Один раз мы сходили в сауну – тоже приятная возможность. Если круиз подольше – можно было бы еще.
Есть специальный «тренажерный зал», в котором стоит велотренажер и разложено всякое оборудование. Если бы там еще воздуха побольше – можно было бы заниматься физкультурой. А так я просто взяла гантельки к себе для гимнастики. Это неплохо. И, кстати, в моей обычной каюте находилось место для упражнений. И санузел по размеру – практически как в трехзвездной гостинице (обычно на теплоходе предельно тесный). Вся сантехника в отличном состоянии.
Кормили и поили замечательно вкусно и качественно всю дорогу.
Шеф-повар Андрей Мусиенко – большой молодец! Когда нам представили в конце круиза команду ресторана, выяснилось, что это тот самый парень, что жарил нам яичницы и омлеты на завтраке. Отличные! Жалею, что не сфотографировала.
Наша официантка Мира произвела впечатление умного человека. Желаю ей успеха в жизни! Официант – непростая и квалифицированная работа; на «Волге-дрим» с этим – просто супер!
Горничные убирались прекрасно и маленькую шоколадку оставляли по вечерам. Однако почему-то на этом теплоходе принято наводить чистоту утром или вечером, а не на стоянке, когда пассажиры гуляют. Случалось, что врывается заботливая тетенька, когда одеваешься к завтраку…
В каждой каюте на кровати мы обнаружили при заселении стильный тяжеленький шоппер с пестрым содержимым – комплимент от «Иль-де-боте». В библиотеке теплохода принимали посетителей визажисты и массажистка с этого «острова красоты». Меня это не интересовало, но пишу ради справедливости.
Провели, как водится, экскурсию на капитанский мостик, но еще и – интереснейшую! – в машинное отделение теплохода.
А вот культурное сопровождение круиза, на мой вкус, мало отличалось от того, что предлагают обычно. (Концерты приглашенных музыкантов – отдельный разговор).
Экскурсии на берегу от теплохода не зависят. Мы были на двух в Костроме: в Ипатьевском монастыре скорее повезло, в художественном музее – совсем нет. Но мы и сами с усами.
С нами на борту были «пианистка Наталья» и «вокалистка София» – директор круиза представляла их именно так! Живая музыка перед ужином (скучноватая и немного слишком громкая для салона); два вокальных вечера с участием публики. Я поинтересовалась одним из них, но из-за двери: совершенно обычный для теплохода уровень, когда исполнитель, готовя программу, внимательно слушает, выучивает и более или менее профессионально воспроизводит популярные записи известных артистов.
Что-то вроде этого представляли собой и теплоходные историко-культурные лекции. Их было много – каждый день (про русских художников, разных Романовых, а также Чехова, Римского-Корсакова и Мамонтова). Читала Людмила Васильевна Селезнева. И в данном случае настойчиво подчеркивалось, что наша лектор обладает званием профессора и что спрос на нее очень высок.
Я послушала первую: «Левитан и Чехов: больше, чем дружба». Не узнала, к сожалению, совсем ничего нового ни о художнике, ни о писателе. Ни об этом вот «больше чем»… Все, что говорилось, тысячу раз написано и переписано в самых популярных источниках. Понимание известного сюжета самим автором лекции не прослеживалось.
На остальные мы не ходили.
Окончание и фото в комментариях.
Теперь про само пребывание на «Волга-дрим». Теплоход со смешным названием позиционирует себя как премиум класс. Существенные отличия от других, на которых мне приходилось путешествовать, есть.
Интернет исправно и хорошо работал все время в каюте. Можно общаться, публиковать посты, можно пользоваться поисковиками, смотреть кино он-лайн.
На теплоходе есть кофе-пойнт с кофемашиной, водонагревателем, печеньем, фруктами. То есть настоящий вкусный кофе доступен в любой момент. Как и чай.
В каютах – холодильнички с мини-баром: это удобно, потому что туристы покупают кто рыбку копченую, кто сыр в Костроме, кто еще что-нибудь изысканное, что хочет довезти до дома.
Один раз мы сходили в сауну – тоже приятная возможность. Если круиз подольше – можно было бы еще.
Есть специальный «тренажерный зал», в котором стоит велотренажер и разложено всякое оборудование. Если бы там еще воздуха побольше – можно было бы заниматься физкультурой. А так я просто взяла гантельки к себе для гимнастики. Это неплохо. И, кстати, в моей обычной каюте находилось место для упражнений. И санузел по размеру – практически как в трехзвездной гостинице (обычно на теплоходе предельно тесный). Вся сантехника в отличном состоянии.
Кормили и поили замечательно вкусно и качественно всю дорогу.
Шеф-повар Андрей Мусиенко – большой молодец! Когда нам представили в конце круиза команду ресторана, выяснилось, что это тот самый парень, что жарил нам яичницы и омлеты на завтраке. Отличные! Жалею, что не сфотографировала.
Наша официантка Мира произвела впечатление умного человека. Желаю ей успеха в жизни! Официант – непростая и квалифицированная работа; на «Волге-дрим» с этим – просто супер!
Горничные убирались прекрасно и маленькую шоколадку оставляли по вечерам. Однако почему-то на этом теплоходе принято наводить чистоту утром или вечером, а не на стоянке, когда пассажиры гуляют. Случалось, что врывается заботливая тетенька, когда одеваешься к завтраку…
В каждой каюте на кровати мы обнаружили при заселении стильный тяжеленький шоппер с пестрым содержимым – комплимент от «Иль-де-боте». В библиотеке теплохода принимали посетителей визажисты и массажистка с этого «острова красоты». Меня это не интересовало, но пишу ради справедливости.
Провели, как водится, экскурсию на капитанский мостик, но еще и – интереснейшую! – в машинное отделение теплохода.
А вот культурное сопровождение круиза, на мой вкус, мало отличалось от того, что предлагают обычно. (Концерты приглашенных музыкантов – отдельный разговор).
Экскурсии на берегу от теплохода не зависят. Мы были на двух в Костроме: в Ипатьевском монастыре скорее повезло, в художественном музее – совсем нет. Но мы и сами с усами.
С нами на борту были «пианистка Наталья» и «вокалистка София» – директор круиза представляла их именно так! Живая музыка перед ужином (скучноватая и немного слишком громкая для салона); два вокальных вечера с участием публики. Я поинтересовалась одним из них, но из-за двери: совершенно обычный для теплохода уровень, когда исполнитель, готовя программу, внимательно слушает, выучивает и более или менее профессионально воспроизводит популярные записи известных артистов.
Что-то вроде этого представляли собой и теплоходные историко-культурные лекции. Их было много – каждый день (про русских художников, разных Романовых, а также Чехова, Римского-Корсакова и Мамонтова). Читала Людмила Васильевна Селезнева. И в данном случае настойчиво подчеркивалось, что наша лектор обладает званием профессора и что спрос на нее очень высок.
Я послушала первую: «Левитан и Чехов: больше, чем дружба». Не узнала, к сожалению, совсем ничего нового ни о художнике, ни о писателе. Ни об этом вот «больше чем»… Все, что говорилось, тысячу раз написано и переписано в самых популярных источниках. Понимание известного сюжета самим автором лекции не прослеживалось.
На остальные мы не ходили.
Окончание и фото в комментариях.
В Москве первый снег!
Растает, конечно, к завтрашнему утру. Но пока что идет и идет несколько часов уже. Снежный покров.
Сегодня, кстати, православный праздник Покрова Пресвятой Богородицы. И на эту тему есть какая-то примета: когда снег на Покров. Приметы, конечно, в наши дни не работают.
Но вот снег.
Еще недавно было лето. Только 27 сентября, две с половиной недели назад первый дождь прошел в Москве после жаркого августа и сентября.
Фото в комментариях.
Растает, конечно, к завтрашнему утру. Но пока что идет и идет несколько часов уже. Снежный покров.
Сегодня, кстати, православный праздник Покрова Пресвятой Богородицы. И на эту тему есть какая-то примета: когда снег на Покров. Приметы, конечно, в наши дни не работают.
Но вот снег.
Еще недавно было лето. Только 27 сентября, две с половиной недели назад первый дождь прошел в Москве после жаркого августа и сентября.
Фото в комментариях.
В круиз «Левитановский Плёс» в октябре на теплоходе «Волга-дрим» мы (и не только мы, конечно) засобирались еще весной совсем не из-за тех выступлений, которые в ходе его состоялись. Вместо обещанных нам двух концертов Полины Осетинской и лекции Ярослава Тимофеева организаторы бросились в середине сентября искать других солистов, чтобы не совсем потерять лицо.
В нашем рейсе выступали московский пианист Константин Хачикян и петербургские музыканты Якуб Суворов (баритон) и Наталья Дудик (фортепьяно).
Константин Хачикян вскочил на теплоход вместе с нами 7 октября.
Все расселились по каютам; теплоход отчалил. Прошли необходимые в первый вечер организационные встречи.
И после ужина нас пригласили на фортепьянный концерт.
Это был не самый удачный момент. Все устали от дороги. Публика еще не прониклась атмосферой путешествия, не надышалась речным воздухом, не отстроилась от суеты. У пианиста на все это времени тоже не было (как и на минимальное освоение инструмента и помещения, в котором предстояло играть).
В общем, в слушателе ли дело, или в исполнителе, однако Фантазия ре минор Моцарта, с которой начался концерт, воспринялась деревянной. Как и две прелюдии Рахманинова.
Музыкант как будто разворачивался к нам постепенно. Он разыгрывался, и начинал проявляться тонкий лиризм, умение изъясняться романтическим языком. По-моему, лучшей частью концерта стали произведения Чайковского. Ноктюрн до-диез минор соч. 19 № 4 и Скерцо из Шести пьес на одну тему.
После этого Константин Хачикян исполнил еще две Сказки Николая Метнера соч. 20: си-бемоль минор и си минор. «Русский романтизм с немецким лицом», как представил композитора музыкант. Было уже интересно, тем более, Метнера играют не так уж часто, Однако в особенности во второй пьесе, «Колоколах» не оптимален был баланс звучности.
Думаю, не так-то просто играть без репетиции в лаунже теплохода: помещение небольшое, не колокольное, акустика специфическая.
В еще большей степени это относилось к финальной Венгерской рапсодии № 12 Ференца Листа.
Осталось неудовлетворение. Хотелось послушать пианиста в более осмысленной, продуманной программе, лучше соответствующей камерному пространству.
Однако на следующий день в Угличе Константин Хачикян покинул теплоход и поспешил в Москву на концерт, кажется, в БЗК.
А в Костроме среди нас появились певец и концертмейстер, которые в тот же вечер отправились потихоньку пробовать инструмент и помещение – я подслушивала снаружи.
Якуб Суворов и Наталья Дудик (концертмейстер Михайловского театра) дали два концерта, каждый – из двух отделений: европейской музыки и русской. Программы тоже были сборные – разная красивая музыка.
У Якуба Суворова красивый явно оперный баритон и, кстати, очень выгодная артистическая внешность и фактура. Однако в опере он не выступает, а дает сольные концерты, вот как нам. Не уверена, что это хорошо, потому что развитие певческого дара и артистизма, по-моему, требует большой оперной сцены. Если тебе дан такой голос.
Якуб красиво исполнял шлягерные арии, романсы, песни. В первом концерте – Страделлу (Pieta, Signore), потом Генделя (Ария Ксеркса Ombra mai fu), Моцарта (Ария Фигаро Non più andrai и Вильельмо из «Так поступают все женщины»), Каватину Валентина из «Фауста» Гуно и Посвящение Рихарда Штрауса.
В конце была ария из «Принцессы цирка» Кальмана и неаполитанская песня. И это было уже совсем прекрасно.
В русском концерте звучали арии и романсы Глинки («Сомнение»), Рубинштейна (Эпиталама из «Нерона»), Чайковского, Римского-Корсакова, Рахманинова.
И в конце – «Ты моя мелодия» Пахмутовой, «Ох море, море» Магомаева и «Чертово колесо» Бабаджаняна.
Кажется, молодежь воспринимает это уже как классическую музыку.
Наталья Дудик – превосходный концертмейстер. Кроме того, она и сама сыграла несколько пьес в обоих концертах, давая певцу отдохнуть. Причем и Моцарт, и Шопен, и Чайковский, и Рахманинов звучали у пианистки замечательно: осмысленно, сдержанно, по-настоящему. Я бы послушала сольный ее концерт.
В общем, артистам спасибо.
Вот так у нас в круизе было с музыкой.
Фото в комментариях.
В нашем рейсе выступали московский пианист Константин Хачикян и петербургские музыканты Якуб Суворов (баритон) и Наталья Дудик (фортепьяно).
Константин Хачикян вскочил на теплоход вместе с нами 7 октября.
Все расселились по каютам; теплоход отчалил. Прошли необходимые в первый вечер организационные встречи.
И после ужина нас пригласили на фортепьянный концерт.
Это был не самый удачный момент. Все устали от дороги. Публика еще не прониклась атмосферой путешествия, не надышалась речным воздухом, не отстроилась от суеты. У пианиста на все это времени тоже не было (как и на минимальное освоение инструмента и помещения, в котором предстояло играть).
В общем, в слушателе ли дело, или в исполнителе, однако Фантазия ре минор Моцарта, с которой начался концерт, воспринялась деревянной. Как и две прелюдии Рахманинова.
Музыкант как будто разворачивался к нам постепенно. Он разыгрывался, и начинал проявляться тонкий лиризм, умение изъясняться романтическим языком. По-моему, лучшей частью концерта стали произведения Чайковского. Ноктюрн до-диез минор соч. 19 № 4 и Скерцо из Шести пьес на одну тему.
После этого Константин Хачикян исполнил еще две Сказки Николая Метнера соч. 20: си-бемоль минор и си минор. «Русский романтизм с немецким лицом», как представил композитора музыкант. Было уже интересно, тем более, Метнера играют не так уж часто, Однако в особенности во второй пьесе, «Колоколах» не оптимален был баланс звучности.
Думаю, не так-то просто играть без репетиции в лаунже теплохода: помещение небольшое, не колокольное, акустика специфическая.
В еще большей степени это относилось к финальной Венгерской рапсодии № 12 Ференца Листа.
Осталось неудовлетворение. Хотелось послушать пианиста в более осмысленной, продуманной программе, лучше соответствующей камерному пространству.
Однако на следующий день в Угличе Константин Хачикян покинул теплоход и поспешил в Москву на концерт, кажется, в БЗК.
А в Костроме среди нас появились певец и концертмейстер, которые в тот же вечер отправились потихоньку пробовать инструмент и помещение – я подслушивала снаружи.
Якуб Суворов и Наталья Дудик (концертмейстер Михайловского театра) дали два концерта, каждый – из двух отделений: европейской музыки и русской. Программы тоже были сборные – разная красивая музыка.
У Якуба Суворова красивый явно оперный баритон и, кстати, очень выгодная артистическая внешность и фактура. Однако в опере он не выступает, а дает сольные концерты, вот как нам. Не уверена, что это хорошо, потому что развитие певческого дара и артистизма, по-моему, требует большой оперной сцены. Если тебе дан такой голос.
Якуб красиво исполнял шлягерные арии, романсы, песни. В первом концерте – Страделлу (Pieta, Signore), потом Генделя (Ария Ксеркса Ombra mai fu), Моцарта (Ария Фигаро Non più andrai и Вильельмо из «Так поступают все женщины»), Каватину Валентина из «Фауста» Гуно и Посвящение Рихарда Штрауса.
В конце была ария из «Принцессы цирка» Кальмана и неаполитанская песня. И это было уже совсем прекрасно.
В русском концерте звучали арии и романсы Глинки («Сомнение»), Рубинштейна (Эпиталама из «Нерона»), Чайковского, Римского-Корсакова, Рахманинова.
И в конце – «Ты моя мелодия» Пахмутовой, «Ох море, море» Магомаева и «Чертово колесо» Бабаджаняна.
Кажется, молодежь воспринимает это уже как классическую музыку.
Наталья Дудик – превосходный концертмейстер. Кроме того, она и сама сыграла несколько пьес в обоих концертах, давая певцу отдохнуть. Причем и Моцарт, и Шопен, и Чайковский, и Рахманинов звучали у пианистки замечательно: осмысленно, сдержанно, по-настоящему. Я бы послушала сольный ее концерт.
В общем, артистам спасибо.
Вот так у нас в круизе было с музыкой.
Фото в комментариях.
Во мне принесли какую книжку! Только что – успела предисловие прочитать и чуть-чуть нос сунуть в любимые места.
Синодальный перевод Библии в наше время – это беда, конечно. Очень трудно продираться. Использовать на уроках практически невозможно.
Но есть немало новых переводов. И Андрей Десницкий давно переводит – я читала какие-то отрывки. Тут, конечно, гораздо внятнее и осмысленнее. Можно порекомендовать учителям истории, если они знакомят учеников с историческими источниками.
К тому же – весь Новый Завет!
Буду изучать потихоньку. Каждую книгу по отдельности, медленно… Обложившись и синодальным и другими - современными переводами и всем, что есть под рукой. Какое уютное, упоительное занятие!
Начну с Марка. Потому что Мк –хронологически первое каноническое Евангелие, ничего с этим фактом не поделаешь.
Спасибо, Андрей Десницкий! Спасибо, издательство «Гранат»!
И еще моему прекрасному соседу спасибо, который получил книжку, когда меня не было дома.
Фото в комментариях.
Синодальный перевод Библии в наше время – это беда, конечно. Очень трудно продираться. Использовать на уроках практически невозможно.
Но есть немало новых переводов. И Андрей Десницкий давно переводит – я читала какие-то отрывки. Тут, конечно, гораздо внятнее и осмысленнее. Можно порекомендовать учителям истории, если они знакомят учеников с историческими источниками.
К тому же – весь Новый Завет!
Буду изучать потихоньку. Каждую книгу по отдельности, медленно… Обложившись и синодальным и другими - современными переводами и всем, что есть под рукой. Какое уютное, упоительное занятие!
Начну с Марка. Потому что Мк –хронологически первое каноническое Евангелие, ничего с этим фактом не поделаешь.
Спасибо, Андрей Десницкий! Спасибо, издательство «Гранат»!
И еще моему прекрасному соседу спасибо, который получил книжку, когда меня не было дома.
Фото в комментариях.
Вторая половина октября это время, когда ко мне явились жить мои коты. Ровно четыре года назад – Илья с Аней привезли мне рыженького Шафрана, нежного трогательного мальчика. Хозяйка его мамы плакала, расставаясь с пушистым ребенком.
Потом мне прислали фотографии Шуршуриных родителей. От почтенной Муси мой кот получил золотую шкурку, золотые глаза и удивительное сочетание полос и пятнышек…
От изысканного белого и пушистого Маркиза – мечтательность, загадочность и три белых пятнышка: на груди, на животе и кисточку на хвосте.
Пройдет десять дней и будет три года, как у нас поселился Мафусаил, существо совсем другого характера и другой масти.
Но сейчас уже трудно себе представить, как мы существовали друг без друга.
Фото в комментариях.
Потом мне прислали фотографии Шуршуриных родителей. От почтенной Муси мой кот получил золотую шкурку, золотые глаза и удивительное сочетание полос и пятнышек…
От изысканного белого и пушистого Маркиза – мечтательность, загадочность и три белых пятнышка: на груди, на животе и кисточку на хвосте.
Пройдет десять дней и будет три года, как у нас поселился Мафусаил, существо совсем другого характера и другой масти.
Но сейчас уже трудно себе представить, как мы существовали друг без друга.
Фото в комментариях.
В ГМИИ – выставка «Франс Снейдерс и фламандский натюрморт XVII века. Картины и рисунки из музеев и частных собраний России». Открылась недавно, работает до 26 января 2025 г.
Она очень сильно перекликается с «Ars vivendi. Франс Снейдерс и фламандский натюрморт XVII века» – потрясающей выставкой, совсем недавно закрывшейся в Эрмитаже.
Экспозиции совершенно очевидно связаны генетически, хотя в материалах к эрмитажной ни слова не говорилось о предстоящей московской. А в каталоге московской – точно так же ни слова о петербургской. Только благодарности сотрудникам Эрмитажа, статьи которых в нем содержатся и которые участвовали в подготовке.
В Эрмитаже представляли работы из ГМИИ и наоборот.
Напрашивается мысль, что идея московской выставки родилась в процессе подготовки «Ars vivendi». Высветилось, как много в Музее изобразительных искусств, да и в других коллекциях интересных и замечательных фламандских натюрмортов и того, что имеет к ним отношение. И вместе с тем было ясно, что в Николаевский зал все не влезут – эрмитажные-то показали не исчерпывающе.
Возможно, на самом деле было как-то не так, но то, что музеи друг о друге ни слова не сказали – странно. Курьезно.
Выставки притом совершенно разные. Совпадают, мне кажется, меньше, чем наполовину.
Эрмитажная – роскошная, невероятная по масштабу, великолепно философски театрализованная художниками нашего времени Эмилем Капелюшем и Юрием Сучковым и потому проникнутая актуальными размышлениями.
В ГМИИ – традиционная и по существу, и по расположению (прямоугольник белого зала и тесных галерей над центральной лестницей), неизбежно более скромная, однако экспонирующая много такого, чего в Петербурге не было.
В моем сознании московская выставка значимо дополнила петербургскую.
Я попробую написать об обоих по очереди и подряд.
Пока что – беглый взгляд на каталоги.
Авторы неизбежных для данного сюжета статей в них совпадают: Вадим Садков (куратор московской выставки, ГМИИ), Дарья Красовская (Историко-художественный музей Новый Иерусалим), Наталья Грицай (Эрмитаж), Владислав Статкевич (Эрмитаж). И названия совпадают. Можно предположить, что это одни и те же статьи.
По сути – да. Однако тексты разные. Петербуржцы редактируют москвичей, москвичи – петербуржцев. Забавно необычайно.
Проиллюстрирую этот пост прекрасными творениями мастеров XV-XVI вв., КОТОРЫХ НЕ БЫЛО И НЕТ НИ НА ОДНОЙ ИЗ НАШИХ ДВУХ ВЫСТАВОК. Они – в Лондоне, в Париже, в Мадриде и к нам не приедут. Но зато они есть в тексте московского варианта статьи Вадима Садкова и Дарьи Красовской «История формирования и начало расцвета фламандского натюрморта». Эти картины – не вполне натюрморты или вовсе не они. Но авторы подробно их разбирают и осмысляют– по существу и с точки зрения участия в формировании жанра натюрморта.
Рассматривают детально. Однако картинок в книжке нету. Искусствоведы часто так делают, и это всегда уморительно. В самом деле, если уж человек читает каталог, - думают, должно быть, они, - может же он сходить в интернет.
Вот я туда и иду.
Саркастичный выходит у меня текст, но по сути московская выставка – в высшей степени содержательная. Идти, с моей точки зрения, обязательно.
Если маленькие дети, имейте в виду, что охотничьих трофеев, разной битой дичи: зайцев, ланей, куропаток и певчих птичек – много. И самодовольные охотники или повара рядом. Это и взрослых многих – знаю – отталкивает. Скорей всего, придется этот сложный вопрос с ребенком обсуждать.
Страшненьких черепов еще есть немножко.
И очень много живых птиц, зверей и восхитительных цветов.
Фото в комментариях.
Она очень сильно перекликается с «Ars vivendi. Франс Снейдерс и фламандский натюрморт XVII века» – потрясающей выставкой, совсем недавно закрывшейся в Эрмитаже.
Экспозиции совершенно очевидно связаны генетически, хотя в материалах к эрмитажной ни слова не говорилось о предстоящей московской. А в каталоге московской – точно так же ни слова о петербургской. Только благодарности сотрудникам Эрмитажа, статьи которых в нем содержатся и которые участвовали в подготовке.
В Эрмитаже представляли работы из ГМИИ и наоборот.
Напрашивается мысль, что идея московской выставки родилась в процессе подготовки «Ars vivendi». Высветилось, как много в Музее изобразительных искусств, да и в других коллекциях интересных и замечательных фламандских натюрмортов и того, что имеет к ним отношение. И вместе с тем было ясно, что в Николаевский зал все не влезут – эрмитажные-то показали не исчерпывающе.
Возможно, на самом деле было как-то не так, но то, что музеи друг о друге ни слова не сказали – странно. Курьезно.
Выставки притом совершенно разные. Совпадают, мне кажется, меньше, чем наполовину.
Эрмитажная – роскошная, невероятная по масштабу, великолепно философски театрализованная художниками нашего времени Эмилем Капелюшем и Юрием Сучковым и потому проникнутая актуальными размышлениями.
В ГМИИ – традиционная и по существу, и по расположению (прямоугольник белого зала и тесных галерей над центральной лестницей), неизбежно более скромная, однако экспонирующая много такого, чего в Петербурге не было.
В моем сознании московская выставка значимо дополнила петербургскую.
Я попробую написать об обоих по очереди и подряд.
Пока что – беглый взгляд на каталоги.
Авторы неизбежных для данного сюжета статей в них совпадают: Вадим Садков (куратор московской выставки, ГМИИ), Дарья Красовская (Историко-художественный музей Новый Иерусалим), Наталья Грицай (Эрмитаж), Владислав Статкевич (Эрмитаж). И названия совпадают. Можно предположить, что это одни и те же статьи.
По сути – да. Однако тексты разные. Петербуржцы редактируют москвичей, москвичи – петербуржцев. Забавно необычайно.
Проиллюстрирую этот пост прекрасными творениями мастеров XV-XVI вв., КОТОРЫХ НЕ БЫЛО И НЕТ НИ НА ОДНОЙ ИЗ НАШИХ ДВУХ ВЫСТАВОК. Они – в Лондоне, в Париже, в Мадриде и к нам не приедут. Но зато они есть в тексте московского варианта статьи Вадима Садкова и Дарьи Красовской «История формирования и начало расцвета фламандского натюрморта». Эти картины – не вполне натюрморты или вовсе не они. Но авторы подробно их разбирают и осмысляют– по существу и с точки зрения участия в формировании жанра натюрморта.
Рассматривают детально. Однако картинок в книжке нету. Искусствоведы часто так делают, и это всегда уморительно. В самом деле, если уж человек читает каталог, - думают, должно быть, они, - может же он сходить в интернет.
Вот я туда и иду.
Саркастичный выходит у меня текст, но по сути московская выставка – в высшей степени содержательная. Идти, с моей точки зрения, обязательно.
Если маленькие дети, имейте в виду, что охотничьих трофеев, разной битой дичи: зайцев, ланей, куропаток и певчих птичек – много. И самодовольные охотники или повара рядом. Это и взрослых многих – знаю – отталкивает. Скорей всего, придется этот сложный вопрос с ребенком обсуждать.
Страшненьких черепов еще есть немножко.
И очень много живых птиц, зверей и восхитительных цветов.
Фото в комментариях.
В высшей степени значимая премьера в РАМТе.
Камерный спектакль в Черной комнате.
«Остров Сахалин». По путевым запискам А. П. Чехова. Режиссер и автор инсценировки – Олег Долин. Художник по свету – Нарек Туманян. Художник – Алексей Трегубов.
Режиссер Олег Долин инсценировал книгу А. П. Чехова, написанную и опубликованную писателем после путешествия на остров каторжников летом-осенью 1890 года. В основу ее были положены не только лично собранная автором информация и его впечатления, но и статистические материалы и имевшаяся на тот момент научная литература о Сахалине.
В 1868 г. государством была поставлена задача ликвидировать наиболее чудовищные признаки пенитенциарной системы; создать «правильную каторгу». Чехов исследовал пореформенную, «улучшенную» систему наказаний.
Скупая сценография, рассказывающий свет.
Сорок зрителей сидят четырьмя секторами; сцена – в центре. За их спинами – черные стены и узкие проходы. В них появляются охранники… Замкнутое, тесное, недружелюбное пространство. Может возникнуть ассоциация с «Прогулкой заключенных» Ван Гога… Но действие разворачивается, и становится еще страшнее. Тут ад.
В тексте «Острова Сахалин» автор стремится придерживаться описательности и сдержанности в проявлении чувств; старается быть беспристрастным, замечать то, что может быть воспринято с надеждой.
В инсценировке выбраны наиболее драматичные сюжеты. А сценическая их интерпретация неизбежно означает усиление эмоциональных характеристик.
В спектакле заняты шесть актеров. Они играют все время крупным планом: внутри круга, Находясь среди зрителей, передвигаются за их спинами.
Дарья Затеева, Илья Барабошкин, Алексей Гладков, Иван Канонеров, Николай Угрюмов динамично меняют роли каторжных, охранников, чиновников, членов семьи Чеховых. Одна роль – Антона – только у Андрея Лаптева.
Я была на одном из предпремьерных прогонов, однако уже на нем был заметен прекрасный ансамбль, искренняя вовлеченность и превосходные, хотя совсем маленькие по хронометражу индивидуальные актерские работы. Артисты счастливы это играть, проявляют энтузиазм, занимаясь осмысленным творчеством. А еще и потенциал ощущается огромный.
Читая сейчас Чехова или воспринимая хорошие спектакли по его пьесам, мы часто поражаемся его нынешней актуальности, провидческому дару.
«Остров Сахалин» – совсем другой Чехов. Он выступает как очеркист, исследователь, старающийся понять уродливое общественное явление, описать, объяснить. Тем поразительней, насколько реальность более чем сто тридцатилетней давности отзывается в нас.
В постановке Олега Долина переплетается много содержательных пластов, которые по очереди или все вместе могут вставать в нашем сознании. Я перечислю некоторые.
Человеческое подвижничество. Не суетливая борьба против, а эффективная деятельность за. Тридцатилетний писатель, человек совсем не крепкого здоровья по внутреннему побуждению, а не по приказу и не ради выгоды пускается в тяжелое путешествие. Чтобы способствовать совершенствованию жизни.
Один из сюжетов инсценировки – судьба учительницы Наумовой, точно так же отправившейся на Сахалин: учить и просвещать поселенцев. Самоотверженная работа стоила ей жизни. И ничего, кажется, не изменилось.
Но это не так.
В финале спектакля зрителям не зря сообщают, что после публикации книги Чехова на каторге отменили смертную казнь, несколько улучшилось положение женщин…
Смысл, цели надругательства над жизнью, происходящего на каторге. Туда попадают за вину или безвинно – как уж получится. За уход из военной части, за бродяжничество, за…, за… Одни люди устраивают другим Дантов ад – по какому праву? Вот это называется правосудием? И что становится с теми, кто мучает других?
Женщина на каторге. В андроцентричной каторжной традиции нормально относиться к ней как к скотине, как к вещи. Женщин используют – для ведения хозяйства, для удовлетворения потребностей. У них нет права голоса; они виноваты изначально. И отдуваются, чтобы легче и веселей было мужчинам.
Окончание и фото в комментариях.
Камерный спектакль в Черной комнате.
«Остров Сахалин». По путевым запискам А. П. Чехова. Режиссер и автор инсценировки – Олег Долин. Художник по свету – Нарек Туманян. Художник – Алексей Трегубов.
Режиссер Олег Долин инсценировал книгу А. П. Чехова, написанную и опубликованную писателем после путешествия на остров каторжников летом-осенью 1890 года. В основу ее были положены не только лично собранная автором информация и его впечатления, но и статистические материалы и имевшаяся на тот момент научная литература о Сахалине.
В 1868 г. государством была поставлена задача ликвидировать наиболее чудовищные признаки пенитенциарной системы; создать «правильную каторгу». Чехов исследовал пореформенную, «улучшенную» систему наказаний.
Скупая сценография, рассказывающий свет.
Сорок зрителей сидят четырьмя секторами; сцена – в центре. За их спинами – черные стены и узкие проходы. В них появляются охранники… Замкнутое, тесное, недружелюбное пространство. Может возникнуть ассоциация с «Прогулкой заключенных» Ван Гога… Но действие разворачивается, и становится еще страшнее. Тут ад.
В тексте «Острова Сахалин» автор стремится придерживаться описательности и сдержанности в проявлении чувств; старается быть беспристрастным, замечать то, что может быть воспринято с надеждой.
В инсценировке выбраны наиболее драматичные сюжеты. А сценическая их интерпретация неизбежно означает усиление эмоциональных характеристик.
В спектакле заняты шесть актеров. Они играют все время крупным планом: внутри круга, Находясь среди зрителей, передвигаются за их спинами.
Дарья Затеева, Илья Барабошкин, Алексей Гладков, Иван Канонеров, Николай Угрюмов динамично меняют роли каторжных, охранников, чиновников, членов семьи Чеховых. Одна роль – Антона – только у Андрея Лаптева.
Я была на одном из предпремьерных прогонов, однако уже на нем был заметен прекрасный ансамбль, искренняя вовлеченность и превосходные, хотя совсем маленькие по хронометражу индивидуальные актерские работы. Артисты счастливы это играть, проявляют энтузиазм, занимаясь осмысленным творчеством. А еще и потенциал ощущается огромный.
Читая сейчас Чехова или воспринимая хорошие спектакли по его пьесам, мы часто поражаемся его нынешней актуальности, провидческому дару.
«Остров Сахалин» – совсем другой Чехов. Он выступает как очеркист, исследователь, старающийся понять уродливое общественное явление, описать, объяснить. Тем поразительней, насколько реальность более чем сто тридцатилетней давности отзывается в нас.
В постановке Олега Долина переплетается много содержательных пластов, которые по очереди или все вместе могут вставать в нашем сознании. Я перечислю некоторые.
Человеческое подвижничество. Не суетливая борьба против, а эффективная деятельность за. Тридцатилетний писатель, человек совсем не крепкого здоровья по внутреннему побуждению, а не по приказу и не ради выгоды пускается в тяжелое путешествие. Чтобы способствовать совершенствованию жизни.
Один из сюжетов инсценировки – судьба учительницы Наумовой, точно так же отправившейся на Сахалин: учить и просвещать поселенцев. Самоотверженная работа стоила ей жизни. И ничего, кажется, не изменилось.
Но это не так.
В финале спектакля зрителям не зря сообщают, что после публикации книги Чехова на каторге отменили смертную казнь, несколько улучшилось положение женщин…
Смысл, цели надругательства над жизнью, происходящего на каторге. Туда попадают за вину или безвинно – как уж получится. За уход из военной части, за бродяжничество, за…, за… Одни люди устраивают другим Дантов ад – по какому праву? Вот это называется правосудием? И что становится с теми, кто мучает других?
Женщина на каторге. В андроцентричной каторжной традиции нормально относиться к ней как к скотине, как к вещи. Женщин используют – для ведения хозяйства, для удовлетворения потребностей. У них нет права голоса; они виноваты изначально. И отдуваются, чтобы легче и веселей было мужчинам.
Окончание и фото в комментариях.
В Москве, в Пространстве «Внутри», 27 октября снова будет «Кабаре Галич»! 12 песен Александра Галича в исполнении актрисы Яны Кузиной и музыкального трио. Выдающийся, по-моему, спектакль воронежского Арт-центра «Прогресс».
Кто не видел/слышал – спешите! Билетов там осталось не так много. А потом еще покажут, конечно, но непонятно когда.
Выдающийся, во-первых, потому что блестяще инсценированы незабвенные песни Александра Галича, оказывающиеся сегодня более чем к месту.
Во-вторых, исполняются они женскими голосами, и это сначала неожиданно для того, кто привык к авторскому… А потом – очень быстро – становится совершенно естественно и именно то, что надо. Удивляешься и радуешься.
В-третьих, потому что помимо роскошной актрисы Яны Кузиной, знакомой театралам по ярким воронежским и московским ролям, в спектакле участвуют еще фортепьяно, скрипка, виолончель и немножко ударные. Играют три прекрасных дамы: Юлия Яковлева, Мария Александрова и Елена Филатова.
В этом спектакле у музыки своя важная роль. В авторском исполнении мелодия была подпевкой, ритмом, структурировала слова. Здесь она превращается в персонажей. Расслышала этот потенциал и выполнила труднейшую и тончайшую работу по аранжировке песен пианистка Юлия Яковлева. Насколько потрясающе это сделано, я обратила внимание раза с третьего – очень уж сильное впечатление от возвращения текстов Галича.
А новым зрителям советую не пропускать сразу.
Про музыку и музыкантов спектакля на днях чудесно написала Ольга Фукс. Я дам ссылку на ее пост в первом комментарии. Обязательно читайте!
И идите на «Кабаре Галич».
Ссылка, фото и текст Олиного поста в комментариях.
Кто не видел/слышал – спешите! Билетов там осталось не так много. А потом еще покажут, конечно, но непонятно когда.
Выдающийся, во-первых, потому что блестяще инсценированы незабвенные песни Александра Галича, оказывающиеся сегодня более чем к месту.
Во-вторых, исполняются они женскими голосами, и это сначала неожиданно для того, кто привык к авторскому… А потом – очень быстро – становится совершенно естественно и именно то, что надо. Удивляешься и радуешься.
В-третьих, потому что помимо роскошной актрисы Яны Кузиной, знакомой театралам по ярким воронежским и московским ролям, в спектакле участвуют еще фортепьяно, скрипка, виолончель и немножко ударные. Играют три прекрасных дамы: Юлия Яковлева, Мария Александрова и Елена Филатова.
В этом спектакле у музыки своя важная роль. В авторском исполнении мелодия была подпевкой, ритмом, структурировала слова. Здесь она превращается в персонажей. Расслышала этот потенциал и выполнила труднейшую и тончайшую работу по аранжировке песен пианистка Юлия Яковлева. Насколько потрясающе это сделано, я обратила внимание раза с третьего – очень уж сильное впечатление от возвращения текстов Галича.
А новым зрителям советую не пропускать сразу.
Про музыку и музыкантов спектакля на днях чудесно написала Ольга Фукс. Я дам ссылку на ее пост в первом комментарии. Обязательно читайте!
И идите на «Кабаре Галич».
Ссылка, фото и текст Олиного поста в комментариях.
Недавно был юбилей Дмитрия Крымова.
Необязательно, конечно, писать что-то к юбилею.
Но я на днях посмотрела старый и мой любимый спектакль «Му-Му». Там на главную роль ввели другого актера. Евгения Цыганова.
В 2018 году спектакль был невероятно важным, и сейчас таков. Притом что оказался по-крымовски неожиданным.
В голове запрыгали воспоминания о том, как все это начиналось. Вплывало в жизнь и становилось важным.
В 2002 г. Дмитрию Крымову было под пятьдесят, и за плечами – успешная карьера театрального и просто художника, живописца и графика. Но его позвали преподавать в ГИТИС, и через некоторое время выяснилось, что происходит новый поворот творческой судьбы.
Родился спектакль «Недосказки». Группа студентов, среди которых – сегодняшние мэтры и лауреаты: Вера Мартынова, Мария Трегубова, Этель Иошпа – бесстрашно нырнули в жестокий мир русских народных сказок. Сделано было все как бы понарошку, играючи... Декорации – из попавшегося под руку мусора, костюмы – какое-то тряпье. Весело и бесшабашно отрывалась молодежь, интуитивно погружаясь в черную глубину мифа. Это было изобретательно, неожиданно, очень смешно и страшно одновременно. Интонацию нашли точнейшую.
Мартынова в «Недосказках» играла Ивана Царевича – голова набок, глаз на щеке, жарила яичницу из трех яиц и сражала трехголового дракона... Мария Трегубова была хрупкой внучкой из «Репки» – в каком-то немыслимом трогательном халатике; она стала крохотной, потому что передвигалась на коленках, а маленькие ножки ей нарисовали. Этель Иошпа играла сказочную красавицу-невесту, ногу, помнится, себе отпиливала пилой – так было надо...
Зрители смеялись, ежились в шоке, таращили глаза. Юные ученики Крымова вытащили из пучины на поверхность страшные смыслы мифологии. Сыгранные как детская игра истории показали свою совсем не детскую архетипическую суть. Впервые, наверное, афанасьевские сказки раскрыли так открыто и прямо.
В тот момент рождался какой-то новый театр. Студенты те были не артисты, а художники, и игра их была не та, какой ждет обычно зритель.
Потом появились «Донкий Хот», «Корова», «Демон. Вид сверху». «Опус № 7». Во всех ведущая роль в раскрытии замысла принадлежала визуальному образу. И сегодня, когда смотришь лучшие современные московские спектакли, видно, что те крымовские открытия сильно повлияли на театр.
Творцы, думаю, и сами не всегда это осознают. Но смотрели же Крымова.
А у режиссера, начинающего еще, стали тогда появляться потрясающие актеры: Анна Синякина, например. Оксана Мысина. Потребовались другие, не собственно художнические навыки. Возникла лаборатория: Наталья Горчакова, Сергей Мелконян, Максим Маминов. Алина Ходжеванова, Мария Смольникова.
Каждая постановка – это было удивление. Каждый следующий раз приходилось сталкиваться с чем-то совершенно новым и осваивать содержание как-то по-другому.
Бывало так, что взрослые и опытные фыркали и, не понимая, в чем дело, подозревали издевку. А дети – радовались и естественно погружались в игру.
«Своими словами. Пушкин. «Евгений Онегин». Спектакль легкий, под стать поэту.
Артисты на наших глазах прыгали из образа в образ: ганноверская грымза оборачивалась волчицей, потом –Татьянкой-обезьянкой, потом Татьяной более доступной нашему пониманию… Чешский профессор обретал хвост и являлся голодным волком. А потом старой няней, а потом самим Пушкиным.
Простейшие бытовые предметы превращались в онегинский сплин, тяжелый стол и роскошно вмазывающийся в него стул – в крепостное право, фланелевый мешочек материализовался в гуся на красных лапках. Он скользил по льду, и вокруг вспыхивала и сверкала русская зима, собранная из подручного материала – детей-зрителей. Они светились от счастья и переливались, как чистый снег на солнце.
Вопросы после спектакля так и скакали с языков:
– Почему про Пушкина говорят четыре иностранца?
– А зачем Сюзон произносит русским зрителям длинный монолог на французском языке?
– Что там случилось с Татьяной и почему нам не дочитали ее письмо к Онегину?
Окончание и фото в комментариях.
Необязательно, конечно, писать что-то к юбилею.
Но я на днях посмотрела старый и мой любимый спектакль «Му-Му». Там на главную роль ввели другого актера. Евгения Цыганова.
В 2018 году спектакль был невероятно важным, и сейчас таков. Притом что оказался по-крымовски неожиданным.
В голове запрыгали воспоминания о том, как все это начиналось. Вплывало в жизнь и становилось важным.
В 2002 г. Дмитрию Крымову было под пятьдесят, и за плечами – успешная карьера театрального и просто художника, живописца и графика. Но его позвали преподавать в ГИТИС, и через некоторое время выяснилось, что происходит новый поворот творческой судьбы.
Родился спектакль «Недосказки». Группа студентов, среди которых – сегодняшние мэтры и лауреаты: Вера Мартынова, Мария Трегубова, Этель Иошпа – бесстрашно нырнули в жестокий мир русских народных сказок. Сделано было все как бы понарошку, играючи... Декорации – из попавшегося под руку мусора, костюмы – какое-то тряпье. Весело и бесшабашно отрывалась молодежь, интуитивно погружаясь в черную глубину мифа. Это было изобретательно, неожиданно, очень смешно и страшно одновременно. Интонацию нашли точнейшую.
Мартынова в «Недосказках» играла Ивана Царевича – голова набок, глаз на щеке, жарила яичницу из трех яиц и сражала трехголового дракона... Мария Трегубова была хрупкой внучкой из «Репки» – в каком-то немыслимом трогательном халатике; она стала крохотной, потому что передвигалась на коленках, а маленькие ножки ей нарисовали. Этель Иошпа играла сказочную красавицу-невесту, ногу, помнится, себе отпиливала пилой – так было надо...
Зрители смеялись, ежились в шоке, таращили глаза. Юные ученики Крымова вытащили из пучины на поверхность страшные смыслы мифологии. Сыгранные как детская игра истории показали свою совсем не детскую архетипическую суть. Впервые, наверное, афанасьевские сказки раскрыли так открыто и прямо.
В тот момент рождался какой-то новый театр. Студенты те были не артисты, а художники, и игра их была не та, какой ждет обычно зритель.
Потом появились «Донкий Хот», «Корова», «Демон. Вид сверху». «Опус № 7». Во всех ведущая роль в раскрытии замысла принадлежала визуальному образу. И сегодня, когда смотришь лучшие современные московские спектакли, видно, что те крымовские открытия сильно повлияли на театр.
Творцы, думаю, и сами не всегда это осознают. Но смотрели же Крымова.
А у режиссера, начинающего еще, стали тогда появляться потрясающие актеры: Анна Синякина, например. Оксана Мысина. Потребовались другие, не собственно художнические навыки. Возникла лаборатория: Наталья Горчакова, Сергей Мелконян, Максим Маминов. Алина Ходжеванова, Мария Смольникова.
Каждая постановка – это было удивление. Каждый следующий раз приходилось сталкиваться с чем-то совершенно новым и осваивать содержание как-то по-другому.
Бывало так, что взрослые и опытные фыркали и, не понимая, в чем дело, подозревали издевку. А дети – радовались и естественно погружались в игру.
«Своими словами. Пушкин. «Евгений Онегин». Спектакль легкий, под стать поэту.
Артисты на наших глазах прыгали из образа в образ: ганноверская грымза оборачивалась волчицей, потом –Татьянкой-обезьянкой, потом Татьяной более доступной нашему пониманию… Чешский профессор обретал хвост и являлся голодным волком. А потом старой няней, а потом самим Пушкиным.
Простейшие бытовые предметы превращались в онегинский сплин, тяжелый стол и роскошно вмазывающийся в него стул – в крепостное право, фланелевый мешочек материализовался в гуся на красных лапках. Он скользил по льду, и вокруг вспыхивала и сверкала русская зима, собранная из подручного материала – детей-зрителей. Они светились от счастья и переливались, как чистый снег на солнце.
Вопросы после спектакля так и скакали с языков:
– Почему про Пушкина говорят четыре иностранца?
– А зачем Сюзон произносит русским зрителям длинный монолог на французском языке?
– Что там случилось с Татьяной и почему нам не дочитали ее письмо к Онегину?
Окончание и фото в комментариях.
В учебнике французского языка текст про autopartage. Я далека от автомобилизма, и слова такого до сих пор не знала. Речь о том, что на специальных станциях в округе Парижа можно взять напрокат машину на несколько часов. Они готовы поделиться электромобилем. На станциях стоят bornes de charge – электрозаправки.
Вот я пытаюсь сдуру это autopartage как-то адекватно и не слишком коряво перевести. Моя молодая ученица соображает быстрее:
– Это каршеринг…
Каршеринг же! Какое прекрасное русское слово! И главное – в самую точку.
Век живи – век учись, балда!
Французы – молодцы, кстати: следят за чистотой своего языка от необязательных заимствований.
У них нету, например, никаких компьютеров, файлов, программ, мобильников, плейеров.
А есть ordinateur, fichier, logiciel, portable, baladeur.
Все называется по-французски.
Я совсем не сторонник любомудрия и мокроступов. Но все же интересно: мог бы русский язык обойтись, например, без каршеринга?
Фото в комментариях.
Вот я пытаюсь сдуру это autopartage как-то адекватно и не слишком коряво перевести. Моя молодая ученица соображает быстрее:
– Это каршеринг…
Каршеринг же! Какое прекрасное русское слово! И главное – в самую точку.
Век живи – век учись, балда!
Французы – молодцы, кстати: следят за чистотой своего языка от необязательных заимствований.
У них нету, например, никаких компьютеров, файлов, программ, мобильников, плейеров.
А есть ordinateur, fichier, logiciel, portable, baladeur.
Все называется по-французски.
Я совсем не сторонник любомудрия и мокроступов. Но все же интересно: мог бы русский язык обойтись, например, без каршеринга?
Фото в комментариях.
Еще раз оказалась на выставке «Васнецовы. Связь поколений. Из XIX в XXI век».
Собственно и собиралась.
Впечатление, что Виктор и Аполлинарий недостаточно разграничены и многие посетители путаются, кого смотрят, а Андрей Васнецов, представленный отдельно на втором этаже, в связь поколений вписывается с трудом, – никуда не делось.
Этот художник нашей эпохи производит очень сильное впечатление.
Советский «суровый стиль». И постсоветский, еще более посуровевший.
Андрей Васнецов никогда не был в центре моего внимания, ибо известен был (мне), как монументалист, сделавший в высшей степени успешную советскую карьеру. Состоявшийся в этом вот качестве. Благополучный и выездной.
«Покорители космоса», «Трубящие Славы», «Передовые люди совхозов»…
Фасад киноконцертного зала «Октябрь». Оформление бассейнов, ресторанов и министерств в напыщенном духе незамутненных строителей коммунизма. Масштабные мозаичные панно, сграффито и скульптуры, по которым взгляд скользит и от которых убегает к чему-нибудь более содержательному. Хотя если зацепится, можно заметить много интересного с точки зрения технологии и мастерства исполнения.
На выставке представлена живопись художника, которой он занимался всю жизнь. И это совсем другое дело. Тут все по-настоящему глубоко. Преимущественно темные тона, почти везде – внутренняя напряженность, даже в натюрмортах. Начиная с «Черной курицы» 1955 года на черном фон, не случайно испугавшей официальную художественную общественность.
Практически во всех героях картин Андрея Васнецова мне видится драма. Даже если изображена дружная семья (Гурия Захарова, например, или собственная, художника). Даже если они играют в шахматы, беседуют, обедают в родном кругу.
Иногда художник пытается вынести этот драматизм вовне, в исторические обстоятельства. Изображает революционные события, разгон демонстрации, запись добровольцев в Красную армию, похороны солдата на войне. Эти полотна проникнуты искренней верой, но нигде нет исторического оптимизма: автор то ли не хочет, то ли не может предвосхитить светлое будущее, внятно сказать, во имя чего страдания. Виден только трагизм.
В монументальной пропаганде – настроение, интонации яркие, победительные. В живописи – мрачные, скорбные.
Эта выставка оставляет ощущение совершенно несчастной судьбы во всем преуспевшего в жизни художника. Во всяком случае, внешне преуспевшего.
Злосчастный символ уродливого, лживого советского мироустройства, серьезная причастность к которому ведет к катастрофе. И безвременная смерть сына Фёдора (1959-1996), талантливейшего художника, и даже некрасивая суета вокруг наследия художника после его кончины как будто находят свое естественное место в этой вековой трагедии.
Выставка открыта до 4 ноября.
Фото в комментариях.
Собственно и собиралась.
Впечатление, что Виктор и Аполлинарий недостаточно разграничены и многие посетители путаются, кого смотрят, а Андрей Васнецов, представленный отдельно на втором этаже, в связь поколений вписывается с трудом, – никуда не делось.
Этот художник нашей эпохи производит очень сильное впечатление.
Советский «суровый стиль». И постсоветский, еще более посуровевший.
Андрей Васнецов никогда не был в центре моего внимания, ибо известен был (мне), как монументалист, сделавший в высшей степени успешную советскую карьеру. Состоявшийся в этом вот качестве. Благополучный и выездной.
«Покорители космоса», «Трубящие Славы», «Передовые люди совхозов»…
Фасад киноконцертного зала «Октябрь». Оформление бассейнов, ресторанов и министерств в напыщенном духе незамутненных строителей коммунизма. Масштабные мозаичные панно, сграффито и скульптуры, по которым взгляд скользит и от которых убегает к чему-нибудь более содержательному. Хотя если зацепится, можно заметить много интересного с точки зрения технологии и мастерства исполнения.
На выставке представлена живопись художника, которой он занимался всю жизнь. И это совсем другое дело. Тут все по-настоящему глубоко. Преимущественно темные тона, почти везде – внутренняя напряженность, даже в натюрмортах. Начиная с «Черной курицы» 1955 года на черном фон, не случайно испугавшей официальную художественную общественность.
Практически во всех героях картин Андрея Васнецова мне видится драма. Даже если изображена дружная семья (Гурия Захарова, например, или собственная, художника). Даже если они играют в шахматы, беседуют, обедают в родном кругу.
Иногда художник пытается вынести этот драматизм вовне, в исторические обстоятельства. Изображает революционные события, разгон демонстрации, запись добровольцев в Красную армию, похороны солдата на войне. Эти полотна проникнуты искренней верой, но нигде нет исторического оптимизма: автор то ли не хочет, то ли не может предвосхитить светлое будущее, внятно сказать, во имя чего страдания. Виден только трагизм.
В монументальной пропаганде – настроение, интонации яркие, победительные. В живописи – мрачные, скорбные.
Эта выставка оставляет ощущение совершенно несчастной судьбы во всем преуспевшего в жизни художника. Во всяком случае, внешне преуспевшего.
Злосчастный символ уродливого, лживого советского мироустройства, серьезная причастность к которому ведет к катастрофе. И безвременная смерть сына Фёдора (1959-1996), талантливейшего художника, и даже некрасивая суета вокруг наследия художника после его кончины как будто находят свое естественное место в этой вековой трагедии.
Выставка открыта до 4 ноября.
Фото в комментариях.